Опалка, Роман
| Роман Опалка | |
 Роман Опалка | |
| Имя при рождении: |
Roman Opałka |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Жанр: | |
| Учёба: |
Польская Академия искусств |
| Стиль: | |
| Сайт: |
[opalka1965.com 965.com] |
Рома́н Опа́лка (фр. Roman Opalka, польск. Roman Opałka; 27 августа 1931, Аббевиль-Сен-Люсьен, Франция — 6 августа 2011, Рим, Италия) — польский художник-концептуалист, посвятивший всю свою жизнь изображению бесконечности путём написания на холсте бесконечного ряда из натуральных чисел[1].
Содержание
Биография
Роман Опалка родился 27 августа в 1931 году во Франции, в 1935 году семья перебирается в Польшу, но ненадолго: в 1940 году в результате аннексации польского населения в пользу немецкой армии, семью будущего художника увозят в Германию. В 1946 году его семья переехала уже в освободившуюся Польшу, Опалка некоторое время учится в художественной школе г. Лодзь, и затем переезжает в столицу. В Варшаве художник окончил Польскую Академию Искусств. В 1977 году он вернулся во Францию.[2]
В 1965 году Опалка начал беспрецедентный проект, названный «Opalka 1965/1 — ∞» — по сути не картина или серия картин, а перформанс, длящийся всю оставшуюся жизнь художника. В 1977 году он вернулся во Францию, где продолжил свой проект.
Скончался в Риме 6 августа 2011 года, в больнице, куда попал с острым инфекционным заболеванием.
Opalka 1965/1 — ∞
Художник воспроизводит числа по порядку на холсте: 12345678910111213141516…. и т. д., когда холст заканчивается, он берёт следующий и продолжает числовой ряд, как бы ставя цель — сколько бы ни ушло холстов, он должен на них изобразить все натуральные числа, которые есть в мире, весь ряд полностью: Художник будет всю жизнь это делать, умрёт, а числа никогда не закончатся — это и есть смысл метафоры проекта — памятник бесконечности. Сперва холст имел чёрный фон, затем менялись цвета фона и чисел. Некоторое время назад Опалка начал писать серой краской, добавляя по десятой доле процента белил в краску с каждой новой работой, в итоге цвет должен был стать полностью белым, и Опалка планировал это сделать к написанию числа 7 777 777, после чего художник умирает, однако дойти до этого числа он не успел. К моменту смерти великого концептуалиста, числа превысили шесть миллионов.
Опалка принципиально не занимался иными проектами, или общественность о них просто не знает. В последние годы он стал фотографироваться на фоне своих работ.
Художник относился к своим работам одновременно серьёзно и иронично: Опалка, с одной стороны, сравнивал постепенное развитие своей концепции с «путём от тьмы к свету», с другой стороны, сам говорил, что «Детали» «бредовее всего, что когда-либо существовало на белом свете». Своё творчество Опалка называл не только окончанием эпохи классического авангарда, но и вообще «завершением отрезка истории под названием „Живопись“». Работы Опалки получили широкое признание, попав в такие музеи, как MoMA, Гуггенхейм в Нью-Йорке, центр Помпиду. В 2010 году Эрмитаж принимал выставку из центра Помпиду, и среди привезённых работ гости могли увидеть и творения Романа Опалки.[3]
Награды
Роман Опалка — кавалер французского ордена Искусств и литературы, лауреат многочисленных наград, включая главный приз 7-й Международной биеннале в Кракове в 1969 году и национальные художественные премии Франции (1991) и Германии (1993).
Напишите отзыв о статье "Опалка, Роман"
Примечания
- ↑ [www.the-artists.org/artist/Roman-Opalka Roman Opalka on the-artists.org]. Проверено 13 августа 2011. [www.webcitation.org/6AAEZcM7F Архивировано из первоисточника 24 августа 2012].
- ↑ [wyborcza.pl/1,75475,10074309,Zmarl_polski_malarz_Roman_Opalka.html Zmarł polski malarz Roman Opałka] (польск.). Газета wyborcza.pl. Проверено 13 августа 2011.
- ↑ [www.jointadventures.org/opalka/ Roman Opalka. The Millenium Project]. Проверено 13 августа 2011. [www.webcitation.org/6AAEbktoU Архивировано из первоисточника 24 августа 2012].
Ссылки
- [opalka1965.com/en/index_en.php opalka1965.com – Roman Opalka official website]
Отрывок, характеризующий Опалка, Роман
Сокольничье поле было пустынно. Только в конце его, у богадельни и желтого дома, виднелась кучки людей в белых одеждах и несколько одиноких, таких же людей, которые шли по полю, что то крича и размахивая руками.Один вз них бежал наперерез коляске графа Растопчина. И сам граф Растопчин, и его кучер, и драгуны, все смотрели с смутным чувством ужаса и любопытства на этих выпущенных сумасшедших и в особенности на того, который подбегал к вим.
Шатаясь на своих длинных худых ногах, в развевающемся халате, сумасшедший этот стремительно бежал, не спуская глаз с Растопчина, крича ему что то хриплым голосом и делая знаки, чтобы он остановился. Обросшее неровными клочками бороды, сумрачное и торжественное лицо сумасшедшего было худо и желто. Черные агатовые зрачки его бегали низко и тревожно по шафранно желтым белкам.
– Стой! Остановись! Я говорю! – вскрикивал он пронзительно и опять что то, задыхаясь, кричал с внушительными интонациями в жестами.
Он поравнялся с коляской и бежал с ней рядом.
– Трижды убили меня, трижды воскресал из мертвых. Они побили каменьями, распяли меня… Я воскресну… воскресну… воскресну. Растерзали мое тело. Царствие божие разрушится… Трижды разрушу и трижды воздвигну его, – кричал он, все возвышая и возвышая голос. Граф Растопчин вдруг побледнел так, как он побледнел тогда, когда толпа бросилась на Верещагина. Он отвернулся.
– Пош… пошел скорее! – крикнул он на кучера дрожащим голосом.
Коляска помчалась во все ноги лошадей; но долго еще позади себя граф Растопчин слышал отдаляющийся безумный, отчаянный крик, а перед глазами видел одно удивленно испуганное, окровавленное лицо изменника в меховом тулупчике.
Как ни свежо было это воспоминание, Растопчин чувствовал теперь, что оно глубоко, до крови, врезалось в его сердце. Он ясно чувствовал теперь, что кровавый след этого воспоминания никогда не заживет, но что, напротив, чем дальше, тем злее, мучительнее будет жить до конца жизни это страшное воспоминание в его сердце. Он слышал, ему казалось теперь, звуки своих слов:
«Руби его, вы головой ответите мне!» – «Зачем я сказал эти слова! Как то нечаянно сказал… Я мог не сказать их (думал он): тогда ничего бы не было». Он видел испуганное и потом вдруг ожесточившееся лицо ударившего драгуна и взгляд молчаливого, робкого упрека, который бросил на него этот мальчик в лисьем тулупе… «Но я не для себя сделал это. Я должен был поступить так. La plebe, le traitre… le bien publique», [Чернь, злодей… общественное благо.] – думал он.
У Яузского моста все еще теснилось войско. Было жарко. Кутузов, нахмуренный, унылый, сидел на лавке около моста и плетью играл по песку, когда с шумом подскакала к нему коляска. Человек в генеральском мундире, в шляпе с плюмажем, с бегающими не то гневными, не то испуганными глазами подошел к Кутузову и стал по французски говорить ему что то. Это был граф Растопчин. Он говорил Кутузову, что явился сюда, потому что Москвы и столицы нет больше и есть одна армия.
– Было бы другое, ежели бы ваша светлость не сказали мне, что вы не сдадите Москвы, не давши еще сражения: всего этого не было бы! – сказал он.
Кутузов глядел на Растопчина и, как будто не понимая значения обращенных к нему слов, старательно усиливался прочесть что то особенное, написанное в эту минуту на лице говорившего с ним человека. Растопчин, смутившись, замолчал. Кутузов слегка покачал головой и, не спуская испытующего взгляда с лица Растопчина, тихо проговорил:
– Да, я не отдам Москвы, не дав сражения.
Думал ли Кутузов совершенно о другом, говоря эти слова, или нарочно, зная их бессмысленность, сказал их, но граф Растопчин ничего не ответил и поспешно отошел от Кутузова. И странное дело! Главнокомандующий Москвы, гордый граф Растопчин, взяв в руки нагайку, подошел к мосту и стал с криком разгонять столпившиеся повозки.
В четвертом часу пополудни войска Мюрата вступали в Москву. Впереди ехал отряд виртембергских гусар, позади верхом, с большой свитой, ехал сам неаполитанский король.
Около середины Арбата, близ Николы Явленного, Мюрат остановился, ожидая известия от передового отряда о том, в каком положении находилась городская крепость «le Kremlin».
Вокруг Мюрата собралась небольшая кучка людей из остававшихся в Москве жителей. Все с робким недоумением смотрели на странного, изукрашенного перьями и золотом длинноволосого начальника.
