Оперативная разведка

Оперативная разведка — комплекс мероприятий по добыванию и изучению сведений о действующем или вероятном противнике и районе предполагаемых военных действий в целях подготовки к успешному ведению операции силами объединения.

В советской и российской военной школе является составной частью военной разведки и взаимосвязана с другими её частями — стратегической и тактической разведкой.

В государствах НАТО оперативной разведки как самостоятельной части военной разведки не существует. Её задачи выполняет стратегическая и тактическая разведка.

Задачи оперативной разведки

Конечной целью оперативной разведкой в мирное и военное время является добывание следующей информации:

• мероприятия противника по непосредственной подготовке к развязыванию военных действий;
• возможность применения противником ядерного оружия;
• дислокация группировок противника, боевые возможности сил и средств;
• вероятный характер действий;
• наличие и места расположения ядерного оружия, огневых, радиоэлектронных средств и пунктов управления;
• базирование и характер действий авиации, средств противовоздушной и противоракетной обороны;
• система тылового обеспечения;
• политико-моральное (морально-психологическое) состояние войск.
• иные данные, затребованные военным руководством

Оперативная разведка о районе боевых действий предоставляет следующие сведения:

• характер местности;
• природные условия;
• степень оперативного оборудования;
• наличие местных ресурсов;
• политическое настроение среди местного населения.

Глубина ведения оперативной разведки определяется характером и размахом боевых действий, боевых задач поставленных перед объединением, глубины оперативного построения войск противника, характера театра военных действий и других условий

Полноценное ведение оперативной разведки заключается в своевременном получении всех необходимых данных во всей полосе и на всю глубину боевых действий, которое ведёт объединение. Анализ данных предоставляемых оперативной разведкой позволяет командующему и штабу объединения рассчитывать возможные изменения в обстановке и рационально управлять войсками и вооружением в ходе боевых действий.

Способы ведения оперативной разведки

Главным отличием оперативной разведки от тактической является исследуемая глубина тыла противника.

В тактической разведке, контроль за действиями противника, состоянием и расположением его войск ведётся как с линии соприкосновения войск, так и на относительно небольшом удалении в тыл противника, не превышающем глубину обороны воинской части или соединения.

В оперативной разведке тыл противника исследуется на удалении от линии соприкосновения войск на глубину обороны объединения до 1000 километров. Все действия по оперативной разведке происходят за линией фронта (за исключением радио- и радиотехнической разведки).

Другим главным отличием оперативной разведки от тактической, является использование нелегальных агентов. Если тактическая разведка осуществляется исключительно силами разведывательных подразделений войск (из-за чего тактическую разведку иначе называют войсковой разведкой), то в оперативной разведке необходимость в гораздо большей глубине проникновения в тыл противника, а также тайного внедрения в органы государственного и военного управления, требует использования нелегальных агентов спецслужб. Также для ведения оперативной разведки используется вербовка военнослужащих и мирных граждан противника.

Основными методами сбора сведений в оперативной разведке являются:

• аэрофотосъёмка и спутниковая фотосъёмка;
• радио- и радиотехническая разведка;
• работа осуществляемая разведывательными формированиями, скрытно переброшенными в тыл противника;
  • поиск и наблюдение за военными объектами и манёврами противника;
  • специальная разведка — поиск важных военных и государственных объектов противника и осуществление на них диверсий;
  • допрос военнопленных захваченных в глубоком тылу противника;
• агентурная разведка осуществляемая нелегальными агентами спецслужб:
  • работа нелегальных агентов внедрённых в воинские части и органы военного управления противника;
  • работа нелегальных агентов с местным населением в глубоком тылу противника;
  • работа с завербованными военнослужащими противника.

Терминология

Оперативная разведка

Сам термин «оперативная разведка» официально вошёл в употребление в ВС СССР с 40-х годов.

Документальные упоминания о том, что в объединениях должна была вестись оперативная разведка, датируются началом боевых действий в Великой Отечественной войне. К примеру в донесении командира 12-го механизированного корпуса от 29 июля 1941 года отмечается, что соединению в начальный период боевых действий, не предоставлялись данные оперативной разведки от штаба 8-й Армии.

Специальная разведка

В различных источниках для обозначения составной части оперативной разведки, производимой наземными разведывательными формированиями в глубоком тылу противника, даются разные определения, которые на данный момент являются синонимами.

Первые штатные разведывательные формирования предназначенные для работы в глубоком тылу противника, были созданы директивой начальника штаба РККА № 137/сс от 25 января 1934 года. На тот исторический период предполагалось что данные формирования должны были заниматься организацией диверсий и созданием партизанских отрядов из числа местных жителей. В связи с этим в употребление вошёл термин «специальная разведка», обозначающий организацию разведывательно-диверсионных действий.

Функции по ведению оперативной разведки в целом, на них в тот исторический период не распространялись.

В советской военной школе, с 50-х годов для специальной разведки и формирований выполняющих её, применялись как синонимы следующие термины: «глубинная разведка», «разведка специального назначения» (сокращённо — «разведка спецназ») и «армейский спецназ».

Вплоть до распада СССР, официально существование формирований специальной разведки в ВС СССР отрицалось, а сам термин «специальная разведка» в советской военной литературе относился исключительно к капиталистическим державам. При этом в служебном делопроизводстве термин «специальная разведка» имел широкое хождение. А в Рязанском десантном училище, который кроме подготовки офицеров для воздушно-десантных войск, также готовил офицеров для разведывательно-диверсионных формирований с 1968 по 1994 годы, существовал факультет специальной разведки.

Также в советской/российской военной терминологии к формированиям специальной разведки ГРУ не применялся и не применяется термин «войска специального назначения». Подобный термин используется исключительно для формирований, выполняющих аналогичные функции в составе вооружённых сил ряда стран НАТО.

В ВС СССР/ВС России к формированиям специальной разведки ГРУ определение войска не используется. Официально употребляется определение «формирования специального назначения» либо «воинские части специального назначения».

В современной военной терминологии, специальная разведка (глубинная разведка) определяется как составная часть оперативной разведки.

В ВС США к разведывательно-диверсионным формированиям, которые являются аналогом формирований глубинной разведки в ВС СССР/ВС РФ, применяется термин созвучный русскому понятию и дословно переводится как «подразделения разведки на большую глубину» (англ. long range surveillance unit).

История развития оперативной разведки

Необходимость в ведении оперативной разведки появилась в ХХ веке в связи с тем что боевые действия стали приобретать характер операции. Планирование операции, как распорядка боевых действий для объединения, требовало расчёта возможных вариантов развития событий.

Дальнейшее развитие оперативной разведки происходило под влиянием таких факторов как изменение средств и способов вооружённой борьбы, поступление в распоряжение оперативного командования ОТРК и РСЗО с высокой дальностью действия. Подобные изменения в вооружении потребовали совершенствование и создания новых средств оперативной разведки, способных обнаруживать с высокой точностью в короткие сроки важные объекты противника для нанесения первоочередного удара, на максимальной дальности действия средств поражения имеющихся у объединения.

Практика вооружённых конфликтов новейшей истории показала что свыше 85 % разведывательной информации получается при использовании технических средств радиоэлектронных комплексов, установленных на наземных, воздушных и космических носителях. Поэтому основной упор в развитии оперативной разведки делается на техническом оснащении войск.

Литература

• Russell C. E. [ignorik.ru/docs/index-1074310.html «Разведка и контрразведка»]. — Москва: Воениздат НКО, 1938. — 88 p.
• Сергей Козлов. Книга 2. История создания: от рот к бригадам. 1950-1979 гг. // Спецназ ГРУ. Пятьдесят лет истории, двадцать лет войны. — Москва: Русская панорама, 2009. — 424 p. — 3000 экз. — ISBN 978-5-93165-135-4.
• Сергей Козлов. Книга 1. Исторические предпосылки создания спецназа. 1701-1941 гг. // Спецназ ГРУ. Пятьдесят лет истории, двадцать лет войны. — Москва: Русская панорама, 2013. — P. 333-351. — 448 p. — 3000 экз. — ISBN 978-5-93165-128-6.

Ссылки

• [voinanet.ucoz.ru/index/tendencii_razvitija_operativnoj_razvedki/0-2322 В. Е. Шульгин и Ю. Н. Фесенко. «Тенденции развития оперативной и тактической разведки»]

Отрывок, характеризующий Оперативная разведка

Государь наклонением головы отпустил Мишо.


В то время как Россия была до половины завоевана, и жители Москвы бежали в дальние губернии, и ополченье за ополченьем поднималось на защиту отечества, невольно представляется нам, не жившим в то время, что все русские люди от мала до велика были заняты только тем, чтобы жертвовать собою, спасать отечество или плакать над его погибелью. Рассказы, описания того времени все без исключения говорят только о самопожертвовании, любви к отечеству, отчаянье, горе и геройстве русских. В действительности же это так не было. Нам кажется это так только потому, что мы видим из прошедшего один общий исторический интерес того времени и не видим всех тех личных, человеческих интересов, которые были у людей того времени. А между тем в действительности те личные интересы настоящего до такой степени значительнее общих интересов, что из за них никогда не чувствуется (вовсе не заметен даже) интерес общий. Большая часть людей того времени не обращали никакого внимания на общий ход дел, а руководились только личными интересами настоящего. И эти то люди были самыми полезными деятелями того времени.
Те же, которые пытались понять общий ход дел и с самопожертвованием и геройством хотели участвовать в нем, были самые бесполезные члены общества; они видели все навыворот, и все, что они делали для пользы, оказывалось бесполезным вздором, как полки Пьера, Мамонова, грабившие русские деревни, как корпия, щипанная барынями и никогда не доходившая до раненых, и т. п. Даже те, которые, любя поумничать и выразить свои чувства, толковали о настоящем положении России, невольно носили в речах своих отпечаток или притворства и лжи, или бесполезного осуждения и злобы на людей, обвиняемых за то, в чем никто не мог быть виноват. В исторических событиях очевиднее всего запрещение вкушения плода древа познания. Только одна бессознательная деятельность приносит плоды, и человек, играющий роль в историческом событии, никогда не понимает его значения. Ежели он пытается понять его, он поражается бесплодностью.
Значение совершавшегося тогда в России события тем незаметнее было, чем ближе было в нем участие человека. В Петербурге и губернских городах, отдаленных от Москвы, дамы и мужчины в ополченских мундирах оплакивали Россию и столицу и говорили о самопожертвовании и т. п.; но в армии, которая отступала за Москву, почти не говорили и не думали о Москве, и, глядя на ее пожарище, никто не клялся отомстить французам, а думали о следующей трети жалованья, о следующей стоянке, о Матрешке маркитантше и тому подобное…
Николай Ростов без всякой цели самопожертвования, а случайно, так как война застала его на службе, принимал близкое и продолжительное участие в защите отечества и потому без отчаяния и мрачных умозаключений смотрел на то, что совершалось тогда в России. Ежели бы у него спросили, что он думает о теперешнем положении России, он бы сказал, что ему думать нечего, что на то есть Кутузов и другие, а что он слышал, что комплектуются полки, и что, должно быть, драться еще долго будут, и что при теперешних обстоятельствах ему не мудрено года через два получить полк.
По тому, что он так смотрел на дело, он не только без сокрушения о том, что лишается участия в последней борьбе, принял известие о назначении его в командировку за ремонтом для дивизии в Воронеж, но и с величайшим удовольствием, которое он не скрывал и которое весьма хорошо понимали его товарищи.
За несколько дней до Бородинского сражения Николай получил деньги, бумаги и, послав вперед гусар, на почтовых поехал в Воронеж.
Только тот, кто испытал это, то есть пробыл несколько месяцев не переставая в атмосфере военной, боевой жизни, может понять то наслаждение, которое испытывал Николай, когда он выбрался из того района, до которого достигали войска своими фуражировками, подвозами провианта, гошпиталями; когда он, без солдат, фур, грязных следов присутствия лагеря, увидал деревни с мужиками и бабами, помещичьи дома, поля с пасущимся скотом, станционные дома с заснувшими смотрителями. Он почувствовал такую радость, как будто в первый раз все это видел. В особенности то, что долго удивляло и радовало его, – это были женщины, молодые, здоровые, за каждой из которых не было десятка ухаживающих офицеров, и женщины, которые рады и польщены были тем, что проезжий офицер шутит с ними.
В самом веселом расположении духа Николай ночью приехал в Воронеж в гостиницу, заказал себе все то, чего он долго лишен был в армии, и на другой день, чисто начисто выбрившись и надев давно не надеванную парадную форму, поехал являться к начальству.
Начальник ополчения был статский генерал, старый человек, который, видимо, забавлялся своим военным званием и чином. Он сердито (думая, что в этом военное свойство) принял Николая и значительно, как бы имея на то право и как бы обсуживая общий ход дела, одобряя и не одобряя, расспрашивал его. Николай был так весел, что ему только забавно было это.
От начальника ополчения он поехал к губернатору. Губернатор был маленький живой человечек, весьма ласковый и простой. Он указал Николаю на те заводы, в которых он мог достать лошадей, рекомендовал ему барышника в городе и помещика за двадцать верст от города, у которых были лучшие лошади, и обещал всякое содействие.
– Вы графа Ильи Андреевича сын? Моя жена очень дружна была с вашей матушкой. По четвергам у меня собираются; нынче четверг, милости прошу ко мне запросто, – сказал губернатор, отпуская его.
Прямо от губернатора Николай взял перекладную и, посадив с собою вахмистра, поскакал за двадцать верст на завод к помещику. Все в это первое время пребывания его в Воронеже было для Николая весело и легко, и все, как это бывает, когда человек сам хорошо расположен, все ладилось и спорилось.
Помещик, к которому приехал Николай, был старый кавалерист холостяк, лошадиный знаток, охотник, владетель коверной, столетней запеканки, старого венгерского и чудных лошадей.
Николай в два слова купил за шесть тысяч семнадцать жеребцов на подбор (как он говорил) для казового конца своего ремонта. Пообедав и выпив немножко лишнего венгерского, Ростов, расцеловавшись с помещиком, с которым он уже сошелся на «ты», по отвратительной дороге, в самом веселом расположении духа, поскакал назад, беспрестанно погоняя ямщика, с тем чтобы поспеть на вечер к губернатору.
Переодевшись, надушившись и облив голову холодной подои, Николай хотя несколько поздно, но с готовой фразой: vaut mieux tard que jamais, [лучше поздно, чем никогда,] явился к губернатору.
Это был не бал, и не сказано было, что будут танцевать; но все знали, что Катерина Петровна будет играть на клавикордах вальсы и экосезы и что будут танцевать, и все, рассчитывая на это, съехались по бальному.
Губернская жизнь в 1812 году была точно такая же, как и всегда, только с тою разницею, что в городе было оживленнее по случаю прибытия многих богатых семей из Москвы и что, как и во всем, что происходило в то время в России, была заметна какая то особенная размашистость – море по колено, трын трава в жизни, да еще в том, что тот пошлый разговор, который необходим между людьми и который прежде велся о погоде и об общих знакомых, теперь велся о Москве, о войске и Наполеоне.
Общество, собранное у губернатора, было лучшее общество Воронежа.
Дам было очень много, было несколько московских знакомых Николая; но мужчин не было никого, кто бы сколько нибудь мог соперничать с георгиевским кавалером, ремонтером гусаром и вместе с тем добродушным и благовоспитанным графом Ростовым. В числе мужчин был один пленный итальянец – офицер французской армии, и Николай чувствовал, что присутствие этого пленного еще более возвышало значение его – русского героя. Это был как будто трофей. Николай чувствовал это, и ему казалось, что все так же смотрели на итальянца, и Николай обласкал этого офицера с достоинством и воздержностью.
Как только вошел Николай в своей гусарской форме, распространяя вокруг себя запах духов и вина, и сам сказал и слышал несколько раз сказанные ему слова: vaut mieux tard que jamais, его обступили; все взгляды обратились на него, и он сразу почувствовал, что вступил в подобающее ему в губернии и всегда приятное, но теперь, после долгого лишения, опьянившее его удовольствием положение всеобщего любимца. Не только на станциях, постоялых дворах и в коверной помещика были льстившиеся его вниманием служанки; но здесь, на вечере губернатора, было (как показалось Николаю) неисчерпаемое количество молоденьких дам и хорошеньких девиц, которые с нетерпением только ждали того, чтобы Николай обратил на них внимание. Дамы и девицы кокетничали с ним, и старушки с первого дня уже захлопотали о том, как бы женить и остепенить этого молодца повесу гусара. В числе этих последних была сама жена губернатора, которая приняла Ростова, как близкого родственника, и называла его «Nicolas» и «ты».
Катерина Петровна действительно стала играть вальсы и экосезы, и начались танцы, в которых Николай еще более пленил своей ловкостью все губернское общество. Он удивил даже всех своей особенной, развязной манерой в танцах. Николай сам был несколько удивлен своей манерой танцевать в этот вечер. Он никогда так не танцевал в Москве и счел бы даже неприличным и mauvais genre [дурным тоном] такую слишком развязную манеру танца; но здесь он чувствовал потребность удивить их всех чем нибудь необыкновенным, чем нибудь таким, что они должны были принять за обыкновенное в столицах, но неизвестное еще им в провинции.
Во весь вечер Николай обращал больше всего внимания на голубоглазую, полную и миловидную блондинку, жену одного из губернских чиновников. С тем наивным убеждением развеселившихся молодых людей, что чужие жены сотворены для них, Ростов не отходил от этой дамы и дружески, несколько заговорщически, обращался с ее мужем, как будто они хотя и не говорили этого, но знали, как славно они сойдутся – то есть Николай с женой этого мужа. Муж, однако, казалось, не разделял этого убеждения и старался мрачно обращаться с Ростовым. Но добродушная наивность Николая была так безгранична, что иногда муж невольно поддавался веселому настроению духа Николая. К концу вечера, однако, по мере того как лицо жены становилось все румянее и оживленнее, лицо ее мужа становилось все грустнее и бледнее, как будто доля оживления была одна на обоих, и по мере того как она увеличивалась в жене, она уменьшалась в муже.


Николай, с несходящей улыбкой на лице, несколько изогнувшись на кресле, сидел, близко наклоняясь над блондинкой и говоря ей мифологические комплименты.
Переменяя бойко положение ног в натянутых рейтузах, распространяя от себя запах духов и любуясь и своей дамой, и собою, и красивыми формами своих ног под натянутыми кичкирами, Николай говорил блондинке, что он хочет здесь, в Воронеже, похитить одну даму.
– Какую же?
– Прелестную, божественную. Глаза у ней (Николай посмотрел на собеседницу) голубые, рот – кораллы, белизна… – он глядел на плечи, – стан – Дианы…
Муж подошел к ним и мрачно спросил у жены, о чем она говорит.
– А! Никита Иваныч, – сказал Николай, учтиво вставая. И, как бы желая, чтобы Никита Иваныч принял участие в его шутках, он начал и ему сообщать свое намерение похитить одну блондинку.
Муж улыбался угрюмо, жена весело. Добрая губернаторша с неодобрительным видом подошла к ним.
– Анна Игнатьевна хочет тебя видеть, Nicolas, – сказала она, таким голосом выговаривая слова: Анна Игнатьевна, что Ростову сейчас стало понятно, что Анна Игнатьевна очень важная дама. – Пойдем, Nicolas. Ведь ты позволил мне так называть тебя?
– О да, ma tante. Кто же это?
– Анна Игнатьевна Мальвинцева. Она слышала о тебе от своей племянницы, как ты спас ее… Угадаешь?..
– Мало ли я их там спасал! – сказал Николай.
– Ее племянницу, княжну Болконскую. Она здесь, в Воронеже, с теткой. Ого! как покраснел! Что, или?..
– И не думал, полноте, ma tante.
– Ну хорошо, хорошо. О! какой ты!
Губернаторша подводила его к высокой и очень толстой старухе в голубом токе, только что кончившей свою карточную партию с самыми важными лицами в городе. Это была Мальвинцева, тетка княжны Марьи по матери, богатая бездетная вдова, жившая всегда в Воронеже. Она стояла, рассчитываясь за карты, когда Ростов подошел к ней. Она строго и важно прищурилась, взглянула на него и продолжала бранить генерала, выигравшего у нее.
– Очень рада, мой милый, – сказала она, протянув ему руку. – Милости прошу ко мне.
Поговорив о княжне Марье и покойнике ее отце, которого, видимо, не любила Мальвинцева, и расспросив о том, что Николай знал о князе Андрее, который тоже, видимо, не пользовался ее милостями, важная старуха отпустила его, повторив приглашение быть у нее.
Николай обещал и опять покраснел, когда откланивался Мальвинцевой. При упоминании о княжне Марье Ростов испытывал непонятное для него самого чувство застенчивости, даже страха.
Отходя от Мальвинцевой, Ростов хотел вернуться к танцам, но маленькая губернаторша положила свою пухленькую ручку на рукав Николая и, сказав, что ей нужно поговорить с ним, повела его в диванную, из которой бывшие в ней вышли тотчас же, чтобы не мешать губернаторше.
– Знаешь, mon cher, – сказала губернаторша с серьезным выражением маленького доброго лица, – вот это тебе точно партия; хочешь, я тебя сосватаю?