Операция «Геркулес»

Операция «Геркулес»
Основной конфликт: Вторая мировая война
карта острова Мальта
Дата	11 июня 1940 - декабрь 1942
Место	Мальта
Итог	отмена плана
Противники
Третий рейх Третий рейх Италия Британская империя: Великобритания Великобритания Мальта Мальта
Командующие
неизвестно неизвестно
Силы сторон
неизвестно неизвестно
Потери
неизвестно неизвестно

Операция «Геркулес» (нем. Unternehmen Herkules) — кодовое название планируемой высадки итало-немецких войск на остров Мальта, во время Второй мировой войны (итальянское кодовое название «Operazione C3»). С помощью комбинированных воздушных и морских десантов, силы обеих держав надеялись нейтрализовать британскую авиабазу и военно-морскую базу размещённые на Мальте и наладить безопасные бесперебойные поставки через Средиземное море своих сил, сражающихся в Ливии и Египте. Несмотря на огромную подготовительную работу как немецких так и итальянских вооружённых сил, быстро меняющаяся военная ситуация в Северной Африке, привела к отмене плана в ноябре 1942 года.

Происхождение

История плана вторжения на Мальту берёт своё начало из анализа итальянских военных, проведенных в середине 1930-х годов во время оккупации Италией Эфиопии. К 1938 году итальянская армия оценила объём морских перевозок для перевозки значительных военных сил в Северную Африку и определила захват Мальты в качестве первостепенной цели. Общий план морского десанта был составлен и периодически улучшался, но ВМС Италии (Regia Marina), изначально проявили слабый интерес к нему. [1] Сам план был одобрен на встрече Бенито Муссолини с Адольфом Гитлером 29-30 апреля 1942 года.

История планов к подготовке

Вооруженные силы

Общее командование воздушными силами десанта возлагалось на генерал-майора Курта Штудента, командующего XI Воздушным Корпусом (XI Fliegerkorps). Штудент раннее планировал и руководил немецким десантном на остров Крит в апреле 1941 года. В отличие от поспешных планов, созданных для той операции, Курт Штудент решил подготовить идеальный план, который позволил бы исключить ошибки, совершённые ранее при высадке на Крите. Благодаря тщательной воздушной фоторазведке острова, места оборонительных позиций британцев на Мальте была отлично известны. Каждый укреплённый узел обороны, артиллерийские позиции и батареи зенитной артиллерии были тщательно и внимательно отмечены на картах для ударов штурмовой авиации. Генерал-майор Штудент позже утверждал, что «мы даже знали калибр орудий береговой артиллерии и на сколько градусов они могут вести обстрел».

Десять групп самолётов для десанта, имеющих в общей сложности 500 самолётов Junkers Ju 52, были выделены для воздушного десанта совместно с 300 планерами DFS 230 (по 10 человек в каждом планере) и 200 больших планеров Gotha Go 242 (23 десантника плюс легковая машина или пушка). Кроме того, в высадке планировалось использовать два десятка планеров Me.321 Gigant, способных нести до 200 десантников или 25-тонный танк, их должны были вести на буксире недавно разработанные He-111Z «Zwilling», оснащённые пятью штатными двигателями средних бомбардировщиков He-111.

Итальянские ВВС (Regia Aeronautica) должны были быть представлены примерно 180—220 транспортными самолетами, в основном трёхдвигательными SM.75 (каждый на 24-28 человек), SM.81 (на 12-14 человек) и SM.82 (на 30-34 человек).

Учитывая небольшое расстояние (порядка 150 км) от итальянских аэродромов на Сицилии до планируемых зон высадки на Мальте, было возможным осуществлять до 4 полётов каждого самолёта в день.

Самолёты должны были выбросить одно итальянское и одно немецкое подразделение парашютистов на южной стороне острова. У парашютистов были две основные цели: захват господствующих высот, захват пляжей и захват территории аэродрома для осуществления посадок транспортных самолетов и планеров для доставки необходимых материалов.

Воздушно-десантные подразделения, намеченные для вторжения включали в себя немецкую 7-ю парашютную дивизию (7. Fliegerdivision, 11 000 десантников) плюс итальянскую парашютно-десантную дивизию ( 7500 десантников) и Специальную воздушно-десантную дивизию ( 10 500 десантников). Общее количество задействованных десантников должно было составить около 29 000 человек.

Дополнительная подготовка к десанту включала в себя строительство трех взлётных полос для планеров в 40 км к югу от горы Этна на острове Сицилия.

Силы морского десанта

Морской десант должны были составить 70 000 итальянских солдат. Они должны были высадиться в двух местах в заливе Марсашлокк на юго-востоке острова[groups.google.com/forum/?hl=en#!topic/sci.military.naval/PD66iimwAwg], основной удар наносился бы на пляже «Фамагоста» (Famagosta) и второстепенный на пляже «Ларнака». Кроме того, планировался захват островов Гозо и Комино. Отвлекающая ложная высадка должна была быть осуществлена на острове Павла в заливе Меллиеха (Mellieha) к северо-западу от Валетты, недалеко от старых укреплений «Линии Виктории» с целью отвлечь внимание британцев от фактического места приземления.

Первая высадка с моря должна было начаться высадкой на Мальте незадолго до полуночи в первый же день вторжения, после воздушно-десантных высадок парашютистов днём и установлением контроля над высотами и пляжами острова.

Первая волна десантников состояла бы из пехотной дивизии Фриули (Friuli Infantry Division) (численный состав 10 тысяч человек) и пехотной дивизии Ливорно (Livorno Infantry Division) (численный состав 9850) из итальянского XXX корпуса (Italian XXX Corps).

Кроме того, в состав десанта были включены 1200 человек из первого штурмового батальона и батальона «Лорето» (был изъят из состава Regia Aeronautica); 2 батальонов морской пехоты из дивизии «Сан-Марко» (2000 человек); 3 батальонов чернорубашечников (1900 человек) и 300 коммандос «Nuotatori» (подразделение коммандос из «Сан-Марко» — дивизии морской пехоты со специальной подготовкой для действий в океане и для захвата побережья).

Танковая поддержка составила бы 27 самоходок — 19 САУ Semovente da 47/32 и 8 САУ Semovente da 75/18 плюс 30 танкеток L3 (сопоставимы с британским Universal Carrier).

Следующая волна десанта должна была включать в себя подразделения из итальянского XVI корпуса (Italian XVI Corps): пехотная дивизия «Ассиета» (Assieta Infantry Division) (9000 человек) и пехотная дивизия «Неаполь» (Napoli) (8900 человек) вместе с прилагаемой артиллерийской поддержкой (3200 стволов). В этот же состав десанта включался 10-й бронетанковый полк (10th Armor Regiment) (3800 человек).

Пехотная дивизия «Суперга» (Superga Infantry Division) (9200 человек), а также батальон чернорубашечников и небольшой отряд морской пехоты из Сан-Марко (1000 человек) должны были высадиться на остров Гозо с утра на второй день высадки. Дополнительно для операции «Геркулес» привлекался 2-й полк из батальона VZ66 (2.Kompanie/Panzerabteilung zbV66), вооружённый частично трофейными русскими танками (в составе полка находилось 10 КВ-1 и КВ-2). Для них были специально подготовлены для перевозки по меньшей мере 10 итальянских десантных судов (motozattere), на которых были усилены пол и внутренние рампы для перевозки и разгрузки этих тяжёлых танков.

Мальта

В 1942 году основные силы гарнизона на Мальте, состояли из 15 пехотных батальонов (11 британских, 4 мальтийских) объединенных в четыре бригады общей численностью 26000 человек.
Танковая поддержка была представлена 1-м Королевским танковым полком. Полк был вооружён танками Матильда II, с 2-фунтовыми (40 мм) орудиями и лёгкими танками Виккерс Mk VIC, вооружёнными двумя пулемётами.

Сколько именно танков этот полк имел на момент предполагаемой высадки остается невыясненным, но, вероятно, не более 10 единиц. [12]
Артиллерийские подразделения были представлены двумя дюжинами 25-фунтовых (3,45 дюйма) полевыми орудиями, способными оказать поддержку с закрытых огневых позиций в глубину фронта на 11 км (6,8 миль), оставаясь при этом на охраняемых стационарных позициях. [12]
Орудия береговой артиллерии Мальты включали в себя 19 прибрежных орудий (калибром от 12 до 16-дюймов), 130 орудий береговой обороны меньшего калибра (от 4,7 до 9,2 дюймовых), 112 тяжелыми и 144 малокалиберными зенитными орудиями. [1]

Отмена десанта

Дата вторжения была назначена на середину июля 1942 года, для того, чтобы дать время, сконцентрировать войска для сил вторжения, которые снимались с других участков Восточного фронта и потому, что Гитлер считал, что ВМС Италии не подходит для противостояния с британским Королевским флотом.

Фельдмаршал Эрвин Роммель поддерживал идею захвата Мальты, и лично просил Гитлера разрешить ему командовать силами вторжения. Его поддержка операции по вторжению понятна, захват Мальты позволял бы остановить переброску британских войск в Африку, а также устранил бы угрозу конвоев армии Роммеля в поставках материалов и людей. Роммель до такой степени был одержим планом захвата Мальты, что выразил желание быть в первой волне высадки вместе с войсками вторжения. Впрочем, по мере развития успеха в Египте, он стал утверждать, что успеет взять Каир и Суэц раньше Мальты. Напротив командующий немецкой авиацией, Герман Геринг, был против вторжения, опасаясь второй катастрофы для его парашютистов, как это случилось при высадке на остров Крит.

Генерал-фельдмаршал Альберт Кессельринг неустанно способствовал операции «Геркулес», но даже он стал против высадки, когда стало ясно, что слишком много самолётов и наземных войск будет отвлечено для поддержки «прогулки» Роммеля в Египет, тем самым значительно уменьшало шансы на успех «операции „Геркулес“». Это, наряду с отсутствием у Гитлера веры в парашютные подразделения, которые понесли огромные потери в результате вторжения на Крит и его неверие в итальянские ВМС, не способные защитить флот вторжения от действий британских ВМС, привели к отмене плана.

См. также

• Критская операция (операция «Меркурий»)

Список литературы

1. б Грин / Massignani, стр. 64
2. a b c Bekker, p. 352 ^ б с Беккер, p. 352
3. Green, p. 648 ^ Грин, p. 648
4. a b Greene/Massignani, p. 67 ^ б Грин / Massignani, стр. 67
5. a b c d Greene/Massignani, p. 70 ^ б с г -Грин / Massignani, стр. 70
6. a b Greene/Massignani, p. 66 ^ б Грин / Massignani, стр. 66
7. Ritgen, p. 7 ^ Ритген, с.7
8. a b Greene/Massignani, p. 71 ^ б Грин / Massignani, стр. 71
9. Marcon, p. 221-224 ^ Маркон, p. 221-224
10. Schenk, p. 139 ^ Шенк, п. 139
11. a b c Greene/Massignani, p. 209—213 ^ б с Грин / Massignani, стр. 209—213
12. a b Greene/Massignani, p. 68 ^ б Грин / Massignani, стр. 68

Библиография

1. Ansel, Walter (1972). Hitler and the Middle Sea. Duke University Press. ISBN 978-0-8223-0224-7
2. Bekker, Cajus (1975). The Luftwaffe War Diaries. Ballantine Books. ISBN 978-0-306-80604-9
3. Gabriele, Mariano (1965). Operazione C3: Malta. Ufficio Storico della Marina Militare.
4. Green, William (1979). Warplanes of the Third Reich. New York: Doubleday and Company, Inc.
5. Greene, Jack; Alessandro Massignani (1998). The Naval War in the Mediterranean 1940—1943. Chatham Publishing. ISBN 978-1-86176-057-9
6. Greene, Jack; Alessandro Massignani (Jan/Feb 1993). «The Summer of '42: The Proposed Axis Invasion of Malta». Command Magazine (No. 20).
7. Heckmann, Wolf (1981). Rommel’s War in Africa. Doubleday & Company. ISBN 0-385-14420-2
8. Kitchen, Martin (2009). Rommel’s Desert War: Waging World War II in North Africa, 1941—1943. Cambridge University Press. ISBN 978-0-521-50971-8
9. Lucas, Laddie (1994). Malta: The Thorn in Rommel’s Side (Large Print Ed. ed.). Ulverscroft Large Print. ISBN 0-7089-3169-3.
10. Levine, Alan J. (2008). The War Against Rommel’s Supply Lines, 1942-43. Stackpole Books. ISBN 978-0-8117-3458-5
11. Marcon, Tullio (1998). I Mule del Mare. Albertelli. ISBN 978-88-87372-02-1
12. O’Hara, Vincent P. (2009). Struggle for the Middle Sea: The Great Navies at War in the Mediterranean Theater, 1940—1945. Naval Institute Press. ISBN 978-1-59114-648-3
13. Ritgen, Helmut (1995). The Western Front 1944: Memoirs of a Panzer Lehr Officer. J.J. Fedorowicz Publishing Inc. ISBN 0-921991-28-2
14. Sadkovich, James J. (1994). The Italian Navy in World War II. Greenwood Press. ISBN 978-0-313-28797-8

Отрывок, характеризующий Операция «Геркулес»

– Боже мой, Боже мой, всё одно и то же. Ах, куда бы мне деваться? Что бы мне с собой сделать? – И она быстро, застучав ногами, побежала по лестнице к Фогелю, который с женой жил в верхнем этаже. У Фогеля сидели две гувернантки, на столе стояли тарелки с изюмом, грецкими и миндальными орехами. Гувернантки разговаривали о том, где дешевле жить, в Москве или в Одессе. Наташа присела, послушала их разговор с серьезным задумчивым лицом и встала. – Остров Мадагаскар, – проговорила она. – Ма да гас кар, – повторила она отчетливо каждый слог и не отвечая на вопросы m me Schoss о том, что она говорит, вышла из комнаты. Петя, брат ее, был тоже наверху: он с своим дядькой устраивал фейерверк, который намеревался пустить ночью. – Петя! Петька! – закричала она ему, – вези меня вниз. с – Петя подбежал к ней и подставил спину. Она вскочила на него, обхватив его шею руками и он подпрыгивая побежал с ней. – Нет не надо – остров Мадагаскар, – проговорила она и, соскочив с него, пошла вниз.
Как будто обойдя свое царство, испытав свою власть и убедившись, что все покорны, но что всё таки скучно, Наташа пошла в залу, взяла гитару, села в темный угол за шкапчик и стала в басу перебирать струны, выделывая фразу, которую она запомнила из одной оперы, слышанной в Петербурге вместе с князем Андреем. Для посторонних слушателей у ней на гитаре выходило что то, не имевшее никакого смысла, но в ее воображении из за этих звуков воскресал целый ряд воспоминаний. Она сидела за шкапчиком, устремив глаза на полосу света, падавшую из буфетной двери, слушала себя и вспоминала. Она находилась в состоянии воспоминания.
Соня прошла в буфет с рюмкой через залу. Наташа взглянула на нее, на щель в буфетной двери и ей показалось, что она вспоминает то, что из буфетной двери в щель падал свет и что Соня прошла с рюмкой. «Да и это было точь в точь также», подумала Наташа. – Соня, что это? – крикнула Наташа, перебирая пальцами на толстой струне.
– Ах, ты тут! – вздрогнув, сказала Соня, подошла и прислушалась. – Не знаю. Буря? – сказала она робко, боясь ошибиться.
«Ну вот точно так же она вздрогнула, точно так же подошла и робко улыбнулась тогда, когда это уж было», подумала Наташа, «и точно так же… я подумала, что в ней чего то недостает».
– Нет, это хор из Водоноса, слышишь! – И Наташа допела мотив хора, чтобы дать его понять Соне.
– Ты куда ходила? – спросила Наташа.
– Воду в рюмке переменить. Я сейчас дорисую узор.
– Ты всегда занята, а я вот не умею, – сказала Наташа. – А Николай где?
– Спит, кажется.
– Соня, ты поди разбуди его, – сказала Наташа. – Скажи, что я его зову петь. – Она посидела, подумала о том, что это значит, что всё это было, и, не разрешив этого вопроса и нисколько не сожалея о том, опять в воображении своем перенеслась к тому времени, когда она была с ним вместе, и он влюбленными глазами смотрел на нее.
«Ах, поскорее бы он приехал. Я так боюсь, что этого не будет! А главное: я стареюсь, вот что! Уже не будет того, что теперь есть во мне. А может быть, он нынче приедет, сейчас приедет. Может быть приехал и сидит там в гостиной. Может быть, он вчера еще приехал и я забыла». Она встала, положила гитару и пошла в гостиную. Все домашние, учителя, гувернантки и гости сидели уж за чайным столом. Люди стояли вокруг стола, – а князя Андрея не было, и была всё прежняя жизнь.
– А, вот она, – сказал Илья Андреич, увидав вошедшую Наташу. – Ну, садись ко мне. – Но Наташа остановилась подле матери, оглядываясь кругом, как будто она искала чего то.
– Мама! – проговорила она. – Дайте мне его , дайте, мама, скорее, скорее, – и опять она с трудом удержала рыдания.
Она присела к столу и послушала разговоры старших и Николая, который тоже пришел к столу. «Боже мой, Боже мой, те же лица, те же разговоры, так же папа держит чашку и дует точно так же!» думала Наташа, с ужасом чувствуя отвращение, подымавшееся в ней против всех домашних за то, что они были всё те же.
После чая Николай, Соня и Наташа пошли в диванную, в свой любимый угол, в котором всегда начинались их самые задушевные разговоры.


– Бывает с тобой, – сказала Наташа брату, когда они уселись в диванной, – бывает с тобой, что тебе кажется, что ничего не будет – ничего; что всё, что хорошее, то было? И не то что скучно, а грустно?
– Еще как! – сказал он. – У меня бывало, что всё хорошо, все веселы, а мне придет в голову, что всё это уж надоело и что умирать всем надо. Я раз в полку не пошел на гулянье, а там играла музыка… и так мне вдруг скучно стало…
– Ах, я это знаю. Знаю, знаю, – подхватила Наташа. – Я еще маленькая была, так со мной это бывало. Помнишь, раз меня за сливы наказали и вы все танцовали, а я сидела в классной и рыдала, никогда не забуду: мне и грустно было и жалко было всех, и себя, и всех всех жалко. И, главное, я не виновата была, – сказала Наташа, – ты помнишь?
– Помню, – сказал Николай. – Я помню, что я к тебе пришел потом и мне хотелось тебя утешить и, знаешь, совестно было. Ужасно мы смешные были. У меня тогда была игрушка болванчик и я его тебе отдать хотел. Ты помнишь?
– А помнишь ты, – сказала Наташа с задумчивой улыбкой, как давно, давно, мы еще совсем маленькие были, дяденька нас позвал в кабинет, еще в старом доме, а темно было – мы это пришли и вдруг там стоит…
– Арап, – докончил Николай с радостной улыбкой, – как же не помнить? Я и теперь не знаю, что это был арап, или мы во сне видели, или нам рассказывали.
– Он серый был, помнишь, и белые зубы – стоит и смотрит на нас…
– Вы помните, Соня? – спросил Николай…
– Да, да я тоже помню что то, – робко отвечала Соня…
– Я ведь спрашивала про этого арапа у папа и у мама, – сказала Наташа. – Они говорят, что никакого арапа не было. А ведь вот ты помнишь!
– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…