Оника, Дмитрий Григорьевич

Дмитрий Григорьевич Оника<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Нарком угольной промышленности западных районов СССР
19 января 1946 — 15 марта 1946
Предшественник:	должность учреждена
Преемник:	должность упразднена
Министр угольной промышленности западных районов СССР
19 марта 1946 — 17 января 1947
Предшественник:	должность учреждена
Преемник:	Засядько, Александр Фёдорович
Министр угольной промышленности восточных районов СССР
17 января 1947 — 28 декабря 1948
Предшественник:	Вахрушев, Василий Васильевич
Преемник:	должность упразднена
Рождение:	21 ноября 1910(1910-11-21) Кременчуг Полтавская губерния, Российская империя
Смерть:	3 сентября 1968(1968-09-03) (57 лет) Москва, СССР
Место погребения:	Новодевичье кладбище, Москва
Партия:	КПСС
Образование:	Московский горный институт
Учёная степень:	доктор технических наук
Деятельность:	организатор угольной промышленности СССР
Военная служба
Годы службы:	1941—1942
Принадлежность:	СССР СССР
Звание:	бригинженер
Командовал:	8-я сапёрная армия Южного фронта
Научная деятельность
Научная сфера:	горное дело, угольная промышленность
Место работы:	комбинат «Москвауголь», НИИ Труда
Награды:

Дми́трий Григо́рьевич Они́ка (21 ноября 1910, Кременчуг Полтавской губернии — 3 сентября 1968, Москва) — советский государственный деятель, организатор угольной промышленности СССР, доктор технических наук. Депутат Верховного Совета СССР 4 и 5 созывов в 1954-62 годах.

Биография

Родился 21 ноября 1910 года в городе Кременчуг Полтавской губернии в семье рабочего. Русский. В 1920—1921 годах работал батраком-пастухом в Полтавской губернии, затем — беспризорный. С 1924 года — ученик слесаря кроватной мастерской в Кременчуге. В 1925—1928 годах — ученик школы ФЗУ вагоностроительного завода посёлка Крюково Московской области. С 1928 года — помощник машиниста по паровым машинам лесозавода в Крюково. В 1929—1930 годах — учащийся курсов по подготовке в высшие учебные заведения при Житомирском педагогическом институте. В 1930 году поступил в Московский горный институт и в апреле того же года вступил в КПСС. В 1938 году окончил Московский горный институт по специальности горный инженер-электромеханик.

B 1939-57 годах на руководящей работе в угольной промышленности CCCP: начальник главка, заместитель наркома, начальник комбината «Москвоуголь» (1942-45).

В 1946-47 годах — министр угольной промышленности западных, затем восточных районов СССР (1946-47), первый заместитель министра угольной промышленности CCCP (1948).

10 сентября 1947 года по предложению министров угольной промышленности Д. Г. Оника и А. Ф. Засядько в СССР был официально утверждён праздник День шахтёра.

В годы Великой Отечественной войны с октября 1941 года по январь 1942 года бригинженер Д. Г. Оника — командующий 8-й сапёрной армией Южного фронта, которая принимала участие в строительстве оборонительных сооружений на подступах к Донбассу и Сталинграду. После войны — генерал-полковник инженерно-технической службы.

Внёс большой вклад в жилищное и социально-культурное развитие города Сталиногорска (с 1961 года — Новомосковск). В 1953 году выступил инициатором строительства детской железной дороги в городе. По его инициативе в городе были построены шахтёрские посёлки Каменецкий, Дубовка, Руднев, Казановка и многие другие, проведено озеленение дорог, идущих из Новомосковска в Узловую, Северо-Задонск и Донской, а также создан Сталиногорский телецентр.

В 1954 году защитил диссертацию на соискание учёной степени доктора технических наук.

B 1957-65 годах возглавлял Карагандинский совнархоз, управляющий трестом «Соколоврудстрой» (Казахская ССР), с 1962 по 1964 год директор НИИ Труда (Москва). C 1965 года работал в Госплане CCCP и Госснабе CCCP, вёл научную и преподавательскую работу.

Проводил теоретические и экспериментальные исследования по созданию проходческих комбайнов для проведения горных выработок. Профессор (1965).

Умер 3 сентября 1968 года в Москве. Похоронен на Новодевичьем кладбище.

Труды

• Оника Д. Г. Восстановление подмосковного угольного бассейна. — М.: Госпланиздат, 1945. — С. 111. — (Народное хозяйство на службе Отечественной войны).
• Оника Д. Г. Подмосковная кочегарка. — М.: Московский большевик, 1945. — С. 122.
• Оника Д. Г. Подмосковный угольный бассейн (1855—1955). — М.: Московский рабочий, 1956. — С. 235. — 5 000 экз.
• Оника Д. Г. Угольная промышленность СССР в шестой пятилетке. — М.: Углетехиздат, 1956. — 71 с. — 10 000 экз.
• Оника Д. Г. Проведение горизонтальных горных выработок. — М.: Госгортехиздат, 1959. — 472 с.

В соавторстве:

• Проблемы организации производства и труда. Материалы международной конференции / под ред. Оника Д. Г. — М., 1963.
• Оника Д. Г., Докукин А. В. Угольная промышленность Польской Народной Республики. — М., 1967.

Изданы после смерти:

• Оника Д. Г. Проведение горных выработок. — 2-е изд., перераб. и доп. — М.: Недра, 1969. — 480 с.
• Onika D. Excavation of mine openings = Проведение горных выработок. — 1972. — 460 p.

Награды

Кавалер

• трёх орденов Ленина
• трёх орденов Трудового Красного Знамени
• ордена Красной Звезды

Память

В 1995 году Д. Г. Оника был удостоен звания Почётного гражданина города Новомосковска.

Литература

• [www.az-libr.ru/index.shtml?Persons&ED8/5fdab69a/index Государственная власть СССР. Высшие органы власти и управления и их руководители. 1923—1991 гг.] / Сост. В. И. Ивкин. — М.: Российская политическая энциклопедия, 1999. — ISBN 5-8243-0014-3.
• Почётные граждане Новомосковска : биобиблиогр. слов. / редкол. : А. Е. Пророков, Н. Н. Тарасова, Е. В. Богатырев, А. В. Польшина, Н. В. Павлова, С. Г. Змеева. – Изд. 2-е, перераб. и доп. – Новомосковск : ООО «Реком», 2010. – 84 с.

Ссылки

• [home.tula.net/novomoskovsk/Razdely/Newmsk/onika.shtml Биография.]

Отрывок, характеризующий Оника, Дмитрий Григорьевич

Князь Андрей всё более и более оживлялся. Глаза его лихорадочно блестели в то время, как он старался доказать Пьеру, что никогда в его поступке не было желания добра ближнему.
– Ну, вот ты хочешь освободить крестьян, – продолжал он. – Это очень хорошо; но не для тебя (ты, я думаю, никого не засекал и не посылал в Сибирь), и еще меньше для крестьян. Ежели их бьют, секут, посылают в Сибирь, то я думаю, что им от этого нисколько не хуже. В Сибири ведет он ту же свою скотскую жизнь, а рубцы на теле заживут, и он так же счастлив, как и был прежде. А нужно это для тех людей, которые гибнут нравственно, наживают себе раскаяние, подавляют это раскаяние и грубеют от того, что у них есть возможность казнить право и неправо. Вот кого мне жалко, и для кого бы я желал освободить крестьян. Ты, может быть, не видал, а я видел, как хорошие люди, воспитанные в этих преданиях неограниченной власти, с годами, когда они делаются раздражительнее, делаются жестоки, грубы, знают это, не могут удержаться и всё делаются несчастнее и несчастнее. – Князь Андрей говорил это с таким увлечением, что Пьер невольно подумал о том, что мысли эти наведены были Андрею его отцом. Он ничего не отвечал ему.
– Так вот кого мне жалко – человеческого достоинства, спокойствия совести, чистоты, а не их спин и лбов, которые, сколько ни секи, сколько ни брей, всё останутся такими же спинами и лбами.
– Нет, нет и тысячу раз нет, я никогда не соглашусь с вами, – сказал Пьер.


Вечером князь Андрей и Пьер сели в коляску и поехали в Лысые Горы. Князь Андрей, поглядывая на Пьера, прерывал изредка молчание речами, доказывавшими, что он находился в хорошем расположении духа.
Он говорил ему, указывая на поля, о своих хозяйственных усовершенствованиях.
Пьер мрачно молчал, отвечая односложно, и казался погруженным в свои мысли.
Пьер думал о том, что князь Андрей несчастлив, что он заблуждается, что он не знает истинного света и что Пьер должен притти на помощь ему, просветить и поднять его. Но как только Пьер придумывал, как и что он станет говорить, он предчувствовал, что князь Андрей одним словом, одним аргументом уронит всё в его ученьи, и он боялся начать, боялся выставить на возможность осмеяния свою любимую святыню.
– Нет, отчего же вы думаете, – вдруг начал Пьер, опуская голову и принимая вид бодающегося быка, отчего вы так думаете? Вы не должны так думать.
– Про что я думаю? – спросил князь Андрей с удивлением.
– Про жизнь, про назначение человека. Это не может быть. Я так же думал, и меня спасло, вы знаете что? масонство. Нет, вы не улыбайтесь. Масонство – это не религиозная, не обрядная секта, как и я думал, а масонство есть лучшее, единственное выражение лучших, вечных сторон человечества. – И он начал излагать князю Андрею масонство, как он понимал его.
Он говорил, что масонство есть учение христианства, освободившегося от государственных и религиозных оков; учение равенства, братства и любви.
– Только наше святое братство имеет действительный смысл в жизни; всё остальное есть сон, – говорил Пьер. – Вы поймите, мой друг, что вне этого союза всё исполнено лжи и неправды, и я согласен с вами, что умному и доброму человеку ничего не остается, как только, как вы, доживать свою жизнь, стараясь только не мешать другим. Но усвойте себе наши основные убеждения, вступите в наше братство, дайте нам себя, позвольте руководить собой, и вы сейчас почувствуете себя, как и я почувствовал частью этой огромной, невидимой цепи, которой начало скрывается в небесах, – говорил Пьер.
Князь Андрей, молча, глядя перед собой, слушал речь Пьера. Несколько раз он, не расслышав от шума коляски, переспрашивал у Пьера нерасслышанные слова. По особенному блеску, загоревшемуся в глазах князя Андрея, и по его молчанию Пьер видел, что слова его не напрасны, что князь Андрей не перебьет его и не будет смеяться над его словами.
Они подъехали к разлившейся реке, которую им надо было переезжать на пароме. Пока устанавливали коляску и лошадей, они прошли на паром.
Князь Андрей, облокотившись о перила, молча смотрел вдоль по блестящему от заходящего солнца разливу.
– Ну, что же вы думаете об этом? – спросил Пьер, – что же вы молчите?
– Что я думаю? я слушал тебя. Всё это так, – сказал князь Андрей. – Но ты говоришь: вступи в наше братство, и мы тебе укажем цель жизни и назначение человека, и законы, управляющие миром. Да кто же мы – люди? Отчего же вы всё знаете? Отчего я один не вижу того, что вы видите? Вы видите на земле царство добра и правды, а я его не вижу.
Пьер перебил его. – Верите вы в будущую жизнь? – спросил он.
– В будущую жизнь? – повторил князь Андрей, но Пьер не дал ему времени ответить и принял это повторение за отрицание, тем более, что он знал прежние атеистические убеждения князя Андрея.
– Вы говорите, что не можете видеть царства добра и правды на земле. И я не видал его и его нельзя видеть, ежели смотреть на нашу жизнь как на конец всего. На земле, именно на этой земле (Пьер указал в поле), нет правды – всё ложь и зло; но в мире, во всем мире есть царство правды, и мы теперь дети земли, а вечно дети всего мира. Разве я не чувствую в своей душе, что я составляю часть этого огромного, гармонического целого. Разве я не чувствую, что я в этом огромном бесчисленном количестве существ, в которых проявляется Божество, – высшая сила, как хотите, – что я составляю одно звено, одну ступень от низших существ к высшим. Ежели я вижу, ясно вижу эту лестницу, которая ведет от растения к человеку, то отчего же я предположу, что эта лестница прерывается со мною, а не ведет дальше и дальше. Я чувствую, что я не только не могу исчезнуть, как ничто не исчезает в мире, но что я всегда буду и всегда был. Я чувствую, что кроме меня надо мной живут духи и что в этом мире есть правда.
– Да, это учение Гердера, – сказал князь Андрей, – но не то, душа моя, убедит меня, а жизнь и смерть, вот что убеждает. Убеждает то, что видишь дорогое тебе существо, которое связано с тобой, перед которым ты был виноват и надеялся оправдаться (князь Андрей дрогнул голосом и отвернулся) и вдруг это существо страдает, мучается и перестает быть… Зачем? Не может быть, чтоб не было ответа! И я верю, что он есть…. Вот что убеждает, вот что убедило меня, – сказал князь Андрей.
– Ну да, ну да, – говорил Пьер, – разве не то же самое и я говорю!
– Нет. Я говорю только, что убеждают в необходимости будущей жизни не доводы, а то, когда идешь в жизни рука об руку с человеком, и вдруг человек этот исчезнет там в нигде, и ты сам останавливаешься перед этой пропастью и заглядываешь туда. И, я заглянул…
– Ну так что ж! вы знаете, что есть там и что есть кто то? Там есть – будущая жизнь. Кто то есть – Бог.
Князь Андрей не отвечал. Коляска и лошади уже давно были выведены на другой берег и уже заложены, и уж солнце скрылось до половины, и вечерний мороз покрывал звездами лужи у перевоза, а Пьер и Андрей, к удивлению лакеев, кучеров и перевозчиков, еще стояли на пароме и говорили.
– Ежели есть Бог и есть будущая жизнь, то есть истина, есть добродетель; и высшее счастье человека состоит в том, чтобы стремиться к достижению их. Надо жить, надо любить, надо верить, – говорил Пьер, – что живем не нынче только на этом клочке земли, а жили и будем жить вечно там во всем (он указал на небо). Князь Андрей стоял, облокотившись на перила парома и, слушая Пьера, не спуская глаз, смотрел на красный отблеск солнца по синеющему разливу. Пьер замолк. Было совершенно тихо. Паром давно пристал, и только волны теченья с слабым звуком ударялись о дно парома. Князю Андрею казалось, что это полосканье волн к словам Пьера приговаривало: «правда, верь этому».
Князь Андрей вздохнул, и лучистым, детским, нежным взглядом взглянул в раскрасневшееся восторженное, но всё робкое перед первенствующим другом, лицо Пьера.
– Да, коли бы это так было! – сказал он. – Однако пойдем садиться, – прибавил князь Андрей, и выходя с парома, он поглядел на небо, на которое указал ему Пьер, и в первый раз, после Аустерлица, он увидал то высокое, вечное небо, которое он видел лежа на Аустерлицком поле, и что то давно заснувшее, что то лучшее что было в нем, вдруг радостно и молодо проснулось в его душе. Чувство это исчезло, как скоро князь Андрей вступил опять в привычные условия жизни, но он знал, что это чувство, которое он не умел развить, жило в нем. Свидание с Пьером было для князя Андрея эпохой, с которой началась хотя во внешности и та же самая, но во внутреннем мире его новая жизнь.