Операция «Коридор»

</tr></tr></tr></tr>

Операция «Коридор»</td></tr>
Основной конфликт: Боснийская война</td></tr>
</td></tr>
Дата	июнь — октябрь 1992. </td></tr>
Место	Посавина, Босния и Герцеговина </td></tr>
Итог	Победа сербов. Восстановление сербами контроля над регионом и транспортной связи. </td></tr>
Противники
Республика Босния и Герцеговина Хорватия Хорватский совет обороны Республика Сербская Республика Сербская Краина </td></tr>
Командующие
Петар Стипетич Ратко Младич Момир Талич Новица Симич </td></tr>
Силы сторон
Регулярная армия Хорватии Хорватский совет обороны Армия Республики Босния и Герцеговина 1-й Краинский корпус Войск Республики Сербской МВД Республики Сербская Краина </td></tr>
Потери
Хорватская армия: 343 убитыми, 1 996 ранеными ХСО: 918 убитыми, 4 254 ранеными 413 убитыми, 1 918 ранеными </td></tr>
</td></tr> </table> Операция «Коридор» — военная операция Войск Республики Сербской и вооружённых формирований Сербской Краины в Босанской Посавине летом-осенью 1992 года, целью которой было установление территориальной и транспортной связи между западными сербскими территориями и восточными территориями РС и СР Югославией. Причиной операции стала мусульманско-хорватская блокада западной части Республики Сербской и основной части Сербской Краины. В результате успешно проведенной операции была восстановлена наземная связь между частями Республики Сербской и были практически полностью разгромлены значительные части армии боснийских хорватов и регулярной армии Хорватии. Предыстория По последней довоенной переписи населения Боснии и Герцеговины мусульман было 1 905 829 человек (43,7%), сербов — 1 369 258 человек (31,4%), хорватов — 755 892 человека (17,3%). Из 106 общин БиГ мусульмане составляли большинство в 35 общинах, в основном в центральной Боснии, а сербы — в 32 западных и восточных общинах республики. Хорваты составляли большинство на юге БиГ и в некоторых центральных общинах. Около 240 тысяч жителей БиГ самоопределились как «югославы». Большинство из них были сербами или детьми от смешанных браков. В 1991 году 27% заключённых браков были смешанными. По площади занимаемой территории сербы опережали другие боснийские народы. Они представляли абсолютное большинство населения на 53,3% территории БиГ. 18 ноября 1990 года в республике прошли первые многопартийные выборы. Большинство мест в Скупщине (86) получила мусульманская Партия демократического действия, затем следовали Сербская демократическая партия (72) и местное Хорватское демократическое содружество (44). Результаты выборов продемонстрировали четкое разделение по национальному признаку задолго до начала боевых действий. После выборов было сформировано коалиционное руководство, представлявшее все три национальные партии. Лидер ПДД Изетбегович стал председателем Президиума БиГ. Премьер-министром стал хорват Юре Пеливан. Спикером Скупщины стал серб Момчило Краишник. Однако сотрудничества партий в правительстве и парламенте достичь не удалось. Уже на первом заседании Скупщины проявилось разделение депутатов по национальному признаку, а затем начала складываться мусульмано-хорватская коалиция. Она вынесла на обсуждение Декларацию о независимости республики, а Сербская демократическая партия в ответ начала объединять общины с большинством сербского населения. 12 октября парламент Боснии и Герцеговины без ведома сербских депутатов принял «Меморандум о суверенитете Боснии и Герцеговины» простым большинством голосов. Сербы и хорваты в БиГ определялись как национальные меньшинства. Это дало импульс автономизации сербских областей. Была созвана Скупщина боснийских сербов и проведён плебисцит, на котором 9 ноября 1991 года сербы высказались за объединение с Сербской Краиной, Сербией и Черногорией, то есть за создание обновлённого югославского государства. Руководство Боснии назвало сербский плебисцит незаконным и настаивало на независимой и унитарной стране. Однако тогда же о создании своего гос. образования — Герцег-Босны высказались боснийские хорваты, что углубило процесс территориального размежевания в республике. 9 января 1992 года Скупщина боснийских сербов провозгласила создание Республики Сербской Боснии и Герцеговины как федеративной единицы СФРЮ. 24 марта сербы сформировали правительство, парламент и президиум. 27 марта была принята Конституция Республики Сербской. Тогда же ими было выдвинуто предложение реформировать Боснию и Герцеговину в конфедеративную республику трёх равноправных народов. 25 января 1992 года Скупщина БиГ приняла решение провести референдум о суверенитете и независимости республики. Сербская фракция в Скупщине в знак протеста покинула зал заседаний. Референдум прошёл 1 марта 1992 года, на нём проголосовало 63,4% избирателей (2 073 932 человека), из них 62,68% проголосовали за независимость. В тот же день властями БиГ был провозглашён суверенитет, в ЕС была отправлена просьба о признании. Сербская Республика БиГ имела слабое место — узкий перешеек в районе городов Дервента — Босански Брод — Босански Шамац, соединявший западную и восточную части республики. Мусульманские войска заняли этот перешеек ранней весной 1992, таким образом оборвав транспортное сообщение между западной частью Сербской Республики БиГ, а также Республики Сербская Краина с восточными территориями и Сербией. Некоторое время связь удавалось поддерживать воздухом, но после запрета ООН полетов над Боснией западные земли оказались полностью изолированными. Из-за нехватки продовольствия в регионе начался голод, в больницах не было медикаментов, армиям не хватало оружия и боеприпасов. В роддоме Баня-Луки из-за нехватки медицинского кислорода умерли 12 детей, что послужило поводом для начала операции. В условиях блокады руководство СР БиГ и РСК приняло решение восстановить контроль над перешейком Дервента — Босански Брод — Босански Шамац. Разработка операции Главным разработчиком и вдохновителем этого плана стал генерал Момир Талич, командовавший тогда Первым Краинским Корпусом ВРС. Вместе с ним в разработке «Коридора» участвовали начштаба ПКК ВРС генерал Бошко Келечевич, командир спецназа МВД РСК генерал Боривое Джукич и начштаба Первой Моторизованной Бригады ВРС генерал Новица Симич. Перед офицерами стояла практически нерешаемая задача — во-первых, согласно канонам военной стратегии, атакующих сербов должно было быть как минимум в три раза больше, чем солдат противника, но создать такое численное превосходство было невозможно. Во-вторых, частям ПКК ВРС и отрядам МВД РСК предстояло действовать в полном оперативном окружении, которое они должны были прорвать. К середине июня работа была завершена — по выкладкам военных, уже к концу месяца блокада должна была быть прорвана — других вариантов для спасения жизней сотен тысяч мирных жителей просто не было. Перед частям ВРС и МВД РСК стояла следующая задача — атаковать противника вдоль границы с Хорватией в направлении Дервента — Босански Брод — Брчко, занять эти города, после чего установить и удержать контроль над автодорогами региона, обеспечив тем самым беспрепятственное транспортное сообщение западных районов СР БиГ и РСК с СР Югославией и остальным миром. Ход операции Основная фаза 12 июня части ПКК ВРС вступили в бой с мусульмано-хорватскими соединениями около села Модран южнее Дервенты. Бойцы 16 КМБр при поддержке танковой роты из Добоя атаковали врага, ознаменовав таким образом начало реализации плана «Коридор — 1992». Однако самые интенсивные бои начались после того, как 22 июня пало хорошо укрепленное хорватское село Цер — именно контроль над ним, по плану офицеров ВРС, был непременным условием для начала главной фазы операции «Коридор». Через два дня, 24 июня, сербская артиллерия начала массированный артобстрел вражеских позиций по всему фронту, демонстрируя готовность к скорому наступлению. Таличу и его коллегам удалось ввести противника в заблуждение — хорваты и мусульмане решили, что сербы собираются атаковать Тузлу, а не Дервенту и Босански Брод. В этом и заключалась хитрость плана генерала Талича — обманутые ложным артогнём, командиры мусульман и хорватов перебросили часть сил в район Тузлы, несколько ослабив оборону на линии Дервента — Биело Брдо — Оджак — Модрича. Но, тем не менее, бои за коридор, получивший название «Дорога Жизни», были очень тяжелыми. Мусульмано-хорватские части оказывали жестокое сопротивление — их контратаки в районах населенных пунктов Видовици, Корача и приграничного с Хорватией села Вучиловац стоили сербам многих жизней. За время боев в Посавине части ВРС и МВД РСК потеряли убитыми 293 человека, а 1129 военнослужащих были ранено. Одним из погибших был командир батальона МВД РСК майор Миливой Рашула, подразделение которого действовало в районе Оджака. Желая водрузить на местную водонапорную башню сербский флаг, майор Рашула углубился в территорию, занятую врагом, где был обнаружен и убит в перестрелке. Вместе с ним погибли еще два милиционера, сопровождавших своего командира. Что же касается потерь мусульмано-хорватских частей, точных данных на этот счет нет, однако с большой степенью вероятности можно предположить, что они были никак не меньше сербских. Блокада была прорвана в ночь с 25 на 26 июня 1992 года — бойцы Первого Краинского и Восточно-Босанского корпусов ВРС встретились в районе сел Корница и Чардак, община Модрича. Несмотря на ожесточенное сопротивление противника, превосходившего части ВРС и МВД РСК по численности и оснащению, задача, поставленная генералом Таличем, была выполнена. Блокада сербских территорий, длившаяся 42 дня, была прорвана, а дорога на Сербию отныне была свободна. Завершающая фаза После того, как кольцо блокады было прорвано, перед войсками РС и РСК встала новая задача — занять максимальное количество территории, прилегающей к транспортному коридору, чтобы минимизировать возможность восстановления контроля над ним для сил противника. В рамках этого задания бойцы сербских формирований вели бои до середины октября 1992 года, заняв населенные пункты Модрича (занята 27 июня), Плехан (занят 1 июля), Дервента (занята 4 июля), Якес (занят 7 июля) и Оджак (занят 13 июля). Отдельного внимания заслуживает заключительная фаза «Коридора — 1992» — операция по взятию стратегически важного города Босански Брод, занятого частями 16-й КМБр 6 октября 1992 года. Тут командование ВРС наглядно продемонстрировало своё умение пользоваться всеми технологиями современной войны — сербские части вошли в город без единого выстрела благодаря успешно проведенной их специалистами по радиоэлектронной борьбе операции по дезинформации противника. Накануне взятия Брода им удалось внедриться в радиосеть хорватских подразделений, оборонявших город и «вбросить» туда информацию о том, что сербские войска форсировали реку Саву и вот-вот собираются атаковать расположенный на её берегу Брод с тыла. Командование хорватской группировки запаниковало, и части ХСО спешно покинули город, который вскоре был занят танками и пехотой 16-й КМБр без единого выстрела. Таким образом город избежал разрушений, а окрестная природа — экологической катастрофы, неминуемой в случае уличных боев — в Босанском Броде находится и по сей день продолжает работать крупнейший на Балканах нефтеперерабатывающий завод. Напишите отзыв о статье "Операция «Коридор»" Примечания Литература на русском языке Валецкий, Олег. Югославская война 1991-1995. — М.: Крафт+, 2011. — 652 с. — 1000 экз. — ISBN 978-5-93675-180-6. Гуськова Е.Ю. История югославского кризиса (1990-2000). — М.: Русское право/Русский Национальный Фонд, 2001. — 720 с. — ISBN 5941910037. Югославия в XX веке: очерки политической истории / К. В. Никифоров (отв. ред.), А. И. Филимонова, А. Л. Шемякин и др. — М.: Индрик, 2011. — 888 с. — ISBN 9785916741216. на английском языке David C. Isby. [books.google.ru/books?id=0AoPAAAACAAJ&redir_esc=y Balkan Battlegrounds: A Military History of the Yugoslav Conflict, 1990-1995]. — Washington: Diane Publishing Company, 2003. — Vol. 1. — 501 p. — ISBN 978-0-7567-2930-1. Ссылки [community.livejournal.com/yugo_ru/40799.html Операция «Коридор-1992»] [www.youtube.com/watch?v=wndVCgD2MJM Документальный фильм РТРС «Operacija Koridor-Koridor života»] (серб.). YouTube. Проверено 17 апреля 2014. [www.youtube.com/watch?v=-XB2Tj-2mhA Документальный фильм «Proboj Koridora»] (серб.). YouTube. Проверено 17 апреля 2014. [www.youtube.com/watch?v=-yS1_NN-x4c Сербские съемки операции] (серб.). YouTube. Проверено 17 апреля 2014.

Отрывок, характеризующий Операция «Коридор»

К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
– Через час, я думаю.
– Успеем переодеть?
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.
Через полчаса всё опять пришло в прежний порядок, только четвероугольники сделались серыми из черных. Полковой командир, опять подрагивающею походкой, вышел вперед полка и издалека оглядел его.
– Это что еще? Это что! – прокричал он, останавливаясь. – Командира 3 й роты!..
– Командир 3 й роты к генералу! командира к генералу, 3 й роты к командиру!… – послышались голоса по рядам, и адъютант побежал отыскивать замешкавшегося офицера.
Когда звуки усердных голосов, перевирая, крича уже «генерала в 3 ю роту», дошли по назначению, требуемый офицер показался из за роты и, хотя человек уже пожилой и не имевший привычки бегать, неловко цепляясь носками, рысью направился к генералу. Лицо капитана выражало беспокойство школьника, которому велят сказать невыученный им урок. На красном (очевидно от невоздержания) носу выступали пятна, и рот не находил положения. Полковой командир с ног до головы осматривал капитана, в то время как он запыхавшись подходил, по мере приближения сдерживая шаг.
– Вы скоро людей в сарафаны нарядите! Это что? – крикнул полковой командир, выдвигая нижнюю челюсть и указывая в рядах 3 й роты на солдата в шинели цвета фабричного сукна, отличавшегося от других шинелей. – Сами где находились? Ожидается главнокомандующий, а вы отходите от своего места? А?… Я вас научу, как на смотр людей в казакины одевать!… А?…
Ротный командир, не спуская глаз с начальника, всё больше и больше прижимал свои два пальца к козырьку, как будто в одном этом прижимании он видел теперь свое спасенье.
– Ну, что ж вы молчите? Кто у вас там в венгерца наряжен? – строго шутил полковой командир.
– Ваше превосходительство…
– Ну что «ваше превосходительство»? Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! А что ваше превосходительство – никому неизвестно.
– Ваше превосходительство, это Долохов, разжалованный… – сказал тихо капитан.
– Что он в фельдмаршалы, что ли, разжалован или в солдаты? А солдат, так должен быть одет, как все, по форме.
– Ваше превосходительство, вы сами разрешили ему походом.
– Разрешил? Разрешил? Вот вы всегда так, молодые люди, – сказал полковой командир, остывая несколько. – Разрешил? Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Полковой командир помолчал. – Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Что? – сказал он, снова раздражаясь. – Извольте одеть людей прилично…
И полковой командир, оглядываясь на адъютанта, своею вздрагивающею походкой направился к полку. Видно было, что его раздражение ему самому понравилось, и что он, пройдясь по полку, хотел найти еще предлог своему гневу. Оборвав одного офицера за невычищенный знак, другого за неправильность ряда, он подошел к 3 й роте.
– Кааак стоишь? Где нога? Нога где? – закричал полковой командир с выражением страдания в голосе, еще человек за пять не доходя до Долохова, одетого в синеватую шинель.
Долохов медленно выпрямил согнутую ногу и прямо, своим светлым и наглым взглядом, посмотрел в лицо генерала.
– Зачем синяя шинель? Долой… Фельдфебель! Переодеть его… дря… – Он не успел договорить.
– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.
– Во фронте не разговаривать!… Не разговаривать, не разговаривать!…
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.


– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.
Кутузов шел медленно и вяло мимо тысячей глаз, которые выкатывались из своих орбит, следя за начальником. Поровнявшись с 3 й ротой, он вдруг остановился. Свита, не предвидя этой остановки, невольно надвинулась на него.
– А, Тимохин! – сказал главнокомандующий, узнавая капитана с красным носом, пострадавшего за синюю шинель.
Казалось, нельзя было вытягиваться больше того, как вытягивался Тимохин, в то время как полковой командир делал ему замечание. Но в эту минуту обращения к нему главнокомандующего капитан вытянулся так, что, казалось, посмотри на него главнокомандующий еще несколько времени, капитан не выдержал бы; и потому Кутузов, видимо поняв его положение и желая, напротив, всякого добра капитану, поспешно отвернулся. По пухлому, изуродованному раной лицу Кутузова пробежала чуть заметная улыбка.
– Еще измайловский товарищ, – сказал он. – Храбрый офицер! Ты доволен им? – спросил Кутузов у полкового командира.
И полковой командир, отражаясь, как в зеркале, невидимо для себя, в гусарском офицере, вздрогнул, подошел вперед и отвечал:
– Очень доволен, ваше высокопревосходительство.
– Мы все не без слабостей, – сказал Кутузов, улыбаясь и отходя от него. – У него была приверженность к Бахусу.
Полковой командир испугался, не виноват ли он в этом, и ничего не ответил. Офицер в эту минуту заметил лицо капитана с красным носом и подтянутым животом и так похоже передразнил его лицо и позу, что Несвицкий не мог удержать смеха.
Кутузов обернулся. Видно было, что офицер мог управлять своим лицом, как хотел: в ту минуту, как Кутузов обернулся, офицер успел сделать гримасу, а вслед за тем принять самое серьезное, почтительное и невинное выражение.
Третья рота была последняя, и Кутузов задумался, видимо припоминая что то. Князь Андрей выступил из свиты и по французски тихо сказал:
– Вы приказали напомнить о разжалованном Долохове в этом полку.
– Где тут Долохов? – спросил Кутузов.
Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.