Опалинский, Пётр из Опаленицы

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Пётр Опалинский из Опаленицы
польск. Piotr Opaliński

<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Родовой герб Опалинских «Лодзя»</td></tr>

генеральный староста великопольский
с 1480 года
судья земский познанский
1486 — 1487
каштелян лёндский
1503 — 1504
 
Рождение: XV век
Смерть: 1506(1506)
Род: Опалинские
Отец: Пётр из Бнина и Опаленицы
Мать: Маргарита из Гжини и Влошаковице
Супруга: Анна из Збоншиня
Дети: Пётр, Себастьян, Ян, Лукаш, Мацей, Катарина, Анна и Магдалена

Пётр Опалинский из Опаленицы (ум. 1506), хорунжий калишский (1477) и познанский (1478), генеральный староста великопольский (1480), судья земский познанский (14861487), каштелян лёндский (15031504).





Биография

Представитель польского магнатского рода Опалинских герба «Лодзя». Старший сын каштеляна сантоцкого Петра из Бнины и Опаленицы (ум. 1469) и Маргариты из Гжини и Влошаковице (ум. ок. 1512).

Исполнял обязанности хорунжего калишского с 1477 года и познанского с 1478 года. В 14791480 годах — заместитель генерального старосты великопольского. В 1480 году Пётр Опалинский был назначен генеральным старостой великопольским.

В 14861487 годах — судья земский познанский, в 15031504 годах — каштелян лёндский и сборщик налогов в Познани (1503).

Семья и дети

Был женат на Анне из Збоншиня (ум. ок. 1543), от брака с которой у него было пять сыновей и три дочери:

Источники

  • «Polski Słownik Biograficzny» (tom 24, str. 96)

Напишите отзыв о статье "Опалинский, Пётр из Опаленицы"

Ссылки

  • [mariusz.eu.pn/genealogia/rody/opalinscy01.html Генеалогия Опалинских]

Отрывок, характеризующий Опалинский, Пётр из Опаленицы

– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.
Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.
– Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею.
Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил: