Остинг, Менно

Менно Остинг
Гражданство	Нидерланды Нидерланды
Дата рождения	17 мая 1964(1964-05-17)
Дата смерти	22 февраля 1999(1999-02-22) (34 года)
Место рождения	Сон-эн-Брёгел, Нидерланды
Место смерти	Тюрнхаут, Бельгия
Рост	180 см
Вес	73 кг
Начало карьеры	1983
Завершение карьеры	1999
Рабочая рука	правая
Призовые, долл.	1 041 725
Одиночный разряд
Матчей в/п	26—36
Наивысшая позиция	72 (4 июля 1988)
Турниры серии Большого шлема
Австралия	4-й круг (1988)
Франция	1-й круг
Уимблдон	3-й круг (1988)
США	2-й круг (1988)
Парный разряд
Матчей в/п	239—257
Титулов	7
Наивысшая позиция	20 (13 февраля 1995)
Турниры серии Большого шлема
Австралия	1/4 финала (1991)
Франция	3-й круг (1997)
Уимблдон	3-й круг (1995)
США	3-й круг (1996)
Завершил выступления

Менно Остинг (нидерл. Menno Oosting; 17 мая 1964, Сон-эн-Брёгел, Северный Брабант — 22 февраля 1999, Тюрнхаут, Бельгия) — нидерландский профессиональный теннисист, победитель Открытого чемпионата Франции 1994 года в смешанном парном разряде.

Спортивная карьера

В 1982 году Менно Остинг, воспитанник теннисной академии Хенка ван Хулста, стал чемпионом Нидерландов среди юношей. В апреле 1984 года он провёл в Ашкелоне (Израиль) свой первый матч в профессиональном турнире в парном разряде, а в июле того же года в Хилверсюме в одиночном. В ноябре в Бенине он вышел с Марком Вулдриджем в финал своего первого «челленджера» в парном разряде. В 1985 году Остинг дошёл до полуфинала Открытого чемпионата Нидерландов в Хилверсюме в одиночном разряде. Он также провёл свои первые игры за сборную Нидерландов в Кубке Дэвиса и помог команде одержать досрочную победу над финнами в Европейской группе, выиграв две первых встречи в одиночном и парном разряде. В 1986 году Остинг практически в одиночку обеспечил команде Нидерландов победу над нигерийцами, выиграв все три своих игры при общей победе 3:2, но затем проиграл со сборной израильтянам. Он также второй раз подряд дошёл до полуфинала Открытого чемпионата Нидерландов, обыграв подряд троих соперников из первой сотни рейтинга перед тем, как уступить Томасу Мустеру. В парах он дошёл до полуфинала на турнирах Гран-при в Бордо и Тель-Авиве.

В 1987 году Остинг выиграл свой первый профессиональный турнир в парном разряде — «челленджер» в Дортмунде с Брюсом Дерлином из Новой Зеландии. В этом году он также выиграл национальный чемпионат Нидерландов в одиночном разряде, а через год завоевал этот титул и в одиночном, и в парном разряде. 1988 год стал наиболее удачным в его одиночной карьере: уже в начале сезона он дошёл до четвёртого круга в Открытом чемпионате Австралии, а к марту вошёл в число ста лучших теннисистов мира согласно рейтингу АТР. В июле, после выхода в третий круг Уимблдонского турнира, он поднялся до 77-го места в рейтинге, высшего в своей одиночной карьере. Его лучшим результатом в парах стал выход в полуфинал в Хилверсюме.

После двух проходных сезонов (большей частью пропущенного 1989-го и отыгранного в «челленджерах» 1990-го) Остинг сосредоточился на выступлениях в парном разряде. В 1991 году он вышел с Ником Брауном из Великобритании в четвертьфинал Открытого чемпионата Австралии, а позже в Афинах с финном Олли Рахнасто — в первый в карьере финал турнира АТР-тура (включавшего бывшие турниры Гран-при) и закончил сезон в числе ста лучших игроков в парном разряде. В 1992 году он выиграл свой первый турнир АТР и дошёл до полуфинала ещё в шести турнирах. За 1993 год он уже дважды играл в финалах турниров АТР и один из них, Открытый чемпионат Румынии, выиграл. Ещё несколько раз, в том числе в турнире высшей категории, Открытом чемпионате Германии, он играл в полуфиналах и закончил год в числе 50 сильнейших теннисистов мира в парном разряде.

1994 год стал одним из лучших в карьере Остинга. Он пять раз играл в финалах турниров АТР и выиграл три из них с тремя разными партнёрами, к началу следующего сезона поднявшись до места в Top-20 мирового рейтинга. По пути к победе на турнире в Мадриде они с Рикардом Бергом победили сильнейшую пару мира, Патрика Гэлбрайта и Гранта Коннелла. Но главным успехом года стала победа в паре с Кристи Богерт на Открытом чемпионате Франции в смешанном парном разряде. Не будучи посеянными, нидерландские спортсмены последовательно победили по пути к титулу пять посеянных пар, в том числе во втором круге первую пару турнира, Наталью Звереву и Гранта Коннелла, а в финале посеянных седьмыми Ларису Савченко-Нейланд и Андрея Ольховского.

Следующий год оказался для Остинга относительно неудачным. Дойдя до полуфинала в семи турнирах, в том числе на турнире высшей категории в Монте-Карло, где они с Томом Нейссеном обыграли Гэлбрайта и Коннелла, он ни разу не сумел пробиться в финал, однако сохранил за собой место в сотне сильнейших. 1996 год стал почти таким же удачным, как и 1994-й. Хотя Остинг выиграл за этот год только один титул, он ещё шесть раз (четыре из них с южноафриканским теннисистом Дэвидом Адамсом) играл в финалах. К ноябрю он поднялся в рейтинге до 24-го места, но улучшить собственный рекорд не сумел.

1997 и 1998 годы Остинг уверенно, хоть и без особого блеска, оставался в числе ста лучших парных игроков мира. За два года он только один раз дошёл до финала (в Копенгагене, где победил в паре с Томом Кемперсом), но в полуфиналах турниров АТР играл больше десяти раз, а на Открытом чемпионате США 1997 года в первом круге переиграл с Кемперсом лучшую пару мира, Тодда Вудбриджа и Марка Вудфорда. В первой половине февраля 1999 года он вышел в финал турнира АТР в Санкт-Петербурге. Этот финал стал для него предпоследним матчем в карьере: в конце февраля он погиб в автокатастрофе в Бельгии, возвращаясь в плохую погоду домой из французского Шербура, где играл в «челленджере». Его жена Анна осталась вдовой с тремя детьми. В память о спортсмене теннисная академия Хенка ван Хулста проводит, начиная с 1999 года, Мемориал Менно Остинга.

Участие в финалах турниров Большого шлема в смешанном парном разряде за карьеру (1)

Победа (1)

Год	Турнир	Покрытие	Партнёр	Соперники в финале	Счёт в финале
1994	Открытый чемпионат Франции	Грунт	Кристи Богерт	Лариса Савченко-Нейланд Андрей Ольховский	7-5, 3-6, 7-5

Участие в финалах турниров АТП в мужском парном разряде за карьеру (18)

Легенда
Большой шлем (0)
Чемпионат мира АТР (0)
ATP Championship Series, Single Week (0)
ATP Championship Series (1)
ATP World / ATP International (17)

Победы (7)

№	Дата	Турнир	Покрытие	Партнёр	Соперники в финале	Счёт в финале
1.	27 апр 1992	BMW Open, Мюнхен, Германия	Грунт	Дэвид Адамс	Томаш Анзари Карл Лимбергер	3-6, 7-5, 6-3
2.	13 сен 1993	Открытый чемпионат Румынии, Бухарест	Грунт	Либор Пимек	Джордже Косак Чиприан Порумб	7-6, 7-6
3.	14 мар 1994	Гран-при Хассана II, Касабланка, Марокко	Грунт	Дэвид Адамс	Кристиан Бранди Федерико Мордеган	6-3, 6-4
4.	25 апр 1994	Гран-при Мадрида, Испания	Грунт	Рикард Берг	Жан-Филипп Флериан Якоб Хласек	6-3, 6-4
5.	3 окт 1994	Тулуза, Франция	Хард (i)	Даниэль Вацек	Патрик Макинрой Джаред Палмер	7-6, 6-7, 6-3
6.	29 янв 1996	Croatian Indoors, Загреб	Ковёр	Либор Пимек	Хендрик-Ян Давидс Мартин Дамм	6-3, 7-6
7.	9 мар 1998	Копенгаген, Дания	Ковёр	Том Кемперс	Ян Симеринк Бретт Стивен	6-4, 7-6

Поражения (11)

№	Дата	Турнир	Покрытие	Партнёр	Соперники в финале	Счёт в финале
1.	30 сен 1991	Открытый чемпионат Афин, Греция	Грунт	Олли Рахнасто	Марк Куверманс Якко Элтинг	7-5, 6-7, 5-7
2.	29 мар 1993	Открытый чемпионат Эшторила по теннису, Оэйраш, Португалия	Грунт	Удо Риглевски	Дэвид Адамс Андрей Ольховский	3-7, 5-7
3.	28 мар 1994	Открытый чемпионат Эшторила по теннису, Оэйраш (2)	Грунт	Рихард Крайчек	Кристиан Бранди Федерико Мордеган	без игры
4.	4 июл 1994	Открытый чемпионат Швейцарии, Гштад	Грунт	Даниэль Вацек	Серхио Касаль Эмилио Санчес	6-7, 4-6
5.	19 фев 1996	Антверпен, Бельгия	Ковёр	Евгений Кафельников	Юнас Бьоркман Никлас Култи	4-6, 4-6
6.	20 мая 1996	Санкт-Пёльтен, Австрия	Грунт	Дэвид Адамс	Павел Визнер Слава Доседел	7-6, 4-6, 3-6
7.	22 июл 1996	Открытый чемпионат Австрии, Кицбюэль	Грунт	Дэвид Адамс	Либор Пимек Байрон Талбот	6-7, 3-6
8.	9 сен 1996	Открытый чемпионат Румынии, Бухарест	Грунт	Дэвид Адамс	Джефф Таранго Давид Экерот	6-7, 6-7
9.	23 сен 1996	Davidoff Swiss Indoors, Базель	Хард (i)	Дэвид Адамс	Даниэль Вацек Евгений Кафельников	3-6, 4-6
10.	7 окт 1996	CA-Tennis Trophy, Вена, Австрия	Ковёр	Павел Визнер	Даниэль Вацек Евгений Кафельников	6-7, 4-6
11.	8 фев 1999	Открытый чемпионат Санкт-Петербурга, Россия	Ковёр	Андрей Павел	Даниэль Вацек Джефф Таранго	6-3, 3-6, 5-7

Ссылки

• [www.atpworldtour.com/en/players/wikidata//overview Профиль на сайте ATP]  (англ.)

• [www.daviscup.com/en/players/player.aspx?id= Профиль на сайте Кубка Дэвиса] (англ.)

Отрывок, характеризующий Остинг, Менно

– Имею удовольствие говорить с графом Безухим, ежели я не ошибаюсь, – сказал проезжающий неторопливо и громко. Пьер молча, вопросительно смотрел через очки на своего собеседника.
– Я слышал про вас, – продолжал проезжающий, – и про постигшее вас, государь мой, несчастье. – Он как бы подчеркнул последнее слово, как будто он сказал: «да, несчастье, как вы ни называйте, я знаю, что то, что случилось с вами в Москве, было несчастье». – Весьма сожалею о том, государь мой.
Пьер покраснел и, поспешно спустив ноги с постели, нагнулся к старику, неестественно и робко улыбаясь.
– Я не из любопытства упомянул вам об этом, государь мой, но по более важным причинам. – Он помолчал, не выпуская Пьера из своего взгляда, и подвинулся на диване, приглашая этим жестом Пьера сесть подле себя. Пьеру неприятно было вступать в разговор с этим стариком, но он, невольно покоряясь ему, подошел и сел подле него.
– Вы несчастливы, государь мой, – продолжал он. – Вы молоды, я стар. Я бы желал по мере моих сил помочь вам.
– Ах, да, – с неестественной улыбкой сказал Пьер. – Очень вам благодарен… Вы откуда изволите проезжать? – Лицо проезжающего было не ласково, даже холодно и строго, но несмотря на то, и речь и лицо нового знакомца неотразимо привлекательно действовали на Пьера.
– Но если по каким либо причинам вам неприятен разговор со мною, – сказал старик, – то вы так и скажите, государь мой. – И он вдруг улыбнулся неожиданно, отечески нежной улыбкой.
– Ах нет, совсем нет, напротив, я очень рад познакомиться с вами, – сказал Пьер, и, взглянув еще раз на руки нового знакомца, ближе рассмотрел перстень. Он увидал на нем Адамову голову, знак масонства.
– Позвольте мне спросить, – сказал он. – Вы масон?
– Да, я принадлежу к братству свободных каменьщиков, сказал проезжий, все глубже и глубже вглядываясь в глаза Пьеру. – И от себя и от их имени протягиваю вам братскую руку.
– Я боюсь, – сказал Пьер, улыбаясь и колеблясь между доверием, внушаемым ему личностью масона, и привычкой насмешки над верованиями масонов, – я боюсь, что я очень далек от пониманья, как это сказать, я боюсь, что мой образ мыслей насчет всего мироздания так противоположен вашему, что мы не поймем друг друга.
– Мне известен ваш образ мыслей, – сказал масон, – и тот ваш образ мыслей, о котором вы говорите, и который вам кажется произведением вашего мысленного труда, есть образ мыслей большинства людей, есть однообразный плод гордости, лени и невежества. Извините меня, государь мой, ежели бы я не знал его, я бы не заговорил с вами. Ваш образ мыслей есть печальное заблуждение.
– Точно так же, как я могу предполагать, что и вы находитесь в заблуждении, – сказал Пьер, слабо улыбаясь.
– Я никогда не посмею сказать, что я знаю истину, – сказал масон, всё более и более поражая Пьера своею определенностью и твердостью речи. – Никто один не может достигнуть до истины; только камень за камнем, с участием всех, миллионами поколений, от праотца Адама и до нашего времени, воздвигается тот храм, который должен быть достойным жилищем Великого Бога, – сказал масон и закрыл глаза.
– Я должен вам сказать, я не верю, не… верю в Бога, – с сожалением и усилием сказал Пьер, чувствуя необходимость высказать всю правду.
Масон внимательно посмотрел на Пьера и улыбнулся, как улыбнулся бы богач, державший в руках миллионы, бедняку, который бы сказал ему, что нет у него, у бедняка, пяти рублей, могущих сделать его счастие.
– Да, вы не знаете Его, государь мой, – сказал масон. – Вы не можете знать Его. Вы не знаете Его, оттого вы и несчастны.
– Да, да, я несчастен, подтвердил Пьер; – но что ж мне делать?
– Вы не знаете Его, государь мой, и оттого вы очень несчастны. Вы не знаете Его, а Он здесь, Он во мне. Он в моих словах, Он в тебе, и даже в тех кощунствующих речах, которые ты произнес сейчас! – строгим дрожащим голосом сказал масон.
Он помолчал и вздохнул, видимо стараясь успокоиться.
– Ежели бы Его не было, – сказал он тихо, – мы бы с вами не говорили о Нем, государь мой. О чем, о ком мы говорили? Кого ты отрицал? – вдруг сказал он с восторженной строгостью и властью в голосе. – Кто Его выдумал, ежели Его нет? Почему явилось в тебе предположение, что есть такое непонятное существо? Почему ты и весь мир предположили существование такого непостижимого существа, существа всемогущего, вечного и бесконечного во всех своих свойствах?… – Он остановился и долго молчал.
Пьер не мог и не хотел прерывать этого молчания.
– Он есть, но понять Его трудно, – заговорил опять масон, глядя не на лицо Пьера, а перед собою, своими старческими руками, которые от внутреннего волнения не могли оставаться спокойными, перебирая листы книги. – Ежели бы это был человек, в существовании которого ты бы сомневался, я бы привел к тебе этого человека, взял бы его за руку и показал тебе. Но как я, ничтожный смертный, покажу всё всемогущество, всю вечность, всю благость Его тому, кто слеп, или тому, кто закрывает глаза, чтобы не видать, не понимать Его, и не увидать, и не понять всю свою мерзость и порочность? – Он помолчал. – Кто ты? Что ты? Ты мечтаешь о себе, что ты мудрец, потому что ты мог произнести эти кощунственные слова, – сказал он с мрачной и презрительной усмешкой, – а ты глупее и безумнее малого ребенка, который бы, играя частями искусно сделанных часов, осмелился бы говорить, что, потому что он не понимает назначения этих часов, он и не верит в мастера, который их сделал. Познать Его трудно… Мы веками, от праотца Адама и до наших дней, работаем для этого познания и на бесконечность далеки от достижения нашей цели; но в непонимании Его мы видим только нашу слабость и Его величие… – Пьер, с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чужой человек. Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его в сравнении с своей опущенностью и безнадежностью; – но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни.
– Он не постигается умом, а постигается жизнью, – сказал масон.
– Я не понимаю, – сказал Пьер, со страхом чувствуя поднимающееся в себе сомнение. Он боялся неясности и слабости доводов своего собеседника, он боялся не верить ему. – Я не понимаю, – сказал он, – каким образом ум человеческий не может постигнуть того знания, о котором вы говорите.
Масон улыбнулся своей кроткой, отеческой улыбкой.
– Высшая мудрость и истина есть как бы чистейшая влага, которую мы хотим воспринять в себя, – сказал он. – Могу ли я в нечистый сосуд воспринять эту чистую влагу и судить о чистоте ее? Только внутренним очищением самого себя я могу до известной чистоты довести воспринимаемую влагу.
– Да, да, это так! – радостно сказал Пьер.
– Высшая мудрость основана не на одном разуме, не на тех светских науках физики, истории, химии и т. д., на которые распадается знание умственное. Высшая мудрость одна. Высшая мудрость имеет одну науку – науку всего, науку объясняющую всё мироздание и занимаемое в нем место человека. Для того чтобы вместить в себя эту науку, необходимо очистить и обновить своего внутреннего человека, и потому прежде, чем знать, нужно верить и совершенствоваться. И для достижения этих целей в душе нашей вложен свет Божий, называемый совестью.
– Да, да, – подтверждал Пьер.
– Погляди духовными глазами на своего внутреннего человека и спроси у самого себя, доволен ли ты собой. Чего ты достиг, руководясь одним умом? Что ты такое? Вы молоды, вы богаты, вы умны, образованы, государь мой. Что вы сделали из всех этих благ, данных вам? Довольны ли вы собой и своей жизнью?
– Нет, я ненавижу свою жизнь, – сморщась проговорил Пьер.
– Ты ненавидишь, так измени ее, очисти себя, и по мере очищения ты будешь познавать мудрость. Посмотрите на свою жизнь, государь мой. Как вы проводили ее? В буйных оргиях и разврате, всё получая от общества и ничего не отдавая ему. Вы получили богатство. Как вы употребили его? Что вы сделали для ближнего своего? Подумали ли вы о десятках тысяч ваших рабов, помогли ли вы им физически и нравственно? Нет. Вы пользовались их трудами, чтоб вести распутную жизнь. Вот что вы сделали. Избрали ли вы место служения, где бы вы приносили пользу своему ближнему? Нет. Вы в праздности проводили свою жизнь. Потом вы женились, государь мой, взяли на себя ответственность в руководстве молодой женщины, и что же вы сделали? Вы не помогли ей, государь мой, найти путь истины, а ввергли ее в пучину лжи и несчастья. Человек оскорбил вас, и вы убили его, и вы говорите, что вы не знаете Бога, и что вы ненавидите свою жизнь. Тут нет ничего мудреного, государь мой! – После этих слов, масон, как бы устав от продолжительного разговора, опять облокотился на спинку дивана и закрыл глаза. Пьер смотрел на это строгое, неподвижное, старческое, почти мертвое лицо, и беззвучно шевелил губами. Он хотел сказать: да, мерзкая, праздная, развратная жизнь, – и не смел прерывать молчание.
Масон хрипло, старчески прокашлялся и кликнул слугу.
– Что лошади? – спросил он, не глядя на Пьера.
– Привели сдаточных, – отвечал слуга. – Отдыхать не будете?
– Нет, вели закладывать.
«Неужели же он уедет и оставит меня одного, не договорив всего и не обещав мне помощи?», думал Пьер, вставая и опустив голову, изредка взглядывая на масона, и начиная ходить по комнате. «Да, я не думал этого, но я вел презренную, развратную жизнь, но я не любил ее, и не хотел этого, думал Пьер, – а этот человек знает истину, и ежели бы он захотел, он мог бы открыть мне её». Пьер хотел и не смел сказать этого масону. Проезжающий, привычными, старческими руками уложив свои вещи, застегивал свой тулупчик. Окончив эти дела, он обратился к Безухому и равнодушно, учтивым тоном, сказал ему:
– Вы куда теперь изволите ехать, государь мой?
– Я?… Я в Петербург, – отвечал Пьер детским, нерешительным голосом. – Я благодарю вас. Я во всем согласен с вами. Но вы не думайте, чтобы я был так дурен. Я всей душой желал быть тем, чем вы хотели бы, чтобы я был; но я ни в ком никогда не находил помощи… Впрочем, я сам прежде всего виноват во всем. Помогите мне, научите меня и, может быть, я буду… – Пьер не мог говорить дальше; он засопел носом и отвернулся.
Масон долго молчал, видимо что то обдумывая.
– Помощь дается токмо от Бога, – сказал он, – но ту меру помощи, которую во власти подать наш орден, он подаст вам, государь мой. Вы едете в Петербург, передайте это графу Вилларскому (он достал бумажник и на сложенном вчетверо большом листе бумаги написал несколько слов). Один совет позвольте подать вам. Приехав в столицу, посвятите первое время уединению, обсуждению самого себя, и не вступайте на прежние пути жизни. Затем желаю вам счастливого пути, государь мой, – сказал он, заметив, что слуга его вошел в комнату, – и успеха…
Проезжающий был Осип Алексеевич Баздеев, как узнал Пьер по книге смотрителя. Баздеев был одним из известнейших масонов и мартинистов еще Новиковского времени. Долго после его отъезда Пьер, не ложась спать и не спрашивая лошадей, ходил по станционной комнате, обдумывая свое порочное прошедшее и с восторгом обновления представляя себе свое блаженное, безупречное и добродетельное будущее, которое казалось ему так легко. Он был, как ему казалось, порочным только потому, что он как то случайно запамятовал, как хорошо быть добродетельным. В душе его не оставалось ни следа прежних сомнений. Он твердо верил в возможность братства людей, соединенных с целью поддерживать друг друга на пути добродетели, и таким представлялось ему масонство.


Приехав в Петербург, Пьер никого не известил о своем приезде, никуда не выезжал, и стал целые дни проводить за чтением Фомы Кемпийского, книги, которая неизвестно кем была доставлена ему. Одно и всё одно понимал Пьер, читая эту книгу; он понимал неизведанное еще им наслаждение верить в возможность достижения совершенства и в возможность братской и деятельной любви между людьми, открытую ему Осипом Алексеевичем. Через неделю после его приезда молодой польский граф Вилларский, которого Пьер поверхностно знал по петербургскому свету, вошел вечером в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым входил к нему секундант Долохова и, затворив за собой дверь и убедившись, что в комнате никого кроме Пьера не было, обратился к нему:
– Я приехал к вам с поручением и предложением, граф, – сказал он ему, не садясь. – Особа, очень высоко поставленная в нашем братстве, ходатайствовала о том, чтобы вы были приняты в братство ранее срока, и предложила мне быть вашим поручителем. Я за священный долг почитаю исполнение воли этого лица. Желаете ли вы вступить за моим поручительством в братство свободных каменьщиков?