Офт, Ханс

Ханс Офт
Общая информация
Полное имя	Мариюс Йохан Офт
Родился
Гражданство	Нидерланды
Позиция	нападающий
Информация о клубе
Клуб	завершил карьеру
Карьера
Молодёжные клубы
1953—1965	Де Мюссен
Клубная карьера*
1965—1967	Фейеноорд	0 (0)
1967—1970	Вендам	? (?)
1970—1974	Камбюр	93 (16)
1974—1975	Херенвен	? (?)
Тренерская карьера
1976	Нидерланды (мол.)
1979	Япония (юн.)
1982	Джубило Ивата	тренер
1984—1987	Санфречче Хиросима
1988—1992	Утрехт	техн. директор
1992—1993	Япония
1994—1997	Джубило Ивата
1998	Киото Санга
2002—2003	Урава Ред Даймондс
2008	Джубило Ивата
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов.

Мариюс Йохан (Ханс) Офт (нидерл. Marius "Hans" Johan Ooft; род. 27 июня 1947 года, Роттердам) — нидерландский футболист и футбольный тренер, который стал первым иностранцем, возглавившим сборную Японии. Под руководством Офта Япония впервые выиграла Кубок Азии 1992 года, однако, он был уволен годом позже, так как не смог вывести Японию на чемпионат мира по футболу 1994.

Биография

Ханс начал играть в футбол в возрасте шести лет и был зачислен в клуб «Де Мюссен», в котором он выступал на протяжении одиннадцати лет. В возрасте 18 лет он подписал контракт с «Фейеноордом», после чего отправился служить в армию на север Нидерландов. В сезоне 1966/67 Офт выступал за второй состав роттердамцев, а летом 1967 года перешёл в «Вендам». В новой команде нападающий дебютировал в товарищеском матче против английского «Чарльтона».

После «Вендама» Ханс играл за «Камбюр» и «Херенвен». Он завершил карьеру в 1976 году в возрасте 29 лет из-за травмы. По словам Офта, он всегда был заинтересован в тренерской деятельности, он получил свою первую лицензию в 1973 году. Сразу после окончания карьеры он стал тренером молодёжной сборной Нидерландов.

Офт впервые посетил Японию в 1979 году. Юношеская сборная Японии нуждалась в тренере перед турниром в Беллинцоне, Швейцария. Так Офт подписал свой первый контакт с японской командой. В 1981 году он вёл тренерскую конференцию в Симидзу, и «Джубило Ивата» попросила его временно занять пост тренера. Офт пробыл в клубе два месяца, это был его первый опыт работы тренером в клубном футболе. В 1984 году он стал тренером «Санфречче Хиросима», где работал в течение четырёх с половиной лет. После почти пяти лет в Японии он вернулся в Нидерланды, чтобы стать техническим директором «Утрехта».

В 1992 году он вернулся в Японию уже как тренер национальной сборной и пробыл на посту в течение двух лет. Он выиграл с командой Кубок Азии 1992 и был близок к финальной части чемпионата мира 1994. Тогда в решающем матче против Ирака команда на последних минутах матча не смогла удержать победу (ничья 2:2), эту встречу окрестили «агонией в Дохе». После этого он три года аботал с «Джубило Ивата» (1994—1997), а также провёл год в «Киото Санга». После трёхлетнего перерыва в январе он стал тренером «Урава Ред Даймондс». В 2008 году он на один сезон вернулся в «Джубилио Ивата», после чего вышел на пенсию.

Ссылки

• [www.uefa.com/news/newsid=26304.html Hans Ooft — A Dutchman in Japan]. uefa.com (13 June 2002).
• [cambuur-archief.nl/hooft.php Статистика на сайте cambuur-archief.nl]  (нид.)

Отрывок, характеризующий Офт, Ханс

– Э! попусту брехать то! – сказал один из них, худощавый, с строгим лицом. – Снявши голову, по волосам не плачут. Бери, что кому любо! – И он энергическим жестом махнул рукой и боком повернулся к офицеру.
– Тебе, Иван Сидорыч, хорошо говорить, – сердито заговорил первый купец. – Вы пожалуйте, ваше благородие.
– Что говорить! – крикнул худощавый. – У меня тут в трех лавках на сто тысяч товару. Разве убережешь, когда войско ушло. Эх, народ, божью власть не руками скласть!
– Пожалуйте, ваше благородие, – говорил первый купец, кланяясь. Офицер стоял в недоумении, и на лице его видна была нерешительность.
– Да мне что за дело! – крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритой головой.
Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.
– Что такое? Что такое? – спрашивал он, но товарищ его уже скакал по направлению к крикам, мимо Василия Блаженного. Офицер сел верхом и поехал за ним. Когда он подъехал к мосту, он увидал снятые с передков две пушки, пехоту, идущую по мосту, несколько поваленных телег, несколько испуганных лиц и смеющиеся лица солдат. Подле пушек стояла одна повозка, запряженная парой. За повозкой сзади колес жались четыре борзые собаки в ошейниках. На повозке была гора вещей, и на самом верху, рядом с детским, кверху ножками перевернутым стульчиком сидела баба, пронзительно и отчаянно визжавшая. Товарищи рассказывали офицеру, что крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту. Толпа, валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь, расчистила мост, и войска двинулись вперед.


В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.
– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!
Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.
– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.