Опадчий, Фёдор Фёдорович

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Опадчий, Федор Фёдорович»)
Перейти к: навигация, поиск
Фёдор Фёдорович Опадчий

Ф. Ф. Опадчий, 1968—1970 годы
Дата рождения

1 (14) января 1907(1907-01-14)

Место рождения

с. Ротовка, Российская империя (ныне Путивльский район Сумской области, Украина)

Дата смерти

10 апреля 1996(1996-04-10) (89 лет)

Место смерти

Москва

Принадлежность

СССР СССР

Род войск

ВВС

Годы службы

19291957

Звание полковник

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Часть

85 БАП, 410 БАП

Сражения/войны

Советско-финская война,
Великая Отечественная война

Награды и премии
В отставке

методист в конструкторском бюро

Фёдор Фёдорович Опа́дчий (1 [14] января 1907; село Ротовка ныне Путивльского района Сумской области, Украина — 10 апреля 1996; город Москва) — Герой Советского Союза (7 февраля 1957), заслуженный лётчик-испытатель СССР (17 февраля 1959), лауреат Ленинской премии (1957), полковник (1948).





Биография

Родился 1 (14) января 1907 года в селе Ротовка ныне Путивльского района Сумской области (Украина). Украинец. В 1920 году окончил 4 класса сельской школы, в 1925 году — профтехшколу в городе Глухов (Сумская область). Работал слесарем-механиком на сахарном заводе на хуторе Михайловский (ныне — город Дружба Ямпольского района Сумской области) и в селе Ракитное.

В армии с октября 1929 года. До февраля 1930 года служил красноармейцем в 6-м авиапарке (в Ленинградском военном округе). В 1931 году окончил Гатчинскую военную авиационную школу, был оставлен в ней лётчиком-инструктором. В 1932—1933 — лётчик-инструктор Луганской военной авиационной школы лётчиков. С марта 1933 года служил в строевых частях ВВС (в Московском военном округе).

С июня 1936 года по август 1943 года — лётчик-испытатель Научно-испытательного института ВВС. В июне-июле 1941 года провёл госиспытания бомбардировщика АНТ-58, ставшего прообразом известного бомбардировщика Ту-2. Участвовал в госиспытаниях бомбардировщиков СБ и ДБ-3, отрабатывал бомбометание с пикирования.

Участник советско-финляндской войны: в декабре 1939-марте 1940 — командир авиаэскадрильи 85-го бомбардировочного авиационного полка. Совершил 21 боевой вылет на бомбардировщике ДБ-3. Одним из первых применил в боевых условиях бомбометание с пикирования.

Участник Великой Отечественной войны: в июле-августе 1941 — заместитель командира 410-го бомбардировочного авиационного полка (Западный фронт), сформированного из лётчиков-испытателей Научно-испытательного института ВВС. Участвовал в оборонительных боях на Западном направлении. Совершил 9 боевых вылетов на бомбардировщике Пе-2. В сентябре 1941 года занимался формированием 187-й отдельной корректировочно-разведывательной авиаэскадрильи, состоящей из самолётов немецкого производства и советских самолётов. После тяжёлой аварии на самолёте длительное время находился на излечении и смог вернуться к испытательной работе только в мае 1942 года.

С августа 1943 года по январь 1946 года — лётчик-испытатель Опытного конструкторского бюро (ОКБ) В. М. Мясищева. Поднял в небо и провёл испытания опытных самолётов ДВБ-102 с моторами М-71ТК-3 (1944—1945), ДБ-108 (1945), ДИС с моторами ВК-107А (1945).

С января 1946 года по 1951 год — лётчик-испытатель ОКБ А. Н. Туполева. Поднял в небо и провёл испытания самолётов Ту-2Т, Ту-70, Ту-14, Ту-18, Ту-80. Принимал участие в испытаниях Ту-2 с моторами АШ-83, Ту-8, Ту-7, Ту-4Т, Ту-4К, Ту-4Ш, Ту-4Д, Ту-14Р, Ту-10, Ту-82.

С 1951 года по декабрь 1957 года — лётчик-испытатель ОКБ В. М. Мясищева. Поднял в небо и провёл испытания опытного самолёта ШР (в 1952 году), стратегического реактивного бомбардировщика М-4 (в 1953—1955 годах). Участвовал в испытаниях реактивного стратегического бомбардировщика .

За мужество и героизм, проявленные при испытаниях новой авиационной техники, указом Президиума Верховного Совета СССР от 7 февраля 1957 года полковнику Опадчему Фёдору Фёдоровичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда». 17 февраля 1959 года в числе первых он удостоен почётного звания «Заслуженный лётчик-испытатель СССР». В 1957 году за проведение испытаний стратегического бомбардировщика М-4 удостоен Ленинской премии.

С декабря 1957 года полковник Ф. Ф. Опадчий — в запасе. До 1960 года работал методистом в ОКБ В. М. Мясищева.

Жил в Москве. Умер 10 апреля 1996 года. Похоронен на кладбище «Ракитки».

Награды и премии

Почётные звания

Память

В городе Глухове на здании бывшей профтехшколы, в которой учился Ф. Ф. Опадчий, установлена мемориальная доска.

Напишите отзыв о статье "Опадчий, Фёдор Фёдорович"

Литература

  • Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1988. — Т. 2 /Любов — Ящук/. — 863 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-203-00536-2.
  • Герои Советского Союза, Герои Российской Федерации и полные кавалеры ордена Славы Северного административного округа Москвы. — Москва: Энциклопедия российских деревень, 2003. — С. 401. — 472 с. — ISBN 5-88367-003-2.
  • Гриченко И.Т., Головин Н.М. Подвиг. — 3-е изд., перераб. и доп.. — Харьков, 1983. — С. 356-358.
  • Симонов А. А. Заслуженные испытатели СССР. — Москва: Авиамир, 2009. — С. 146-147, 380. — 384 с. — ISBN 978-5-904399-05-4.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=405 Опадчий, Фёдор Фёдорович]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Опадчий, Фёдор Фёдорович

«Ваш сын, в моих глазах, писал Кутузов, с знаменем в руках, впереди полка, пал героем, достойным своего отца и своего отечества. К общему сожалению моему и всей армии, до сих пор неизвестно – жив ли он, или нет. Себя и вас надеждой льщу, что сын ваш жив, ибо в противном случае в числе найденных на поле сражения офицеров, о коих список мне подан через парламентеров, и он бы поименован был».
Получив это известие поздно вечером, когда он был один в. своем кабинете, старый князь, как и обыкновенно, на другой день пошел на свою утреннюю прогулку; но был молчалив с приказчиком, садовником и архитектором и, хотя и был гневен на вид, ничего никому не сказал.
Когда, в обычное время, княжна Марья вошла к нему, он стоял за станком и точил, но, как обыкновенно, не оглянулся на нее.
– А! Княжна Марья! – вдруг сказал он неестественно и бросил стамеску. (Колесо еще вертелось от размаха. Княжна Марья долго помнила этот замирающий скрип колеса, который слился для нее с тем,что последовало.)
Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь.
– Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся.
– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.


– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c'est l'estomac… dites que c'est l'estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.
– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.