Онганиа, Хуан Карлос

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Онганиа»)
Перейти к: навигация, поиск
Хуан Карлос Онганиа Карбальо
исп. Juan Carlos Onganía Carballo<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
де факто президент Аргентины
1966 — 1970
 
Рождение: 17 марта 1914(1914-03-17)
Маркос-Пас
Смерть: 8 июня 1995(1995-06-08) (81 год)
Буэнос-Айрес
 
Награды:

Хуа́н Ќарлос Онгани́а Карба́льо (исп. Juan Carlos Onganía Carballo; 17 марта 1914, Маркос-Пас — 8 июня 1995, Буэнос-Айрес) — аргентинский военный и политический деятель. Фактически занимал должность президента Аргентины в 1966—1970 годах.





Экономическая и социальная политика

В то время как предыдущие военные перевороты в Аргентине были направлены на создание временного переходного правительства военной хунты, «Аргентинская революция» (англ.), которую возглавил Онганиа, преследовала цель создать новый политический и социальный строй, противопоставив его либеральной демократии и коммунизму, которые позволили военным занять ведущие посты в политической и финансовой жизни страны. Политолог Гильермо О’Доннелл назвал этот тип политического режима «авторитарно-бюрократическим государством»[1]; это касалось также и бразильского военного режима (19641985), режимов Аугусто Пиночета (начиная с 1973 года) в Чили и Хуана Марии Бордаберри в Уругвае.

Как военный диктатор, Онганиа приостановил деятельность политических партий и проводил политику партисипасионизма, при которой представители различных заинтересованных групп, таких как промышленники, сельскохозяйственные работники и так далее, формировали комитеты для консультаций с правительством. Тем не менее, на деле эти комитеты назначал сам диктатор. Онганиа также приостановил действие права на забастовки. В экономике и социальной сфере он придерживался корпоративистских принципов.

Министр экономики в правительстве Онганиа Адальберт Кригер Васена[2] объявил о замораживании зарплаты (через 30%-ю инфляцию) и 40%-ой девальвации, что крайне негативно повлияло на состояние аргентинской экономики (в частности, сельского хозяйства) в пользу иностранного капитала. Кригер Васена также приостановил действие коллективных трудовых договоров, провёл реформу в области добычи полезных ископаемых, что привело к появлению частичной монополии государственных предприятий в этой отрасли, и подписал закон о высылке арендаторов из страны в случае неуплаты арендной платы.

Политика в области культуры и образования

Правление Онганиа ознаменовало конец автономии университетов, которая была установлена в результате университетской реформы 1918 года[3].

Меньше чем за месяц пребывания на посту главы государства Онганиа стал ответственным за так называемую Ночь длинных палок, когда была отменена автономия университетов, во время которой был отдан приказ полиции ворваться на один из факультетов Университета Буэнос-Айреса. В результате многие студенты и преподаватели были избиты и арестованы. Многие из них были вынуждены позже покинуть страну, что повлекло «утечку мозгов», которую учёный мир Аргентины ощущает по сей день[4].

По приказу Онганиа также проводились репрессии по принципам «имморализма», запрещающие ношение мини-юбок, длинных волос для мужчин и все авангардные движения. Эта моральная кампания вызвала радикализацию среднего класса, представители которого массово присутствовали в аргентинских университетах.

Протесты

В армии появились фракции, которые выступали за ограничение власти Онганиа. Таким образом, в конце мая 1968 года генерал Хулио Альсогарай выразил неповиновение правительству Онганиа, появились слухи о государственном перевороте. Наконец, Онганиа уволил руководителей армии: Алехандро Агустин Лануссе заменил Хулио Альсогарая, Педро Гнави заменил Бениньо Варела и Хорхе Мартинес Сувирия заменил Адольфо Альвареса.

Кроме того, диктаторский режим Онганиа был ослаблен в результате массового восстания рабочих и студентов, охватившего всю страну[5], в том числе народные выступления проходили в Росарио[6] и Кордове[7]. В забастовках участвовало 5 миллионов человек[5].

В конце концов группа во главе с генералом Алехандро Агустином Лануссе потребовала отставки Онганиа. Когда же тот отказался, его правительство было свергнуто военной хунтой[7].

Напишите отзыв о статье "Онганиа, Хуан Карлос"

Примечания

  1. Guillermo O’Donnell, El Estado Burocrático Autoritario, (1982)
  2. Строганов, 1995, с. 201.
  3. Carmen Bernand, " D’une rive à l’autre ", Nuevo Mundo Mundos Nuevos, Materiales de seminarios, 2008 (Latin-Americanist Review published by the EHESS), 15 июня 2008. URL : nuevomundo.revues.org//index35983.html.  (фр.)
  4. [www.clarin.com/diario/2005/04/28/sociedad/s-03601.htm Clarín]
  5. 1 2 Строганов, 1995, с. 237.
  6. [www.los70.org.ar/n04/ El Rosariazo] (исп.). Los’70. Проверено 21 марта 2014.
  7. 1 2 Строганов, 1995, с. 238.

Литература

Ссылки

  • [www.lsf.com.ar/libros/1/950694684.html Правление Онгании]
  • [www.todo-argentina.net/historia/civmil/ongania/1967.html Президентство Онгании.]

Отрывок, характеризующий Онганиа, Хуан Карлос

– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.


Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.