Операция «Буря в пустыне»

Операция «Буря в пустыне» (англ. Operation Desert Storm, 17 января — 28 февраля 1991) — часть войны в Персидском заливе 1990—1991 годов, операция многонациональных сил по освобождению Кувейта и разгрому иракской армии.

Предыстория

После окончания войны с Ираном в 1988 году, президент Ирака Саддам Хусейн столкнулся с серьезными экономическими проблемами — он должен был срочно выплатить Саудовской Аравии и Кувейту долги, накопленные за время войны. С этой проблемой Саддам решил справиться радикальным путём: Хусейн обвинил Кувейт в том, что тот производит больше нефти, чем указано в договоренностях, а также в том, что ворует топливо из иракских скважин. Багдад потребовал от Кувейта компенсации «потерь» в 2,4 млрд долларов за якобы незаконную добычу нефти в приграничном месторождении, списания задолженности по займам, полученным во время ирано-иракской войны (17 млрд долларов), уступки или сдачи в аренду Ираку стратегически важных островов Варба и Бубиян. Кувейт ответил отказом.

2 августа 1990 года иракские войска вторглись в Кувейт. В последующие месяцы в рамках операции «Щит пустыни» в зону Персидского залива для защиты Саудовской Аравии и стран Залива от возможного продолжения иракской агрессии были переброшены многонациональные силы. 29 ноября 1990 года Совет Безопасности ООН принял резолюцию, позволяющую применить к Ираку все доступные меры воздействия, в соответствии с Уставом ООН.

План операции

Сразу же после вторжения иракских войск в Кувейт американским Объединённым комитетом начальников штабов и Штабом командующего Объединённого центрального командования Вооружённых сил США был разработан план операции по освобождению Кувейта и разгрому иракских вооружённых сил. В основе плана лежала разработанная в 1980-х годах концепция «воздушно-наземной операции». Операцию, получившую кодовое наименование «Буря в пустыне», предусматривалось провести в два этапа.

На первом этапе в ходе воздушной наступательной операции планировалось нанести массированные удары по ключевым объектам и войскам на территории Ирака и Кувейта, подавить систему ПВО, завоевать господство в воздухе, дезорганизовать систему государственного и военного управления, нанести максимально возможный ущерб южной группировке иракских войск.

На втором этапе в ходе воздушно-наземной операции предполагалось обходящими ударами сухопутных войск и морской пехоты при одновременной высадке в тыл многочисленных оперативных и тактических десантов окружить и уничтожить по частям группировку иракских вооружённых сил в Кувейте и на юге Ирака.

Разработанный план не устанавливал каких-либо временных ограничений для основных этапов боевых действий, а общий успех операции ставился в прямую зависимость от результатов первого массированного ракетно-авиационного удара.

Ход событий

Подготовка операции многонациональных сил

Командованию многонациональных сил удалось создать мощную авиационную группировку, насчитывающую свыше 2000 самолётов, и запасы материальных средств, обеспечивающие потребности авиации в течение 2—3 месяцев боевых действий. Авиационная группировка включала 20 стратегических бомбардировщиков B-52, более 1700 самолётов тактической и до 450 боевых машин палубной авиации. Соединения и части национальных ВВС, передислоцированные в зону конфликта, были сведены в единую авиационную группировку и подчинены командованию 9-й воздушной армии ВВС США. На базе штаба 9-й воздушной армии было создано единое центральное авиационное командование — «Синсентком» (командующий — генерал-лейтенант Чак Хорнер (англ.)).

В качестве одного из возможных способов отвлечения значительных сил Ирака командованием многонациональных сил использовалась демонстрация подготовки к высадке обширного морского десанта. В целом замысел по дезинформации с помощью активных действий подразделений морской пехоты удался. Убеждению иракцев в решительности и реальности намерений командования многонациональных сил высадить морской десант способствовали действия всех корабельных группировок, находившихся в Персидском заливе.

За три месяца до начала войны многонациональные силы начали регулярно проводить совместные учения сухопутных войск и тренировки штабов. В ходе приготовлений пришлось решать такие специфические проблемы, как обеспечение войсковой группировки водой и подготовка к возможному применению противником оружия массового поражения.

Главные сухопутные силы союзников сосредоточились в северо-восточной части Саудовской Аравии. Непосредственно вдоль границ с Кувейтом, Ираком и нейтральной зоной на фронте до 350—400 км были развёрнуты передовые части и подразделения вооружённых сил Саудовской Аравии, а также войска прикрытия из состава американских корпусов и дивизий. В районах, находящихся на удалении от 25 до 50 км от границы, были сосредоточены главные силы, прикрывавшие важные в оперативном отношении дороги, морские порты и нефтедобывающие районы.

Иракская оборона

Для ведения боевых действий на территории Кувейта и в южной части Ирака иракское командование создало южную группировку войск. Наиболее боеспособные соединения этой группировки сосредотачивались по рубежу реки Евфрат.

Воздушное наступление

В период с 17 по 19 января 1991 года авиацией многонациональных сил был нанесён ряд массированных авиационных ударов (преимущественно в тёмное время суток) по всей территории Ирака. В ходе операции было выполнено около 4700 боевых вылетов (свыше 80 — стратегической авиацией, более 4000 — тактической авиацией и около 600 — палубной авиацией). В результате операции было завоёвано и уверенно удерживалось господство в воздухе, уничтожены известные объекты производства и хранения оружия массового поражения.

В то же время система управления вооружёнными силами Ирака продолжала функционировать, иракская авиация понесла лишь незначительные потери, действовало большое количество мобильных пусковых установок оперативно-тактических ракет. В частности, были произведены пуски ракет «Скад» (по иракской терминологии «Эль-Хуссейн» и «Эль-Аббас») по территории Израиля и Саудовской Аравии. Это вынудило американское командование срочно разместить батареи ПВО «Пэтриот» в Израиле.

Практически не было создано условий для успешного проведения воздушно-наземной операции по освобождению Кувейта.

В сложившейся обстановке командование многонациональных сил решило произвести доразведку целей и уточнить последующие действия коалиционных сил; воздействие на противника при этом не прерывалось, лишь несколько снизилась его интенсивность.

В период с 20 января по 23 февраля многонациональные силы осуществляли порядка 700—800 самолёто-вылетов в сутки. Основными объектами ударов являлись войска первого и второго эшелонов, коммуникации, пусковые установки оперативно-тактических ракет, позиции артиллерии, резервы, склады боеприпасов и материально-технических средств, военные и военно-промышленные объекты, пункты управления систем государственного и военного управления.

Наземная операция

На основе анализа группировки иракских войск командованием многонациональных сил было принято решение о создании внешнего и внутреннего фронтов окружения. 7-й армейский корпус США (вместе с 1-й бронетанковой дивизией Великобритании) получил приказ наступать в направлении Хафар-эль-Батин, Басра, разгромить иракские войска в районе Эз-Зубейр и замкнуть фронт окружения войск 3-го армейского корпуса Ирака в Кувейте; это направление действий рассматривалось в качестве главного и именовалось «центральным».

18-му воздушно-десантному корпусу США (вместе с 6-й бронетанковой дивизией Франции) ставилась задача наступать на Эш-Шуба, Эль-Бусайя, Эн-Насирия, во взаимодействии с 7-м армейским корпусом преодолеть оборону иракских войск, уничтожить корпусные резервы противника в районах Джада, Эль-Бусайя, и перерезав шоссе Басра-Багдад в районе Эн-Насирия завершить создание внешнего фронта окружения южной группировки иракских войск.

Формирования египетских, кувейтских и саудовских сухопутных войск были сведены в оперативно-тактические группы «Север» и «Восток»; им предстояло наступать на вспомогательных направлениях и во взаимодействии с 7-м армейским корпусом и морской пехотой США принять участие в уничтожении иракских войск, оборонявшихся непосредственно на территории Кувейта.

Для прикрытия левого фланга главной группировки на базе 6-й бронетанковой бригады Франции была создана оперативно-тактическая группа, в состав которой вошли бригада 82-й воздушно-десантной дивизии США и подразделения саудовских войск. За двое суток до начала военных действий эта группа была скрытно переброшена в район Рафха и развернулась вдоль саудовско-иракской границы. Её задача заключалась в стремительном наступлении в направлении Эс-Сальман, Самава и выходе на рубеж реки Евфрат.

Из-за того, что ударами авиации многонациональных сил были уничтожены все мосты через Евфрат, к 20 февраля иракские войска, расположенные южнее Евфрата, оказались отрезанными от центра страны. К этому времени иракская сторона потеряла около 30 тысяч человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести; более полутора тысяч иракских военнослужащих сдались в плен.

С 20.00 23 февраля в полосе действий ударных группировок началось массированное подавление средствами радиоэлектронной борьбы системы управления вооружённых сил Ирака. В 4.30 24 февраля началась воздушно-наземная операция. Непосредственному переходу войск в наступление предшествовала мощная комплексная огневая подготовка продолжительностью более часа с применением полевой артиллерии, тактической, палубной и армейской авиации.

Через четыре часа после начала наступления на приморском направлении в пригород Эль-Кувейта был выброшен тактический воздушный десант. В дальнейшем на нескольких участках побережья южнее Эль-Кувейта была осуществлена высадка морского десанта. Тем временем на центральном и западном направлениях главные силы 7-го армейского корпуса и 18-го воздушно-десантного корпуса беспрепятственно преодолели зону инженерных заграждений перед передним краем и продвинулись вглубь территории Ирака на 25-30 км.

В сложившейся обстановке иракское командование предприняло попытку выдвинуть из глубины соединения второго оперативного эшелона, но они понесли большие потери от массированных ударов авиации многонациональных сил.

С утра 25 февраля войска антииракской коалиции продолжили активные боевые действия, наращивая темпы наступления. На приморском направлении коалиционным войскам удалось выйти к южной и западной окраинам Эль-Кувейта, где они впервые наткнулись на упорное сопротивление. К середине суток соединения ираских войск, занимавшие оборону в районе Эль-Кувейта и в юго-восточной части Кувейта, оказались отрезанными от главных сил. Началась массовая сдача иракских военнослужащих в плен.

На центральном направлении главная группировка многонациональных сил вышла ко второму оборонительному рубежу иракских войск, вклинившись в оборону иракцев на 50 км. На западном направлении части 24-й мотопехотной дивизии США овладели Эль-Бусайя. Иракские соединения, понеся значительные потери, начали массовый отход по всему фронту. Попытки иракского командования подготовить и провести контрудар по главным силам 7-го армейского корпуса США были сорваны союзной авиацией.

К концу 26 февраля многонациональные силы вытеснили иракские войска из кувейтской столицы. Попытка деблокирования окружённой под Эль-Кувейтом группировки была отражена 4-й танковой дивизией Египта во взаимодействии с двумя сирийскими и одной кувейтской бригадами. На центральном направлении основная ударная группировка многонациональных сил в основном завершила расчленение группировки иракских войск, воспрепятствовав их выходу с территории Кувейта в центральные районы Ирака.
На западном направлении соединения и части 18-го воздушно-десантного корпуса США окружили и уничтожили 4-ю и 46-ю дивизии 7-го армейского корпуса Ирака. В ночь на 27 февраля 3-я бронетанковая дивизия перерезала стратегическое шоссе Басра-Багдад.

27 февраля центральная группировка многонациональных сил продолжала наступление на Басру, западная вышла в район Эн-Насирии. В 8.00 28 февраля иракские войска прекратили сопротивление по всему фронту, о чём было сообщено по багдадскому радио.

Итоги

После длительного авиационного наступления в течение нескольких дней наземной операции войсками многонациональных сил была одержана полная сокрушительная победа. Ирак был вынужден освободить Кувейт и признать все резолюции Совета Безопасности ООН относительно конфликта.

В произведениях искусства

• х/ф Маньчжурский кандидат (США, 2004)

Ссылки

• Михайлов А. Иракский капкан — Москва: «Яуза», 2004. ISBN 5-699-06719-1
• Карнацевич Владислав Леонидович. 500 знаменитых исторических событий. — Харьков: «Фолио», 2007. ISBN 978-966-03-380

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Операция «Буря в пустыне»

– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.
– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!
Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.
– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.


В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.


Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.