Оперативный псевдоним (телесериал)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
К:Википедия:Страницы на КУЛ (тип: не указан)
Оперативный псевдоним
Жанр

детектив
боевик

Режиссёр

Игорь Талпа

В главных
ролях

Александр Дедюшко
Игорь Волков
Владимир Епископосян
Лев Прыгунов
Александр Тютин

Кинокомпания

«Президент Фильм».

Страна

Россия Россия

Год

2003

IMDb

ID 0429406

К:Фильмы 2003 года

«Оперативный псевдоним» — российский детективно-приключенческий телесериал. Режиссёр Игорь Талпа, сценаристы Игорь Талпа, Даниил Корецкий. По мотивам произведений Данила Корецкого «Оперативный псевдоним» (1-6 серии) и «Подставная фигура» (7-12 серии). Речь в сериале идёт об интересном мужчине, который ранее находился в психиатрической больнице, а теперь живёт в маленьком городке. Этот мужчина странный, замысловатый и хорошо разбирается в технике. Вскоре его сбивает автомобиль работника банка, и начинается действительно захватывающая история. Работник становится заинтересованным в Сергее как в ценном работнике, и приглашает его на работу в банк. Тот соглашается, и его жизнь в корне изменяется. Но Сергей ничего не помнит после аварии, и желает узнать кто он.





Содержание серий

Первая серия

Осень 1998. В провинциальном городе Тиходонске живёт странный человек Сергей Лапин. 35-летний мужчина, не так давно покинувший психлечебницу, находится на иждивении у своей сожительницы, рыночной торговки Тони. Но даже она не знает, кем был Сергей до больницы. Как ни парадоксально, об этом не знает и сам Лапин. Лишь иногда туманное прошлое напоминает о себе ночными кошмарами и странными, неподконтрольными ему поступками. Однажды на улице Сергея сбивает автомобиль руководителя технической службы местного банка, и это событие становится поворотным в жизни Лапина. Во время беседы с пострадавшим сотрудники банка с удивлением обнаруживают у него недюжинные знания в области новейших охранных систем. Сергея решают взять на испытательный срок. Получив свой первый аванс, Лапин снова шокирует окружающих. На все деньги Сергей покупает дорогую и стильную одежду для себя, изысканные деликатесы к ужину и прекрасную орхидею для своей грубоватой сожительницы.

Вторая серия

Высокие результаты тестирования Лапина настораживают службу безопасности банка. Этот человек мог бы стать кем угодно, настолько он талантлив. Точку ставит полиграф: испытуемый определенно имеет опыт иной, тщательно скрываемой жизни. Именно по этой причине Сергею решительно отказывают в работе. Но это — только начало его бедствий. За ним начинается настоящая охота. Именно Лапина, по стечению обстоятельств, подозревают одновременно, хотя и по разным поводам, сразу три стороны: служба безопасности банка, где Лапина считают шпионом крупного бизнесмена и опасного конкурента Тахирова, «речпортовские» бандиты, а также ребята Мелешина, того самого начальника цеха, который желает отомстить за обиду. Лапин посещает детский дом, где он вырос. Но и там Сергей не находит ответа на вопрос, кто же он на самом деле. Хотя это путешествие в прошлое оказывается не совсем безрезультатным. Там он узнает, что в личном деле воспитанника Сережи Лапина имелось письмо министра, на его счёт давались особые инструкции. Все годы его навещал «Алексей Иванович», сотрудник КГБ. Чем же он заслужил такое внимание органов?

Третья серия

Служба безопасности банка собирает на Лапина обескураживающее досье. Анализ его ответов, полученных через детектор лжи, показывает, что бедный провинциал объездил полсвета и был связан с органами государственной безопасности. Возникает версия о блокаде памяти, которая подтверждается и сведениями из психиатрической больницы, где лежал Сергей. Он попал в лечебницу якобы с потерей памяти после аварии, но никаких травм у Лапина врачи не обнаружили, зато нашли следы пулевых ранений. В ресторане, где Сергея кормит в подсобке знакомый официант, Тахир и его люди подвергаются нападению боевиков конкурирующего Юмашева. Услышав выстрелы, Лапин выбегает в зал, где молниеносно убивает одного из киллеров и целится в другого. Тот начинает кричать: «Макс! Карданов! Это же я!» Но Лапин не реагирует ни на свой оперативный псевдоним, ни на товарища по комитетской школе…

Четвёртая серия

В ресторане, где произошла перестрелка, работает милиция. Согласно показаниям официантов, Лапин сбежал, подобрав с пола пачку денег. Они предназначались погибшему майору ГУВД Шипулину, который работал на Тахира. Генерал Крамской распоряжается показать по ТВ фотографию Лапина и сообщить, что он — особо опасный преступник, которого разыскивает милиция. Правоохранительные органы вводят план-перехват под названием «Кольцо». Лапин подходит к чебуречной. Дверь заперта, чего не должно быть в такое время. Заподозрив неладное, он проникает внутрь через подвальное помещение и находит всех участников недавнего застолья мертвыми. Позвонив из телефонной будки в милицию и сообщив о случившемся, Лапин едет в порт и нанимает катер.

Пятая серия

Лапину часто снится один и тот же сон — боевые действия в условиях экстремальной опасности. Но это всего лишь тренажер виртуальной реальности, на котором готовят агентов-профи. Только вот откуда этот опыт? Загадка собственной личности волнует Лапина гораздо больше, чем крутые переплеты, в которые он постоянно попадает. Сергей решает непременно снять блокировку с собственной памяти. И в этом он надеется на помощь профессора Брониславского. Лапин едет в Москву, отыскивает по косвенным приметам свой дом, находит там несколько паспортов на разные имена со своей фотографией, после чего звонит дяде Леше — человеку, который все годы навещал его в детдоме.

Шестая серия

От дяди Лёши Лапин узнает долгожданную правду о себе самом и своих родителях. Его настоящее имя — Максим. Его родители — первоклассные разведчики-нелегалы. Они завербовали в Англии немало нужных людей, но прикрыв собою в момент опасности ценного агента, сели в тюрьму на 30 лет. Их 5-летнего сына Веретнев вывез в СССР диппочтой. Куракин знает о том, что ключи к сознанию Лапина — в руках профессора Брониславского. Поэтому он вызывает Брониславского в Москву и велит готовиться к операции разблокировки. Максу и Веретневу удается перехватить профессора, и операция происходит на квартире у дяди Леши. Очнувшись, Макс немедленно отправляется домой, где извлекает из-под кафеля в ванной заветный чемоданчик, а также специальную авторучку — смертоносное оружие разведчика. На улице его со всех сторон окружает группа Куракина. Сам Куракин выхватывает из рук бывшего курьера чемоданчик, быстро садится с ним в машину и… всё взлетает на воздух.

Седьмая серия

На месте взрыва работает милиция и ФСБ. Майор Фокин докладывает руководству о титановом чемоданчике, изготовленном в своё время для целей Особой экспедиции ЦК КПСС. Заложенная в нём бомба была запрограммирована на открывание. Тем временем на рынке бомж, нашедший роковую ручку, продает её «даньщику» Савику, и тот, выпивая с ларёчником Глебом, случайно пробует на нём убойную силу ручки. Глеб оказывается первой жертвой из будущего списка Савика, решившего стать киллером. Лапин встречается с Марией — женщиной, которую он любил в «прошлой» жизни.

Восьмая серия

У Атаманова появились ещё одна причина, чтобы искать Макса: в кабинете своего покойного шефа, Куракина, он находит расписку Лапина о получении под отчёт бриллиантов на сумму три миллиарда долларов. Макс с Веретневым приходят к выводу, что чемоданчик с настоящими бриллиантами должен находиться у Евсеева, ответственного работника ЦК. Именно он отправлял Макса в последний рейс и вручал ему подложный чемоданчик со взрывчаткой. Подходит срок освобождения из тюрьмы супругов Томпсонов — родителей Макса.

Девятая серия

Макс получает предложение о возобновлении разведработы и отвечает на него согласием, после чего он сразу отправляется в Лондон, чтобы навестить родителей. В регистратуре лондонской тюрьмы особого режима Лапин случайно знакомится с русской девушкой, которая пришла к своему брату. Эта встреча окажется роковой для них обоих. В Москве начальнику службы внешней разведки докладывают: наблюдение показало, что за некоторое время до свидания Макса с родителями в ворота тюрьмы въехал «Ситроен» и выехал оттуда уже после встречи. Войдя в компьютерную сеть аэропорта, разведчики находят список пассажиров, прилетевших в столицу Великобритании и вылетевших из Лондона в день свидания. Наибольшие подозрения у них вызывает некий Ричард Пиркс, проживающий в Ницце. Именно там, в Ницце, видели человека, очень похожего на Томпсона.

Десятая серия

Генерал благодарит Макса за выполнение ответственного задания. К этому моменту ему уже окончательно известно, что отец Лапина, он же мистер Томпсон, ещё и перевербованный агент Ричард Пиркс. Фокина знакомят с человеком, представляющим силы, которые противостоят Консорциуму. Ему нужны доказательства того, что Консорциум, разворовавший кредиты МВФ, теперь препятствует вхождению России в ВТО. Все виновные должны понести наказание. И вот арестован ряд руководителей Консорциума. Но срок заключения Атаманова под стражу истекает: надо либо предъявлять обвинение, либо освобождать. Фокин решает обратиться к Максу. Ведь у Атаманова при аресте была обнаружена расписка Лапина о получении бриллиантов. Она объясняет многочисленные нападения на Макса, санкционированные, естественно, Атамановым. Макс согласен на очную ставку с ним. Внешняя разведка поручает Максу новое задание. Вступление России в ВТО во многом зависит от Линдсея Джонсона, а его воспитатель и близкий друг — лорд Колдуэлл — тот самый агент Бен, который остался на воле благодаря самопожертвованию родителей Лапина. Сэр Джонсон, по мнению разведки, должен с особым доверием отнестись к доводам сына Томпсонов.

Одиннадцатая серия

Фокин получает в свои руки настоящую «бомбу»: один известный олигарх предоставляет ему документальные доказательства преступных махинаций Консорциума. Фокин решает доставить компромат в администрацию МВФ через Карданова-Лапина. В Лондоне Макс вручает мистеру Джонсону папку с документами. Оба сходятся на том, что чёрная дыра, в которую утекают из России западные кредиты, должна быть закрыта. В доказательство того, что он не преследует личные интересы, а работает на государство, Макс предлагает Джонсону произнести любую фразу, и завтра же она прозвучит в вечерних новостях российского государственного телеканала. Все происходит именно так, как и обещал Макс. Задание выполнено. Осталось лишь разделаться с Евсеевым и заполучить «бриллиантовый клад». И это непростое предприятие друзьям удается осуществить успешно. Теперь они — миллиардеры.

Двенадцатая серия

Лапин и его соратники спешно собираются улетать в Россию. Но в аэропорту Макс обнаруживает потерю паспорта и это вынуждает его задержаться в Ницце. А наутро все газеты выходят с фотороботами «русских налётчиков», убивших Евсеева, который жил здесь под именем добропорядочного местного предпринимателя. Макс снова вынужден скрываться. Оказавшись в баре и попросив у русской проститутки пристанища, он попадает новую переделку, и сутенерам девицы удается его ранить. Он решает попросить о помощи у работников первого попавшегося на пути кафе, не подозревая, что его владелец — Ричард Пиркс. В Москве Макс с дядей Лешей поминают своего друга, убитого во время перестрелки в Ницце. Веретнев в глубоком унынии. Зачем ему на склоне лет все это богатство? Макс, единственный оставшийся у него близкий, должен создать семью и начать новую жизнь. А он всего лишь осколок прошлого, которому нет места в современном мире. Когда Лапин уходит, до его слуха доносится глухой выстрел… Консорциуму почти пришёл конец. Его счета в западных банках заморожены. На Макса уже сделан заказ: киллером должен стать Савик, превратившийся в суперзвезду убойного промысла. Но Фокин успевает предупредить Макса о готовящемся покушении. Лапин понимает, что в дело пущена его авторучка, а потому берет с собой «нейтрализатор»: один щелчок специальной зажигалкой, и ручка взрывается прямо за пазухой у Савика. Фокин получает приказ немедленно арестовать Карданова. Но он, поставив крест на своей карьере, вновь спасает Макса, предупредив его о том, что группа захвата уже выехала и с минуты на минуту будет у него. Спасаясь от погони, гражданин Великобритании Макс Карданов укрывается в английском посольстве, где он недосягаем. Понимая, что в России ему все равно нет жизни, Макс улетает в Лондон. Там он встречает ту самую девушку, с которой познакомился в тюремной регистратуре. Через некоторое время делает ей предложение. А спустя несколько лет, везет показать миссис Томпсон очаровательного внука.

Интересные факты

  • Первоначально Александр Дедюшко был утвержден на маленькую эпизодическую роль, но, прочитав сценарий, он упросил режиссёра попробовать себя на главную роль и, после успешных проб, был утвержден. В конце концов, именно роль Карданова стала для Дедюшко звёздной.
  • В этом сериале сыграли свои последние роли актёры Игорь Копченко и Николай Кочегаров. Оба актёра не дожили до премьеры.

В ролях

Продолжение

Напишите отзыв о статье "Оперативный псевдоним (телесериал)"

Отрывок, характеризующий Оперативный псевдоним (телесериал)

Он не поехал в город, а остановился на постоялом дворе Дорогомиловского предместья.
Le coup de theatre avait rate. [Не удалась развязка театрального представления.]


Русские войска проходили через Москву с двух часов ночи и до двух часов дня и увлекали за собой последних уезжавших жителей и раненых.
Самая большая давка во время движения войск происходила на мостах Каменном, Москворецком и Яузском.
В то время как, раздвоившись вокруг Кремля, войска сперлись на Москворецком и Каменном мостах, огромное число солдат, пользуясь остановкой и теснотой, возвращались назад от мостов и украдчиво и молчаливо прошныривали мимо Василия Блаженного и под Боровицкие ворота назад в гору, к Красной площади, на которой по какому то чутью они чувствовали, что можно брать без труда чужое. Такая же толпа людей, как на дешевых товарах, наполняла Гостиный двор во всех его ходах и переходах. Но не было ласково приторных, заманивающих голосов гостинодворцев, не было разносчиков и пестрой женской толпы покупателей – одни были мундиры и шинели солдат без ружей, молчаливо с ношами выходивших и без ноши входивших в ряды. Купцы и сидельцы (их было мало), как потерянные, ходили между солдатами, отпирали и запирали свои лавки и сами с молодцами куда то выносили свои товары. На площади у Гостиного двора стояли барабанщики и били сбор. Но звук барабана заставлял солдат грабителей не, как прежде, сбегаться на зов, а, напротив, заставлял их отбегать дальше от барабана. Между солдатами, по лавкам и проходам, виднелись люди в серых кафтанах и с бритыми головами. Два офицера, один в шарфе по мундиру, на худой темно серой лошади, другой в шинели, пешком, стояли у угла Ильинки и о чем то говорили. Третий офицер подскакал к ним.
– Генерал приказал во что бы то ни стало сейчас выгнать всех. Что та, это ни на что не похоже! Половина людей разбежалась.
– Ты куда?.. Вы куда?.. – крикнул он на трех пехотных солдат, которые, без ружей, подобрав полы шинелей, проскользнули мимо него в ряды. – Стой, канальи!
– Да, вот извольте их собрать! – отвечал другой офицер. – Их не соберешь; надо идти скорее, чтобы последние не ушли, вот и всё!
– Как же идти? там стали, сперлися на мосту и не двигаются. Или цепь поставить, чтобы последние не разбежались?
– Да подите же туда! Гони ж их вон! – крикнул старший офицер.
Офицер в шарфе слез с лошади, кликнул барабанщика и вошел с ним вместе под арки. Несколько солдат бросилось бежать толпой. Купец, с красными прыщами по щекам около носа, с спокойно непоколебимым выражением расчета на сытом лице, поспешно и щеголевато, размахивая руками, подошел к офицеру.
– Ваше благородие, – сказал он, – сделайте милость, защитите. Нам не расчет пустяк какой ни на есть, мы с нашим удовольствием! Пожалуйте, сукна сейчас вынесу, для благородного человека хоть два куска, с нашим удовольствием! Потому мы чувствуем, а это что ж, один разбой! Пожалуйте! Караул, что ли, бы приставили, хоть запереть дали бы…
Несколько купцов столпилось около офицера.
– Э! попусту брехать то! – сказал один из них, худощавый, с строгим лицом. – Снявши голову, по волосам не плачут. Бери, что кому любо! – И он энергическим жестом махнул рукой и боком повернулся к офицеру.
– Тебе, Иван Сидорыч, хорошо говорить, – сердито заговорил первый купец. – Вы пожалуйте, ваше благородие.
– Что говорить! – крикнул худощавый. – У меня тут в трех лавках на сто тысяч товару. Разве убережешь, когда войско ушло. Эх, народ, божью власть не руками скласть!
– Пожалуйте, ваше благородие, – говорил первый купец, кланяясь. Офицер стоял в недоумении, и на лице его видна была нерешительность.
– Да мне что за дело! – крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритой головой.
Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.
– Что такое? Что такое? – спрашивал он, но товарищ его уже скакал по направлению к крикам, мимо Василия Блаженного. Офицер сел верхом и поехал за ним. Когда он подъехал к мосту, он увидал снятые с передков две пушки, пехоту, идущую по мосту, несколько поваленных телег, несколько испуганных лиц и смеющиеся лица солдат. Подле пушек стояла одна повозка, запряженная парой. За повозкой сзади колес жались четыре борзые собаки в ошейниках. На повозке была гора вещей, и на самом верху, рядом с детским, кверху ножками перевернутым стульчиком сидела баба, пронзительно и отчаянно визжавшая. Товарищи рассказывали офицеру, что крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту. Толпа, валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь, расчистила мост, и войска двинулись вперед.


В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.
– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!
Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.
– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.


В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».