Опасность (фильм)

Опасность
Jeopardy
Жанр	Триллер Фильм нуар
Режиссёр	Джон Стёрджес
Продюсер	Сол Баэр Филдинг
Автор сценария	Мел Динелли
В главных ролях	Барбара Стэнвик Ральф Микер Барри Салливан
Оператор	Виктор Милнер
Композитор	Дмитрий Тёмкин
Кинокомпания	Метро-Голдвин-Майер
Длительность	69 мин
Страна	США США
Язык	английский
Год	1953
IMDb	ID 0045932
Выход фильма «Опасность» (оригинальное название — Jeopardy)

К:Фильмы 1953 года

«Опасность» (англ. Jeopardy) — нуаровый триллер режиссёра Джона Стёрджеса, вышедший на экраны в 1953 году.

В основу фильма положена 22-минутная радиопостановка «Вопрос времени» по рассказу Мориса Зима. Сценарий написал Мел Динелли, известный по нуаровым триллерам «Винтовая лестница» (1945), «Окно» (1949) и «Осторожней, моя милая» (1952).

Практически всё действие картины протекает в Мексике, в этом плане она примыкает к субжанру так называемого «мексиканского нуара», к которому также относятся фильмы «Из прошлого» (1947), «Большая кража» (1949), «Улица с односторонним движением» (1950), «Где живёт опасность» (1950), «Женщина его мечты» (1951) и «Очевидное алиби» (1954).

Режиссёр и исполнители главных ролей

Главный режиссёр Джон Стёрджес впоследствии был номинирован на Оскар за триллер с элементами вестерна и нуара «Плохой день в Блэк Роке» (1955), он также поставил такие известные фильмы, как «Великолепная семёрка» (1960) и «Большой побег» (1963).

Одна из ведущих актрис жанра нуар, Барбара Стэнвик четырежды номинировалась на Оскар как лучшая актриса, в том числе, дважды за роли в фильмах нуар «Двойная страховка» (1944) и «Извините, ошиблись номером» (1948). Другие наиболее важные нуаровые роли она сыграла в фильмах «Странная любовь Марты Айверс» (1946), «Дело Тельмы Джордон» (1950) и «Не её мужчина» (1950).

Наиболее известной работой Ральфа Микера в кино стала роль Майка Хаммера в фильме нуар «Целуй меня насмерть» (1955), он также сыграл в таких признанных фильмах, как «Тропы славы» (1957) и «Грязная дюжина» (1967).

Сюжет

Обычная американская семья, Хелен (Барбара Стэнвик) и Даг (Барри Салливан) Стилвины с маленьким сыном Бобби (Ли Аакер), направляется в двухнедельный отпуск на полуостров Калифорния в Мексике. После пересечения границы они собираются проехать 400 километров на юг и остановиться в пустынном месте на побережье. На одном из поворотов их останавливает полицейский кордон, который проверяет документы, однако разрешает продолжить им путь. Наконец они прибывают на заброшенный рыбацкий хутор, куда Даг часто ездил на рыбалку со своими армейскими друзьями. Хелен и Даг разбирают вещи и готовятся к обеду. Хелен и Даг счастливы, что приехали в отпуск, у них тёплые, близкие и искренние любовные отношения.

Тем временем Бобби отправляется исследовать далеко уходящий в море полуразрушенный и подгнивший деревянный мол. Когда он уже доходит почти до самого конца, родители зовут его обедать. Бобби идёт обратно, однако его нога застревает между двух разошедшихся досок. Даг отправляется по шатающимся мосткам к сыну и помогает ему выбраться. Когда они идут назад, часть мола рушится, Дак проваливается и падает на землю, а завалившаяся огромная свая придавливает ему ногу. Хелен и Бобби разными способами пытаются высвободить ногу Дага, в том числе, с помощью домкрата, однако только ломают инструмент. Тем временем начинается прилив, и, если Даг не выберется, то через четыре часа окажется полностью под водой. Они принимают решение, чтобы Хелен съездила на ближайшее ранчо за прочным канатом, привязав который к машине, вероятно, удастся сдвинуть сваю и высвободить ногу.

Промчавшись с риском для жизни до ближайшего ранчо, где они ранее делали запас воды, Хелен видит, что все его обитатели так и не вернулись с городского праздника. Она находит канат в хозяйственном блоке и собирается ехать обратно, но на пути у неё оказывается молодой крепкий мужчина, американец по имени Лоусон (Ральф Микер), который соглашается ей помочь. Когда они отъезжают вместе на машине, видно, что в кустах лежит человек, по-видимому, убитый Лоусоном. По дороге Лоусон осматривает бардачок и находит там пистолет, угрожая которым, требует, чтобы Хелен исполняла его приказы.

Вскоре их останавливает полицейский патруль, который ведёт розыск сбежавшего заключённого. Но Хелен под угрозой приставленного пистолета не может ничего сказать и разыгрывает с Лоусоном супружескую пару. Через некоторое время они вновь натыкаются, на этот раз на дорожное ограждение, выставленное полицией. Лоусон на полной скорости пробивает ограждение и легко отрывается от преследователей.

Когда в пути у машины спускает колесо, Лоусон ловко заменяет его без домкрата. Он снимает пиджак, и Хелен видит, что на нём надета рубаха с тюремным номером на спине. Хелен понимает, что он и есть сбежавший заключённый, которого разыскивает полиция. Хелен делает попытку ударить Лоусона по голове монтировкой, однако он вовремя перехватывает её руку, и они вновь продолжают путь. На очередном пересечении дорог полицейская машина настигает их и открывает автоматный огонь, однако с помощью ловкого манёвра Лоусон бьёт полицейскую машину в бок, в результате чего та падает в кювет и переворачивается.

Понимая, что скоро появятся новые преследователи, Лоусон решает на некоторое время затаиться в заброшенном доме. Хелен говорит ему, что готова ради спасения мужа на всё, после чего Лоусон страстно целует её… Затем Хелен говорит, что Лоусон может забрать гражданскую одежду мужа, его документы и даже её саму в качестве прикрытия, если он немедленно поедет на место и поможет ей высвободить Дага из ловушки.

Добравшись до места, они видят, что Даг уже по пояс в воде, а прилив только усиливается. Лоусон демонстрирует немалое упорство и ловкость, чтобы подцепить свалившуюся сваю и сдвинуть её с места. Наконец, ему удаётся слегка приподнять её с помощью специально сконструированного рычага, в результате чего Даг вырывается на свободу. Пока Даг отлёживается на берегу, Лоусон напоминает Хелен о её обещании отправиться вместе с ним город, котороё она подтверждает. Поражённый её готовностью к самопожертвованию ради мужа, Лоусон протягивает ей руку в знак прощания.

В этот момент на горизонте появляется полицейская машина. Лоусон собирается бежать на машине Стилвинов, но из-за перегрузки при подъёме сваи, у неё спустило заднее колесо. Лоусон решает бежать вдоль берега, на этот раз Хелен пожимает его руку в благодарность за спасение мужа. Лоусон скрывается в темноте. Закадровый голос сообщает, что через некоторое время он был обнаружен полицией и убит при попытке сопротивления.

В ролях

• Барбара Стэнвик — Хелен Стилвин
• Барри Салливан — Даг Стилвин
• Ральф Микер — Лоусон
• Ли Аакер — Бобби Стилвин

Оценка критики

Журнал «Вэрайети» после премьерного показа написал о фильме: «Беды, которые обрушиваются на семью из трёх человек, проводящую отпуск на пустынном побережье в Нижней Калифорнии, были собраны воедино в этой скромной, компактной саспенс-мелодраме. В изложении истории нет никаких лишних движений или ненужной траты бюджетных долларов. Сюжет начинает раскручиваться ближе к финалу, но в остальном, он мастерски оформлен в сценарий, написанной по рассказу Мориса Зима. Игра четырёх основных актёров очень хороша, точно соответствуя перемене настроения от весёлого, беспечного начала к опасности после несчастного случая и к угрозе с появлением преступника. Сцены с участием Салливана и юного Аакера, которые отважно противостоят опасности прилива в то время, как Стэнвик неистово ищет помощи, сделаны очень трогательно».

Кинокритик Деннис Шварц в 2010 году дал фильму положительный отзыв, написав: "Джон Стёрджес («Джо Кидд», «Полярная станция «Зебра»», «Плохой день в Блэк Роке») с обычным для себя умением подает банальную историю ужасов о семейном отпуске как напряжённый психологический триллер… Стёрджес, который всегда был искусным мастером, выжал всё что можно из этого рутинного триллера. Сделанный на очень скромном бюджете, этот фильм стал неожиданным кассовым хитом студии «Метро-Голдвин-Майер».

Кинокритик Крейг Батлер на сайте Allmovie написал: «Если сведённый до скелета сценарий „Опасности“ и не позволил фильму стать выдающимся, то всё равно получился плотный, искусный маленький триллер, который доставляет массу переживаний и удерживает зрителя на краешке стула — даже несмотря на слишком очевидное манипулирование в сценарии. Режиссёра Джона Стёрджеса не волнует то обстоятельство, что материалу не хватает тонкости или нюансировки — он одержим созданием максимально увлекательной маленькой картины, и это ему великолепно удаётся. Большую помощь ему в этом оказывают Барбара Стэнвик в роли жены и Ральф Микер в роли психопата. Никто не умел играть этот тип решительных в своём бедственном положении дамочек лучше, чем Стэнвик, и как обычно, она полностью отдаёт роли всю себя, несмотря на то, что сценарий не вполне шекспировского уровня. Со своей стороны Микер берётся за роль крепкой хваткой, показывая, насколько увлекательным может быть опасный псих. По контрасту, бедному Барри Салливану практически ничего не остаётся, и потому он не производит особого впечатления».

Ссылки

• [www.imdb.com/title/tt0045932/ Опасность] на сайте IMDB
• [www.allmovie.com/movie/jeopardy-v97122 Опасность] на сайте Allmovie
• [www.tcm.com/tcmdb/title/79726/Jeopardy/ Опасность] сайте Turner Classic Movies
• [www.afi.com/members/catalog/DetailView.aspx?s=&Movie=50896 Опасность] на сайте Американского киноинститута
• [www.rottentomatoes.com/m/jeopardy/ Опасность] на сайте Rotten Tomatoes
• [www.youtube.com/watch?v=S8z72EH7BYo Опасность] трейлер на сайте YouTube

Отрывок, характеризующий Опасность (фильм)

«Зачем отсрочка? Зачем не обручились?» думал он. Разговорившись раз с матерью о сестре, он, к удивлению своему и отчасти к удовольствию, нашел, что мать точно так же в глубине души иногда недоверчиво смотрела на этот брак.
– Вот пишет, – говорила она, показывая сыну письмо князя Андрея с тем затаенным чувством недоброжелательства, которое всегда есть у матери против будущего супружеского счастия дочери, – пишет, что не приедет раньше декабря. Какое же это дело может задержать его? Верно болезнь! Здоровье слабое очень. Ты не говори Наташе. Ты не смотри, что она весела: это уж последнее девичье время доживает, а я знаю, что с ней делается всякий раз, как письма его получаем. А впрочем Бог даст, всё и хорошо будет, – заключала она всякий раз: – он отличный человек.


Первое время своего приезда Николай был серьезен и даже скучен. Его мучила предстоящая необходимость вмешаться в эти глупые дела хозяйства, для которых мать вызвала его. Чтобы скорее свалить с плеч эту обузу, на третий день своего приезда он сердито, не отвечая на вопрос, куда он идет, пошел с нахмуренными бровями во флигель к Митеньке и потребовал у него счеты всего. Что такое были эти счеты всего, Николай знал еще менее, чем пришедший в страх и недоумение Митенька. Разговор и учет Митеньки продолжался недолго. Староста, выборный и земский, дожидавшиеся в передней флигеля, со страхом и удовольствием слышали сначала, как загудел и затрещал как будто всё возвышавшийся голос молодого графа, слышали ругательные и страшные слова, сыпавшиеся одно за другим.
– Разбойник! Неблагодарная тварь!… изрублю собаку… не с папенькой… обворовал… – и т. д.
Потом эти люди с неменьшим удовольствием и страхом видели, как молодой граф, весь красный, с налитой кровью в глазах, за шиворот вытащил Митеньку, ногой и коленкой с большой ловкостью в удобное время между своих слов толкнул его под зад и закричал: «Вон! чтобы духу твоего, мерзавец, здесь не было!»
Митенька стремглав слетел с шести ступеней и убежал в клумбу. (Клумба эта была известная местность спасения преступников в Отрадном. Сам Митенька, приезжая пьяный из города, прятался в эту клумбу, и многие жители Отрадного, прятавшиеся от Митеньки, знали спасительную силу этой клумбы.)
Жена Митеньки и свояченицы с испуганными лицами высунулись в сени из дверей комнаты, где кипел чистый самовар и возвышалась приказчицкая высокая постель под стеганным одеялом, сшитым из коротких кусочков.
Молодой граф, задыхаясь, не обращая на них внимания, решительными шагами прошел мимо них и пошел в дом.
Графиня узнавшая тотчас через девушек о том, что произошло во флигеле, с одной стороны успокоилась в том отношении, что теперь состояние их должно поправиться, с другой стороны она беспокоилась о том, как перенесет это ее сын. Она подходила несколько раз на цыпочках к его двери, слушая, как он курил трубку за трубкой.
На другой день старый граф отозвал в сторону сына и с робкой улыбкой сказал ему:
– А знаешь ли, ты, моя душа, напрасно погорячился! Мне Митенька рассказал все.
«Я знал, подумал Николай, что никогда ничего не пойму здесь, в этом дурацком мире».
– Ты рассердился, что он не вписал эти 700 рублей. Ведь они у него написаны транспортом, а другую страницу ты не посмотрел.
– Папенька, он мерзавец и вор, я знаю. И что сделал, то сделал. А ежели вы не хотите, я ничего не буду говорить ему.
– Нет, моя душа (граф был смущен тоже. Он чувствовал, что он был дурным распорядителем имения своей жены и виноват был перед своими детьми но не знал, как поправить это) – Нет, я прошу тебя заняться делами, я стар, я…
– Нет, папенька, вы простите меня, ежели я сделал вам неприятное; я меньше вашего умею.
«Чорт с ними, с этими мужиками и деньгами, и транспортами по странице, думал он. Еще от угла на шесть кушей я понимал когда то, но по странице транспорт – ничего не понимаю», сказал он сам себе и с тех пор более не вступался в дела. Только однажды графиня позвала к себе сына, сообщила ему о том, что у нее есть вексель Анны Михайловны на две тысячи и спросила у Николая, как он думает поступить с ним.
– А вот как, – отвечал Николай. – Вы мне сказали, что это от меня зависит; я не люблю Анну Михайловну и не люблю Бориса, но они были дружны с нами и бедны. Так вот как! – и он разорвал вексель, и этим поступком слезами радости заставил рыдать старую графиню. После этого молодой Ростов, уже не вступаясь более ни в какие дела, с страстным увлечением занялся еще новыми для него делами псовой охоты, которая в больших размерах была заведена у старого графа.


Уже были зазимки, утренние морозы заковывали смоченную осенними дождями землю, уже зелень уклочилась и ярко зелено отделялась от полос буреющего, выбитого скотом, озимого и светло желтого ярового жнивья с красными полосами гречихи. Вершины и леса, в конце августа еще бывшие зелеными островами между черными полями озимей и жнивами, стали золотистыми и ярко красными островами посреди ярко зеленых озимей. Русак уже до половины затерся (перелинял), лисьи выводки начинали разбредаться, и молодые волки были больше собаки. Было лучшее охотничье время. Собаки горячего, молодого охотника Ростова уже не только вошли в охотничье тело, но и подбились так, что в общем совете охотников решено было три дня дать отдохнуть собакам и 16 сентября итти в отъезд, начиная с дубравы, где был нетронутый волчий выводок.
В таком положении были дела 14 го сентября.
Весь этот день охота была дома; было морозно и колко, но с вечера стало замолаживать и оттеплело. 15 сентября, когда молодой Ростов утром в халате выглянул в окно, он увидал такое утро, лучше которого ничего не могло быть для охоты: как будто небо таяло и без ветра спускалось на землю. Единственное движенье, которое было в воздухе, было тихое движенье сверху вниз спускающихся микроскопических капель мги или тумана. На оголившихся ветвях сада висели прозрачные капли и падали на только что свалившиеся листья. Земля на огороде, как мак, глянцевито мокро чернела, и в недалеком расстоянии сливалась с тусклым и влажным покровом тумана. Николай вышел на мокрое с натасканной грязью крыльцо: пахло вянущим лесом и собаками. Чернопегая, широкозадая сука Милка с большими черными на выкате глазами, увидав хозяина, встала, потянулась назад и легла по русачьи, потом неожиданно вскочила и лизнула его прямо в нос и усы. Другая борзая собака, увидав хозяина с цветной дорожки, выгибая спину, стремительно бросилась к крыльцу и подняв правило (хвост), стала тереться о ноги Николая.
– О гой! – послышался в это время тот неподражаемый охотничий подклик, который соединяет в себе и самый глубокий бас, и самый тонкий тенор; и из за угла вышел доезжачий и ловчий Данило, по украински в скобку обстриженный, седой, морщинистый охотник с гнутым арапником в руке и с тем выражением самостоятельности и презрения ко всему в мире, которое бывает только у охотников. Он снял свою черкесскую шапку перед барином, и презрительно посмотрел на него. Презрение это не было оскорбительно для барина: Николай знал, что этот всё презирающий и превыше всего стоящий Данило всё таки был его человек и охотник.
– Данила! – сказал Николай, робко чувствуя, что при виде этой охотничьей погоды, этих собак и охотника, его уже обхватило то непреодолимое охотничье чувство, в котором человек забывает все прежние намерения, как человек влюбленный в присутствии своей любовницы.
– Что прикажете, ваше сиятельство? – спросил протодиаконский, охриплый от порсканья бас, и два черные блестящие глаза взглянули исподлобья на замолчавшего барина. «Что, или не выдержишь?» как будто сказали эти два глаза.
– Хорош денек, а? И гоньба, и скачка, а? – сказал Николай, чеша за ушами Милку.
Данило не отвечал и помигал глазами.
– Уварку посылал послушать на заре, – сказал его бас после минутного молчанья, – сказывал, в отрадненский заказ перевела, там выли. (Перевела значило то, что волчица, про которую они оба знали, перешла с детьми в отрадненский лес, который был за две версты от дома и который был небольшое отъемное место.)
– А ведь ехать надо? – сказал Николай. – Приди ка ко мне с Уваркой.
– Как прикажете!
– Так погоди же кормить.
– Слушаю.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило был не велик ростом, видеть его в комнате производило впечатление подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери, стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как нибудь господских покоев, и стараясь поскорее всё высказать и выйти на простор, из под потолка под небо.
Окончив расспросы и выпытав сознание Данилы, что собаки ничего (Даниле и самому хотелось ехать), Николай велел седлать. Но только что Данила хотел выйти, как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа, еще не причесанная и не одетая, в большом, нянином платке. Петя вбежал вместе с ней.
– Ты едешь? – сказала Наташа, – я так и знала! Соня говорила, что не поедете. Я знала, что нынче такой день, что нельзя не ехать.
– Едем, – неохотно отвечал Николай, которому нынче, так как он намеревался предпринять серьезную охоту, не хотелось брать Наташу и Петю. – Едем, да только за волками: тебе скучно будет.
– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.