Операция «Порывистый ветер»
Операция «Порывистый ветер» (англ. Frequent Wind) — операция по эвакуации американских граждан из Сайгона в 1975 году во время войны во Вьетнаме.
Содержание
Операция
К концу апреля 1975 года США уже два года как не принимали непосредственного участия во Вьетнамской войне. Начавшееся в марте Весеннее наступление северовьетнамских сил оказалось успешным, и было ясно, что Южному Вьетнаму остаётся существовать считанные дни. В связи с приближением северовьетнамских дивизий к Сайгону в середине дня 29 апреля началась заранее спланированная операция по эвакуации остающихся в стране американских граждан (в основном дипломатического персонала). Операция осуществлялась силами Корпуса морской пехоты, задействовавшего вертолёты CH-46 и CH-53 для перевозки эвакуируемых на корабли 7-го флота США у берегов Южного Вьетнама. Помимо американских граждан, эвакуировались и вьетнамские беженцы, желавшие покинуть страну в страхе перед приходом коммунистов к власти. Вскоре, однако, стало ясно, что эвакуировать всех беженцев в Сайгоне не представляется возможным — на кораблях просто не было места для такого количества людей.
Операция завершилась утром 30 апреля, за несколько часов до того, как Сайгон перешёл под контроль северовьетнамской армии[1]. «Воздушный мост» не встретил никакого противодействия со стороны северовьетнамцев. По небоевым причинам был потерян один вертолёт (два члена экипажа погибли). В общей сложности на корабли 7-го флота было эвакуировано 1737 граждан США и 5595 граждан других стран (в основном вьетнамцев).
Символичность
Несмотря на успех операции «Порывистый ветер», в США она была воспринята и до сих пор вспоминается с горечью, как печальный итог непопулярной войны. Символом поражения США во Вьетнаме считаются телевизионные кадры, на которых приземляющиеся на корабли вертолёты с беженцами после разгрузки сталкиваются в воду, чтобы освободить место для других вертолётов. Всемирную известность получила фотография корреспондента Хуберта Ван Эса, на которой, как предполагалось, запечатлена сцена подъёма американского персонала на борт вертолёта на крыше посольства США в Сайгоне. Лишь накануне 25-й годовщины операции «Порывистый ветер» стало известно, что вертолёт в действительности стоял на крыше не посольства, а резиденции Агентства по международному развитию, а поднимались на него не американцы, а вьетнамцы[2].
В советских и некоторых современных российских публикациях драматические телевизионные кадры эвакуации Сайгона иногда служат документальной основой для утверждений о бегстве американцев из Вьетнама[3][4]. Однако вывод армии США из Южного Вьетнама начался в 1969 году и планово завершился в 1973 году в соответствии с Парижским соглашением о прекращении огня и восстановлении мира во Вьетнаме. К 1975 году в стране оставался только дипломатический и разведывательный персонал, а также небольшое число морских пехотинцев, задействованных в охране посольства. Операция «Порывистый ветер» была одной из стандартных операций, предпринимаемых многими странами мира для быстрой эвакуации своих граждан из «горячих точек». Единственным элементом хаоса в ней была давка, устроенная вьетнамскими беженцами в отчаянной попытке попасть на борт вертолётов.
Напишите отзыв о статье "Операция «Порывистый ветер»"
Примечания
- ↑ Эта дата считается днём окончания войны во Вьетнаме.
- ↑ [mishalov.com/Vietnam_finalescape.html Vietnam Final Escape and Hugh Van Es Obituary]
- ↑ battles.h1.ru/tonkin_zaliv.shtml
- ↑ [chechnya.km.ru/magazin/view.asp?id=F10120DA08194503B017D96376B81816 CHECHNYA.KM.RU: Интернет-проект Радио «Голос России» и KM.ru]
См. также
Ссылки
- [www.midwaysailor.com/midway1970/frequentwind.html Большое количество фотографий операции «Порывистый ветер»]
- [www.fallofsaigon.org/ Ассоциация морских пехотинцев «Падение Сайгона»] (англ.)
- [youtube.com/watch?v=mcQoQDkhbYw Кадры операции «Порывистый ветер»] на YouTube.
- Д/ф "Последние дни во Вьетнаме" [www.imdb.com/title/tt3279124] .
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи по истории желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Операция «Порывистый ветер»
Вторая партия была противуположная первой. Как и всегда бывает, при одной крайности были представители другой крайности. Люди этой партии были те, которые еще с Вильны требовали наступления в Польшу и свободы от всяких вперед составленных планов. Кроме того, что представители этой партии были представители смелых действий, они вместе с тем и были представителями национальности, вследствие чего становились еще одностороннее в споре. Эти были русские: Багратион, начинавший возвышаться Ермолов и другие. В это время была распространена известная шутка Ермолова, будто бы просившего государя об одной милости – производства его в немцы. Люди этой партии говорили, вспоминая Суворова, что надо не думать, не накалывать иголками карту, а драться, бить неприятеля, не впускать его в Россию и не давать унывать войску.К третьей партии, к которой более всего имел доверия государь, принадлежали придворные делатели сделок между обоими направлениями. Люди этой партии, большей частью не военные и к которой принадлежал Аракчеев, думали и говорили, что говорят обыкновенно люди, не имеющие убеждений, но желающие казаться за таковых. Они говорили, что, без сомнения, война, особенно с таким гением, как Бонапарте (его опять называли Бонапарте), требует глубокомысленнейших соображений, глубокого знания науки, и в этом деле Пфуль гениален; но вместе с тем нельзя не признать того, что теоретики часто односторонни, и потому не надо вполне доверять им, надо прислушиваться и к тому, что говорят противники Пфуля, и к тому, что говорят люди практические, опытные в военном деле, и изо всего взять среднее. Люди этой партии настояли на том, чтобы, удержав Дрисский лагерь по плану Пфуля, изменить движения других армий. Хотя этим образом действий не достигалась ни та, ни другая цель, но людям этой партии казалось так лучше.
Четвертое направление было направление, которого самым видным представителем был великий князь, наследник цесаревич, не могший забыть своего аустерлицкого разочарования, где он, как на смотр, выехал перед гвардиею в каске и колете, рассчитывая молодецки раздавить французов, и, попав неожиданно в первую линию, насилу ушел в общем смятении. Люди этой партии имели в своих суждениях и качество и недостаток искренности. Они боялись Наполеона, видели в нем силу, в себе слабость и прямо высказывали это. Они говорили: «Ничего, кроме горя, срама и погибели, из всего этого не выйдет! Вот мы оставили Вильну, оставили Витебск, оставим и Дриссу. Одно, что нам остается умного сделать, это заключить мир, и как можно скорее, пока не выгнали нас из Петербурга!»
Воззрение это, сильно распространенное в высших сферах армии, находило себе поддержку и в Петербурге, и в канцлере Румянцеве, по другим государственным причинам стоявшем тоже за мир.
Пятые были приверженцы Барклая де Толли, не столько как человека, сколько как военного министра и главнокомандующего. Они говорили: «Какой он ни есть (всегда так начинали), но он честный, дельный человек, и лучше его нет. Дайте ему настоящую власть, потому что война не может идти успешно без единства начальствования, и он покажет то, что он может сделать, как он показал себя в Финляндии. Ежели армия наша устроена и сильна и отступила до Дриссы, не понесши никаких поражений, то мы обязаны этим только Барклаю. Ежели теперь заменят Барклая Бенигсеном, то все погибнет, потому что Бенигсен уже показал свою неспособность в 1807 году», – говорили люди этой партии.
Шестые, бенигсенисты, говорили, напротив, что все таки не было никого дельнее и опытнее Бенигсена, и, как ни вертись, все таки придешь к нему. И люди этой партии доказывали, что все наше отступление до Дриссы было постыднейшее поражение и беспрерывный ряд ошибок. «Чем больше наделают ошибок, – говорили они, – тем лучше: по крайней мере, скорее поймут, что так не может идти. А нужен не какой нибудь Барклай, а человек, как Бенигсен, который показал уже себя в 1807 м году, которому отдал справедливость сам Наполеон, и такой человек, за которым бы охотно признавали власть, – и таковой есть только один Бенигсен».
Седьмые – были лица, которые всегда есть, в особенности при молодых государях, и которых особенно много было при императоре Александре, – лица генералов и флигель адъютантов, страстно преданные государю не как императору, но как человека обожающие его искренно и бескорыстно, как его обожал Ростов в 1805 м году, и видящие в нем не только все добродетели, но и все качества человеческие. Эти лица хотя и восхищались скромностью государя, отказывавшегося от командования войсками, но осуждали эту излишнюю скромность и желали только одного и настаивали на том, чтобы обожаемый государь, оставив излишнее недоверие к себе, объявил открыто, что он становится во главе войска, составил бы при себе штаб квартиру главнокомандующего и, советуясь, где нужно, с опытными теоретиками и практиками, сам бы вел свои войска, которых одно это довело бы до высшего состояния воодушевления.
