Опалинский, Лукаш
| Лукаш Опалинский (Luca Opalinius) | |
| Łukasz Opaliński | |
 Родовой герб Опалинских «Лодзя» | |
| Псевдонимы: |
Paulus Naeocelius |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Род деятельности: | |
| Направление: | |
| Жанр: |
Стихотворения, поэмы |
| Язык произведений: | |
Лукаш Опалинский известный как Luca Opalinius (польск. Łukasz Opaliński, 1612 — 15 июня 1662) — государственный деятель Речи Посполитой, польский поэт, известный публицист, сатирик и теоретик литературы. Подкоморий познанский (1641), надворный маршалок коронный (с 1650).
Содержание
Биография
Происходил из древнего лодзинского шляхетского рода герба «Лодзя». Второй (младший) сын познанского воеводы (с 1622 г.) Петра Опалинского (1586—1624) и Софии Костки (1591—1639), младший брат Кшиштофа Опалинского (ок. 1609—1655), поэта и познанского воеводы (с 1637).
В молодости получил прекрасное образование. В начале — домашнее. С 1620 по 1625 г. вместе со своим братом Кшиштофом учился в Академии, основанной епископом Любранским в Познани. Затем продолжил образование в старейших университетах Европы старом Лёвенском католическом университете, Орлеанском (во Франции) и Падуанском (в Италии) университетах.
Политическую карьеру начал в 1631 г. В 1632 г. был послом (депутатом) Сейма, на котором голосовал за избрание королевича Владислава королём Польши. Неоднократно был послом Сейма. После смерти Владислава IV был сторонником избрания на престол Яна Казимира. Во время шведского потопа 1655—1660 г. оставался верным польскому королю.
Несмотря на то, что его брат Кшиштоф был один из предводителей магнатской оппозиции против Владислава IV и Яна Казимира, не разделял его политических взглядов и всегда отстаивал интересы короля и двора.
В 1634 году был членом гетманской комиссии по вопросу войны с Турцией. Позже — членом Комиссии по переговорам со шведами. В 1638 году стал маршалком посольской (депутатской) палаты.
В 1639 г. женился на Изабелле Тенчинской, наследнице огромного состояния, что позволило ему, библиофилу, собрать одну из самых больших в Европе того времени библиотек. Брак укрепил политические позиции Лукаша Опалинского.
Был старостой победзиским (с 1631), маршалком обычного сейма в Варшаве (1638), подкоморием калишским (1638—1640), подкоморием познанским (с 1640). С 1650 г. — маршалок надворный коронный.
Ревностый католик. В 1625 г. на его средства были построены бернардинские монастыри и костëлы в Дукли, Пшеворске, Жешуве, в Лежайске.
Умер в Сташуве. Похоронен вместе с женой в приходском костеле г. Коньсковоля.
Творчество
Пользовался псевдонимом Paulus Naeocelius. Значительной сложностью в определении авторства его литературных произведений является их анонимность.
К его сочинениям относят:
- произведения в области истории:
- Iudicium de statua ac bellis Sveticis in Imperio gestis per annos triginta;
- De praesenti statu Europae;
- Historia abo opisanie wielu poważniejszych rzeczy, które się działy podczas wojny szwedzkiej w Królestwie Polskim w r. pańskiego 1655 w miesiącu lipcu aż do r. 1660 w miesiącu maju trwającej w sobie zamykające i do wiadomości potomnym wiekom podane;
- политическая публицистика:
- Rozmowa plebana z ziemianinem;
- Polonia defensa contra Barclaium in Europa (польск. перев. изд. в 1647 г.);
- Obrona Polski;
- Coś nowego;
- работы в области литературы:
- Poeta nowy;
- Tłumaczenie Historii bardzo uciesznej z francuskiego języka przełożonej młodzieńcom i pannom przystojnej miłości hołdującym gwoli (авторство не подтверждено) ;
- нравственно-философские и религиозные трактаты:
- De officiis libri tres (Краков, 1649; Амстердам, 1668; Кенигсберг, 1703),
- Epistolae kultae et morales (не сохранился);
- De causa haereseos ac remediis eius de (не сохранился);
- работы в военной области :
- Dyskurs o wojsku kwarcianym;
- De ordine militiae nostrae et praesidiorum;
- De hibernis,
- Polta — поэма, дидактического характера, напечатанная уже после смерти автора.
Кроме того, Лука Опалинский — автор обширной переписки с видными политическими и научными деятелями его эпохи. Сотрудничал со старейшей польской газетой «Merkuriusz Polski Ordynaryjny».
Семья и дети
Был женат с 1639 года на Изабелле Тенчинской (ум. 1667), дочери воеводы краковского Яна Магнуса Тенчинского (1579—1637) и Дороты Минской. Их дети:
- Ян Опалинский (1643—1682), великий чашник коронный (1667), женат на Хелене Зебжидовской (ум. 1676)
- Станислав Лукаш Опалинский (1647—1704), староста гузовский и новы-корчинский, женат на Софии Кристине Опалинской (1643—1699)
- София Анна Эльжбета Опалинская (1642—1675), муж с 1669 года маршалок великий коронный Станислав Ираклий Любомирский (1642—1702)
Напишите отзыв о статье "Опалинский, Лукаш"
Ссылки
- [www.konskowola.eu/zwiazani.html POSTACI ZWIĄZANE Z HISTORIĄ KOŃSKOWOLI. Łukasz Opaliński] (польск.)
- [www.up.krakow.pl/whk/biblioteki/opal/ Библиотека Л. Опалинского] (польск.)
- [mariusz.eu.pn/genealogia/rody/opalinscy01.html Генеалогия Опалинских]
Отрывок, характеризующий Опалинский, Лукаш
Граф Илья Андреич в конце января с Наташей и Соней приехал в Москву. Графиня всё была нездорова, и не могла ехать, – а нельзя было ждать ее выздоровления: князя Андрея ждали в Москву каждый день; кроме того нужно было закупать приданое, нужно было продавать подмосковную и нужно было воспользоваться присутствием старого князя в Москве, чтобы представить ему его будущую невестку. Дом Ростовых в Москве был не топлен; кроме того они приехали на короткое время, графини не было с ними, а потому Илья Андреич решился остановиться в Москве у Марьи Дмитриевны Ахросимовой, давно предлагавшей графу свое гостеприимство.
Поздно вечером четыре возка Ростовых въехали во двор Марьи Дмитриевны в старой Конюшенной. Марья Дмитриевна жила одна. Дочь свою она уже выдала замуж. Сыновья ее все были на службе.
Она держалась всё так же прямо, говорила также прямо, громко и решительно всем свое мнение, и всем своим существом как будто упрекала других людей за всякие слабости, страсти и увлечения, которых возможности она не признавала. С раннего утра в куцавейке, она занималась домашним хозяйством, потом ездила: по праздникам к обедни и от обедни в остроги и тюрьмы, где у нее бывали дела, о которых она никому не говорила, а по будням, одевшись, дома принимала просителей разных сословий, которые каждый день приходили к ней, и потом обедала; за обедом сытным и вкусным всегда бывало человека три четыре гостей, после обеда делала партию в бостон; на ночь заставляла себе читать газеты и новые книги, а сама вязала. Редко она делала исключения для выездов, и ежели выезжала, то ездила только к самым важным лицам в городе.
Она еще не ложилась, когда приехали Ростовы, и в передней завизжала дверь на блоке, пропуская входивших с холода Ростовых и их прислугу. Марья Дмитриевна, с очками спущенными на нос, закинув назад голову, стояла в дверях залы и с строгим, сердитым видом смотрела на входящих. Можно бы было подумать, что она озлоблена против приезжих и сейчас выгонит их, ежели бы она не отдавала в это время заботливых приказаний людям о том, как разместить гостей и их вещи.
– Графские? – сюда неси, говорила она, указывая на чемоданы и ни с кем не здороваясь. – Барышни, сюда налево. Ну, вы что лебезите! – крикнула она на девок. – Самовар чтобы согреть! – Пополнела, похорошела, – проговорила она, притянув к себе за капор разрумянившуюся с мороза Наташу. – Фу, холодная! Да раздевайся же скорее, – крикнула она на графа, хотевшего подойти к ее руке. – Замерз, небось. Рому к чаю подать! Сонюшка, bonjour, – сказала она Соне, этим французским приветствием оттеняя свое слегка презрительное и ласковое отношение к Соне.
Когда все, раздевшись и оправившись с дороги, пришли к чаю, Марья Дмитриевна по порядку перецеловала всех.
– Душой рада, что приехали и что у меня остановились, – говорила она. – Давно пора, – сказала она, значительно взглянув на Наташу… – старик здесь и сына ждут со дня на день. Надо, надо с ним познакомиться. Ну да об этом после поговорим, – прибавила она, оглянув Соню взглядом, показывавшим, что она при ней не желает говорить об этом. – Теперь слушай, – обратилась она к графу, – завтра что же тебе надо? За кем пошлешь? Шиншина? – она загнула один палец; – плаксу Анну Михайловну? – два. Она здесь с сыном. Женится сын то! Потом Безухова чтоль? И он здесь с женой. Он от нее убежал, а она за ним прискакала. Он обедал у меня в середу. Ну, а их – она указала на барышень – завтра свожу к Иверской, а потом и к Обер Шельме заедем. Ведь, небось, всё новое делать будете? С меня не берите, нынче рукава, вот что! Намедни княжна Ирина Васильевна молодая ко мне приехала: страх глядеть, точно два боченка на руки надела. Ведь нынче, что день – новая мода. Да у тебя то у самого какие дела? – обратилась она строго к графу.
– Всё вдруг подошло, – отвечал граф. – Тряпки покупать, а тут еще покупатель на подмосковную и на дом. Уж ежели милость ваша будет, я времечко выберу, съезжу в Маринское на денек, вам девчат моих прикину.
– Хорошо, хорошо, у меня целы будут. У меня как в Опекунском совете. Я их и вывезу куда надо, и побраню, и поласкаю, – сказала Марья Дмитриевна, дотрогиваясь большой рукой до щеки любимицы и крестницы своей Наташи.
На другой день утром Марья Дмитриевна свозила барышень к Иверской и к m me Обер Шальме, которая так боялась Марьи Дмитриевны, что всегда в убыток уступала ей наряды, только бы поскорее выжить ее от себя. Марья Дмитриевна заказала почти всё приданое. Вернувшись она выгнала всех кроме Наташи из комнаты и подозвала свою любимицу к своему креслу.
– Ну теперь поговорим. Поздравляю тебя с женишком. Подцепила молодца! Я рада за тебя; и его с таких лет знаю (она указала на аршин от земли). – Наташа радостно краснела. – Я его люблю и всю семью его. Теперь слушай. Ты ведь знаешь, старик князь Николай очень не желал, чтоб сын женился. Нравный старик! Оно, разумеется, князь Андрей не дитя, и без него обойдется, да против воли в семью входить нехорошо. Надо мирно, любовно. Ты умница, сумеешь обойтись как надо. Ты добренько и умненько обойдись. Вот всё и хорошо будет.
Наташа молчала, как думала Марья Дмитриевна от застенчивости, но в сущности Наташе было неприятно, что вмешивались в ее дело любви князя Андрея, которое представлялось ей таким особенным от всех людских дел, что никто, по ее понятиям, не мог понимать его. Она любила и знала одного князя Андрея, он любил ее и должен был приехать на днях и взять ее. Больше ей ничего не нужно было.
