Операция «Моисей»

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Операция «Моисей» (Операция «Моше») (ивр.מִבְצָע מֹשֶׁה‏‎) — военная операция Израиля по переправке эфиопских евреев[1] из Судана в Израиль, проведенная с осени 1984 по январь 1985 г.

Операция была названа в честь библейского Моисея (Моше-рабейну), как символ того, что исход евреев из Эфиопии был подобен «Исходу из Египта»[2].

В 1975 году Главный раввинат Израиля признал принадлежность эфиопских евреев к еврейскому народу, а в 1977 году было принято решение разрешить их репатриацию, и до 1984 в Израиль прибыли 8 тысяч репатриантов[2].

В 19831984, в результате гражданской войны в Эфиопии и голода после засухи 1983, тысячи эфиопских евреев (так же называемых: община «бета Израиль» или «фалаша»)[1] бежали пешком на север Эфиопии и в южный Судан. Тем не менее, и в Судане они не были в безопасности. В 1983 г. Эфиопия провела операцию «Красная звезда» против Судана, основной целью которой было предотвратить бегство в Судан граждан Эфиопии, в том числе и фалашей[3].

Путь из Эфиопии в сборные пункты в Судане пролегал через горы и пустыни и занимал от нескольких недель до 3 месяцев. В результате «голода, тягот пути, разбойников, произвола местных властей»[1]), погибло около 4 тысяч эфиопских евреев[4].

Летом 1984 г. ситуация резко ухудшилась в связи с тем, что после успеха эритрейских повстанцев, спецслужбы Эфиопии начали «резать фалашей, обвиняя их в своих неудачах и в сотрудничестве с эритрейскими сепаратистами. Бегство эфиопских евреев приобрело огромный масштаб»[3]. К этому времени в Израиле не было достаточно сил авиации для их эвакуации по уже ранее организованному воздушному мосту Хартум — Тель-Авив. В результате, было принято решение, с помощью Моссада и ВМС Израиля, тайно прибывших в Судан и Эфиопию, выводить группы фалашей к суданскому побережью Красного моря, а затем эвакуировать их на судах[5]. «Морская» часть операция началась 21 ноября 1984 и закончилась 5 января 1985[6]. Согласно А. С. Поспелову :[3]

  • «2 ракетных катера типа „Решеф“ („Саар-4“) совершили беспримерный переход вокруг Африки из Средиземного в Красное море, дозаправляясь от танкеров (впервые в истории Израиля) только в море, без захода в иностранные порты. … В результате удалось организовать не только воздушный, но и морской мост, благодаря чему за месяц в Израиль эвакуировали почти 14000 фалашей, из них половину морским путём.»
  • «Операция „Моше“ обошлась без реального применения оружия, хотя именно к этому моряки, лётчики и разведчики Израиля были готовы».

В ходе операции из сборных пунктов на севере Эфиопии и юге Судана в Израиль были переправлены от 14 до 18 тысяч эфиопских евреев, около половины — морским путём[1][5][6][7], из них, 1500 — дети и подростки, приехавшие без родных[2].

После того как информация об операции попала в СМИ, арабские страны потребовали от Судана прекратить воздушные перевозки, после чего Советский Союз и суданское правительство Нимейри выступили с резкими антиизраильскими выпадами[8], и операция была прекращена. Последние 800 репатриантов были доставлены в январе 1985 в Израиль с помощью Джорджа Буша (старшего), в то время вице-президента США, в рамках операции «Йехошуа».

Многие семьи остались разделенными ещё на 7 лет, и смогли воссоединиться только после потери Менгисту Хайле Мариам контроля над Эфиопией и проведения Израилем операции «Соломон», во время которой с 24 мая 1991 за 36 часов воздушным путём было эвакуировано более 14 тысяч репатриантов из Эфиопии.

По мотивам операции «Моисей» французским режиссёром румынского происхождения Раду Михайляну был снят израильско-французский фильм «Приди, увидь и стань». В фильме рассказывается об эфиопском мальчике, чья мать-христианка выдает его за еврея, чтобы спасти от голода в Эфиопии. В 2005 этот фильм занял 1-е место на Международном кинофестивале в Копенгагене и получила сразу три награды на Берлинском кинофестивале[9][10][11]. В 2007 Раду Михайляну снял документальный фильм "Операция «Моисей»[10][12].

В 2007 на горе Герцль в Иерусалиме воздвигнут монумент в память о 4 тысячах эфиопских евреев, погибших на пути из Эфиопии в Судан, пытаясь попасть в Израиль[4].

Напишите отзыв о статье "Операция «Моисей»"



Примечания

  1. 1 2 3 4 [www.eleven.co.il/article/15132 Эфиопские евреи] — статья из Электронной еврейской энциклопедии
  2. 1 2 3 [www.moia.gov.il/Moia_ru/AboutIsrael/mivtzaMoshe.htm Операция «Моше» — Репатриация евреев эфиопии (1984)]
  3. 1 2 3 [intkonf.org/kand-istor-n-pospelov-as-operatsiya-vooruzhyonnyih-sil-izrailya-moshe-osen-1984-g/ Операция вооружённых сил Израиля «Моше» (осень 1984 г.), Канд. истор. н. Поспелов А. С.]
  4. 1 2 [www.iaej.co.il/newsite/content.asp?pageid=449&lang=en Aliyah through Sudan]
  5. 1 2 Островский Виктор, Хой Клэр. Операция «Моисей» // [militera.lib.ru/memo/other/ostrovsky_v1/14.html Моссад: путём обмана (разоблачения израильского разведчика)] = By Way of Deception. — Канада: Stoddart Publishing Co. Limited, 1990. — 371 с. — ISBN 0773724605.
  6. 1 2 [www.jewishvirtuallibrary.org/jsource/Judaism/ejhist.html#operation1 The History of Ethiopian Jews]
  7. [www.historyofwar.org/articles/wars_moses.html Operation Moses]
  8. [podrobnosti.ua/power/2004/01/08/95837.html Израиль вывезет из Эфиопии 18 тысяч эфиопских иудеев, 08 января 2004]
  9. [www.imdb.com/title/tt0388505/ Va, vis et deviens (2005)]
  10. 1 2 [booknik.ru/news/chronicles/?id=25298 Незамыленный еврейский глаз, 30 ноября 2007]
  11. [botinok.co.il/node/17801 Фильм — «Живи и становись», 2006-11-12]
  12. [www.jewish.ru/news/culture/2007/11/news994256167.php В Израиле завершился кинофестиваль «Еврейский глаз», 23.11.2007]

Ссылки

  • [www.municipal.co.il/pm/more.php?id=89_0_1_0_M Операция «Моисей» 20 лет спустя]

Отрывок, характеризующий Операция «Моисей»

Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.
«Да, очень может быть, завтра убьют», подумал он. И вдруг, при этой мысли о смерти, целый ряд воспоминаний, самых далеких и самых задушевных, восстал в его воображении; он вспоминал последнее прощание с отцом и женою; он вспоминал первые времена своей любви к ней! Вспомнил о ее беременности, и ему стало жалко и ее и себя, и он в нервично размягченном и взволнованном состоянии вышел из избы, в которой он стоял с Несвицким, и стал ходить перед домом.
Ночь была туманная, и сквозь туман таинственно пробивался лунный свет. «Да, завтра, завтра! – думал он. – Завтра, может быть, всё будет кончено для меня, всех этих воспоминаний не будет более, все эти воспоминания не будут иметь для меня более никакого смысла. Завтра же, может быть, даже наверное, завтра, я это предчувствую, в первый раз мне придется, наконец, показать всё то, что я могу сделать». И ему представилось сражение, потеря его, сосредоточение боя на одном пункте и замешательство всех начальствующих лиц. И вот та счастливая минута, тот Тулон, которого так долго ждал он, наконец, представляется ему. Он твердо и ясно говорит свое мнение и Кутузову, и Вейротеру, и императорам. Все поражены верностью его соображения, но никто не берется исполнить его, и вот он берет полк, дивизию, выговаривает условие, чтобы уже никто не вмешивался в его распоряжения, и ведет свою дивизию к решительному пункту и один одерживает победу. А смерть и страдания? говорит другой голос. Но князь Андрей не отвечает этому голосу и продолжает свои успехи. Диспозиция следующего сражения делается им одним. Он носит звание дежурного по армии при Кутузове, но делает всё он один. Следующее сражение выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается он… Ну, а потом? говорит опять другой голос, а потом, ежели ты десять раз прежде этого не будешь ранен, убит или обманут; ну, а потом что ж? – «Ну, а потом, – отвечает сам себе князь Андрей, – я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать: но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого! Я никогда никому не скажу этого, но, Боже мой! что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова. На дворе Кутузова слышались голоса укладывавшихся денщиков; один голос, вероятно, кучера, дразнившего старого Кутузовского повара, которого знал князь Андрей, и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»
– Ну, – отвечал старик.
– Тит, ступай молотить, – говорил шутник.
– Тьфу, ну те к чорту, – раздавался голос, покрываемый хохотом денщиков и слуг.
«И все таки я люблю и дорожу только торжеством над всеми ими, дорожу этой таинственной силой и славой, которая вот тут надо мной носится в этом тумане!»


Ростов в эту ночь был со взводом во фланкёрской цепи, впереди отряда Багратиона. Гусары его попарно были рассыпаны в цепи; сам он ездил верхом по этой линии цепи, стараясь преодолеть сон, непреодолимо клонивший его. Назади его видно было огромное пространство неясно горевших в тумане костров нашей армии; впереди его была туманная темнота. Сколько ни вглядывался Ростов в эту туманную даль, он ничего не видел: то серелось, то как будто чернелось что то; то мелькали как будто огоньки, там, где должен быть неприятель; то ему думалось, что это только в глазах блестит у него. Глаза его закрывались, и в воображении представлялся то государь, то Денисов, то московские воспоминания, и он опять поспешно открывал глаза и близко перед собой он видел голову и уши лошади, на которой он сидел, иногда черные фигуры гусар, когда он в шести шагах наезжал на них, а вдали всё ту же туманную темноту. «Отчего же? очень может быть, – думал Ростов, – что государь, встретив меня, даст поручение, как и всякому офицеру: скажет: „Поезжай, узнай, что там“. Много рассказывали же, как совершенно случайно он узнал так какого то офицера и приблизил к себе. Что, ежели бы он приблизил меня к себе! О, как бы я охранял его, как бы я говорил ему всю правду, как бы я изобличал его обманщиков», и Ростов, для того чтобы живо представить себе свою любовь и преданность государю, представлял себе врага или обманщика немца, которого он с наслаждением не только убивал, но по щекам бил в глазах государя. Вдруг дальний крик разбудил Ростова. Он вздрогнул и открыл глаза.
«Где я? Да, в цепи: лозунг и пароль – дышло, Ольмюц. Экая досада, что эскадрон наш завтра будет в резервах… – подумал он. – Попрошусь в дело. Это, может быть, единственный случай увидеть государя. Да, теперь недолго до смены. Объеду еще раз и, как вернусь, пойду к генералу и попрошу его». Он поправился на седле и тронул лошадь, чтобы еще раз объехать своих гусар. Ему показалось, что было светлей. В левой стороне виднелся пологий освещенный скат и противоположный, черный бугор, казавшийся крутым, как стена. На бугре этом было белое пятно, которого никак не мог понять Ростов: поляна ли это в лесу, освещенная месяцем, или оставшийся снег, или белые дома? Ему показалось даже, что по этому белому пятну зашевелилось что то. «Должно быть, снег – это пятно; пятно – une tache», думал Ростов. «Вот тебе и не таш…»