Операция «Ход конём»

Эта статья о воздушно-десантной операции вермахта и войск СС 1944 года; о военно-морской операции 1942 года см.: PQ-17.

Операция «Ход конём»
Основной конфликт: Вторая мировая война (Народно-освободительная война Югославии)
Иосип Броз Тито и его личный батальон сопровождения
Дата	25 мая – 6 июня 1944
Место	Югославия, Западная Босния, окрестности Дрвара
Итог	Провал операции, незначительный успех вермахта и войск СС
Противники
Третий рейх Третий рейх Хорватия Хорватия Югославские войска на родине Югославия Югославия Великобритания Великобритания: Балканские ВВС
Командующие
Лотар Рендулич Эрнст фон Лейзер Отто Кумм Эдуард Алдриан Курт Рыбка Иосип Броз Тито Коча Попович Славко Родич Владо Четкович
Силы сторон
Вермахт и Ваффен-СС: 500-й парашютный батальон СС 15-й горный корпус 1-я горнострелковая дивизия 7-я дивизия СС «Принц Ойген» 1-я казачья дивизия другие части Усташи: 369-я пехотная дивизия 373-я пехотная дивизия Югославские войска на родине: Динарская дивизия Итого: около 20 тысяч человек НОАЮ: 1-й пролетарский армейский корпус 1-я пролетарская дивизия 6-я пролетарская ликская дивизия 3-я ликская пролетарская ударная бригада батальон сопровождения Тито Прочие части Великобритания Великобритания: Британская военная миссия на Балканах Балканские ВВС Итого: от 12 до 16 тысяч человек
Потери
По данным партизан: 788 убитых, 881 раненый, 50 пропавших без вести По немецким данным: 789 убитых, 929 раненых, 57 пропавших без вести По данным партизан: 500 убитых, 1000 раненых, 2000 убитых гражданских По немецким данным: 6240 убитых, раненых и пленных

Операция «Ход конём» (нем. Operation Rösselsprung) — военная операция нацистских войск, проведённая с 25 мая по 6 июня 1944 года против Народно-освободительной армии Югославии (НОАЮ). Целью операции был захват или убийство Иосипа Броз Тито, что должно было на продолжительное время ослабить руководство НОАЮ. Для этого в боснийском Дрваре, где находилась штаб-квартира НОАЮ, был десантирован парашютный батальон СС. Остальные немецкие и хорватские части нанесли с разных направлений удар по Дрвару, которого они достигли 26 мая 1944 года. Цель операции не была достигнута, Тито не был захвачен, однако командование НОАЮ было временно прервано вследствие бегства Тито вместе со штабом. Операция была последней из семи крупных атак, предпринятых против югославских партизан и поэтому обозначается в югославском контексте также как Седьмая атака.

Предыстория

После восстания против дружественного силам Оси правительства королевства Югославия 27 марта 1941 года Гитлер отдал приказ об оккупации страны. 6 апреля 1941 года немецкие, итальянские и венгерские войска напали на Югославию, армия которой капитулировала 17 апреля 1941 года. Результатом стало уничтожение государства Югославия и оккупация его территории войсками стран Оси. В своих зонах оккупации ими были созданы новые государственные структуры, такие как Независимое государство Хорватия (НГХ), что привело к обострению межнациональных отношений. Конфликт между различными этническими группами перерос в крайне жестокую партизанскую войну.

Организованное сопротивление оккупации первыми оказали сербские националисты — четники под руководством Драголюба Михаиловича. После начала операции «Барбаросса» 22 июня 1941 года Коммунистическая партия Югославии под руководством Тито также начала активную борьбу против оккупантов. Политические противоречия между главными группами сопротивления вели к сложной чересполосице в гражданской войне с меняющимися союзами между ними.

Выход Италии из войны 8 сентября 1943 год привёл к тому, что НОАЮ получила обширную военную поддержку. НОАЮ удалось не только создать «свободные зоны», прежде всего в Боснии, но и получить помощь западных союзников, которые до тех пор поддерживали четников. Вследствие этого НОАЮ, которая выросла к тому времени до 100.000 — 150.000 человек, стала главным противником немецких оккупационных войск, который оценивался германским руководством как «оснащённый тяжёлым вооружением с хорошим командованием».

Главнокомандующий юго-восточной группировки германских войск Максимилиан фон Вейхс пытался разбить НОАЮ в ходе ряда военных операций, однако, ввиду ограниченного числа войск, эта задача была трудновыполнима. Для контроля оккупированных областей Группа армий F располагала малым числом немецких дивизий, основную часть оккупационных войск составлял Хорватский легион, войска НГХ с немецким офицерским персоналом, а также рекрутированные в стране дивизии войск СС.

Войска СС начали привлекать годных к военной службе фольксдойче в 1942 году, что привело к формированию 7-й добровольческой горной дивизии СС «Принц Ойген». Эта дивизия СС использовалась прежде всего для борьбы с партизанами. Вслед затем были образованы две другие дивизии 13-я горная дивизия СС «Ханджар» (1-я хорватская) (1943) и 23-я горная дивизия СС «Кама» (2-я хорватская) (1944), состоявшие в основном из боснийских мусульман.

Планирование

Уже в октябре 1943 года у немецкого командования возникли планы применить дивизию «Бранденбург» против руководства НОАЮ, особенно самого Тито.. Эти планы были однако затруднены захватом Яйце, где прежде находилась штаб-квартира НОАЮ.

Только в марте 1944 года германскому руководству удалось путём радиоперехвата установить новое местонахождение главного штаба НОАЮ в Дрваре. Тем самым представлялась возможность нанести чувствительный удар югославскому Сопротивлению, уничтожив его руководство.

6 мая 1944 года командир 2-й танковой армии генерал-полковник Лотар Рендулич отдал указание подготовить окружение и уничтожение сконцентрированной вокруг Дрвара группировки войск НОАЮ. Наряду с этим XV горному корпусу (командующий генерал пехоты Эрнст фон Ляйзер) и V горному корпусу СС были приданы 202 танковый батальон 2-й танковой армии, 4-й полк дивизии «Бранденбург» и 92-й гренадерский моторизованный полк из резерва группы армий «Юго-восток». 7 мая к ним был добавлен разведывательный батальон 1-й горнострелковой дивизии из резерва главного командования и, наконец, по особому запросу командования вермахта к рейхсфюреру СС 11 мая — Парашютный батальон СС 500. Задействованная авиация подчинялась штабу авиации в Хорватии.

13 мая командование группы армий «Юго-восток» передало основные положения проведения операции, согласно которым на Дрвар должна была быть проведена высадка парашютного батальона СС, который, совместно с частями дивизии «Бранденбург», должен был скрытно отрезать штаб НОАЮ от руководимых войск. Одновременно предусматривалось силами пяти войсковых групп в размере полка атаковать Дрвар и разблокировать высаженный ранее десант.

21 мая этот план был в основном одобрен Гитлером. Днём «Икс» было назначено 25 мая.

Подготовка

В дни перед началом операции люфтваффе проводило усиленную воздушную рекогносцировку района Дрвара, что не осталось незамеченным. Парашютный батальон СС, усиленный двумя ротами 1-го парашютного полка 1-й парашютной дивизии, с 21 мая строго секретно находился в готовности в Кралево. Все опознавательные знаки были удалены и солдаты носили обычную пехотную униформу. Каждый из 875 человек личного состава получил фото Тито для облегчения опознания.

Люфтваффе предоставило для транспортировки десанта 40 машин Ju 52 II группы транспортной эскадры 4 и 34 военных планёра планерной группы 1, а также II и III группы авиаэскадры 1. Грузовые планеры типа DFS 230 B-1 были доставлены 17-ю Hs-126, 12-ю Ju-87 и пятью Avia B.534. Для боевой поддержки была подготовлена истребительная эскадра 51(II./JG51) и штурмовая эскадра 2 (I./SG 2). Так как для одновременной транспортировки усиленного батальона не хватало транспортных самолётов и планеров, было сформировано три группы. Первая группа (314 человек) должна была высадиться на парашютах, в то время как вторая (340 человек) приземлиться на планерах. Остальные 220 человек должны были десантироваться на парашютах во второй волне.

Планерная группа десантников была разделена на шесть подразделений. Самое сильное подразделение, «Пантер» (нем. «Panther») из 110 человек, должно было занять объект «Цитадель», где, как предполагалось, находился Тито со своим штабом. Объект представлял собой обустроенную пещеру в горах вокруг города. Группы «Грайфер» (нем. «Greifer») (40 человек), «Штюрмер» (нем. «Stürmer») (50 человек), «Брехер» (нем. «Brecher») (50 человек) и «Байсер» (нем. «Beißer») (20 человек) должны были занять военные миссии союзников, группа «Драуфгенгер» (нем. «Draufgänger») (70 человек) — радиостанцию.

Парашютная группа образовала три подразделения, «Синие» (нем. «Blau») (100 человек), «Зелёные» (нем. «Grün») (95 человек) и «Красные» (нем. «Rot») (85 человек), которые должны были овладеть городом и помешать попыткам прорыва. Вместе с ними высаживался штаб батальона из 34 человек. Вторая волна (220 человек) должна была быть десантирована как можно быстрее после первой. Вечером перед днём «Икс» подразделения обоих горных корпусов с соблюдением секретности заняли исходные позиции возле Книна, Срба и Бихача.

Боевой порядок сторон

Силы Антигитлеровской коалиции

Югославские партизаны

• Шестая Ликская дивизия (около 3500 человек)
• Батальон сопровождения Тито
• Курсанты партизанского офицерского училища
• BAF — Balkan Air Force (ВВС союзников на Балканском полуострове, всего около 9 эскадрилий)

(некоторые другие формирования)

Силы Стран Оси и их союзники

• Вермахт
  • Полковая боевая группа 373-ей пехотной дивизии (хорватской) «Тигр»
  • Усиленный разведывательный батальон 373-ей пехотной дивизии (хорватской) «Тигр»
  • Усиленный разведывательный батальон 369-й пехотной дивизии (хорватской) «Дьявольская»
  • 1-й полк дивизии «Бранденбург» (без 3-го батальона)
  • Взводная боевая группа дивизии «Бранденбург»
  • 92-й гренадерский полк (моторизованный)
  • 54-й горный разведывательный батальон
  • 2-й батальон штурмовых орудий
• Войска СС
  • 500-й парашютный батальон СС
    • Боевая группа 1-го парашютного полка 1-й воздушно-десантной дивизии
    • Зондеркоманда Zawadil
  • Полковая боевая группа 7-й добровольческой горной дивизии СС «Принц Ойген»
  • 13-й добровольческий горный полк СС «Артур Флепс» из состава 7-й добровольческой горной дивизии СС «Принц Ойген»
  • 7-й добровольческий горный разведывательный батальон СС из состава 7-й добровольческой горной дивизии СС «Принц Ойген»
• Люфтваффе
  • приблизительно 100 самолётов

Независимое государство Хорватия

• 1-й полк местной обороны из состава 2-й ополченческой егерской бригады

Четники

• Боснийский пограничный корпус четников
• 1-й боснийский корпус «Гаврило Принцип»
• 501-й динарский четнический корпус
• 502-й динарский четнический корпус

Ход операции

В 7:00 утра 25 мая 1944 года парашютисты 500-го парашютного батальона СС высадились на парашютах и планерах в Дрваре. При посадке многие планеры потерпели аварию, таким образом уже при высадке батальон понёс тяжёлые потери. К полудню с поддержкой авиации и после тяжёлого боя с находившимися в городе партизанскими частями парашютистам удалось взять город под контроль. В уличных боях никто не обращал внимания на гражданское население.

В то же время пять оперативных групп XV горнострелкового корпуса с разных направлений выдвинулись в направлении Дрвара.

Так как точное местонахождение штаб-квартиры Тито не было известно немецким войскам, оно должно было быть точно установлено, что удалось сделать к полудню. Атакующие «цитадель», однако, попали под огонь югославского батальона охранения, поддержанного курсантами офицерского училища, что вынудило немецких парашютистов отступить.

Уже через несколько часов после высадки десанта подошедшая 3-я бригада 6-й Ликской дивизии югославских партизан начала контратаки. Несмотря на усиление, полученное со второй волной десанта, высадившейся перед полуднем, к 16:00 парашютный батальон СС вёл тяжелейший оборонительный бой против намного численно превосходящих сил партизан и к вечеру был вытеснен к городскому кладбищу, где были оборудованы оборонительные позиции. При этом был тяжело ранен и эвакуирован командир батальона Курт Рибка. После ранения Рибки командование 1-м парашютным полком принял на себя капитан Бентруп.

В ночь на 26 мая позиции парашютистов на кладбище были раз за разом атакованы четырьмя батальонами 3-й бригады, которые были впоследствии усилены 9-й далматинской дивизией. В один из моментов одной партизанской группе удалось прорвать кольцо немецкой обороны, однако прорвавшаяся группа партизан была уничтожена в ходе контратаки. На рассвете партизаны были вынуждены отступить из-за опасности налётов со стороны немецкой авиации. В 7:00 двенадцать Ju-52 сбросили остро необходимое довольствие, в первую очередь боеприпасы.

В 10:00 в город прибыл разведывательный батальон — авангард 373 пехотной дивизии и к полудню остальная часть оперативной группы 373-й (хорватской) пехотной дивизии, а также 92-й моторизованный гренадерский полк и оперативная группа Willam. Бои с частями Югославской народно-освободительной армии в Западной Боснии продолжались до 6 июня 1944 года, когда германское командование объявило операцию завершённой.

Бегство Тито

Хотя германские приготовления не остались незамеченными союзниками, цель операции была неизвестна. Уже за несколько дней до нападения на Дрвар военные миссии Великобритании и США перенесли свои штаб-квартиры из Дрвара из-за усиленной немецкой авиаразведки. Тито со штабом и охраной покинули свою пещеру в 11:15 25 мая и перешли в Источни Дрвар (в 15 км), где они встретились с военными миссиями союзников. Группа замаскировалась в окрестностях и 3 июня вылетела с английского аэродрома Купрешко поле в Бари, откуда Тито отправился дальше на свою новую штаб-квартиру на острове Вис.

Результат

Парашютному батальону СС 500 удалось, используя эффект внезапности, занять Дрвар и уничтожить штаб-квартиру Югославской народно-освободительной армии. Однако непосредственная цель операции, пленение или убийство Тито, не была достигнута. Основанием для этого, среди других, приводится незнание точного местонахождения Тито, которое должно было быть определено на месте, что потребовало времени. Критикуют также то обстоятельство, что не было предварительно занято плато над укрытием Тито, что могло бы предотвратить бегство штаба НОАЮ. Насколько этот аргумент обоснован ввиду незнания о местонахождении укрытия, остаётся спорным. Вопрос применения второго парашютного батальона носит в этой связи чисто теоретический характер, так как уже для транспортировки одного батальона были полностью задействованы все наличные средства авиадоставки и высадка была проведена в два этапа.

XV горный корпус потерял в боях в районе Сански-Мост и Гламоч 1145 человек (213 убитых, 881 раненых и 51 пропавший без вести) и сообщил о 1916 «учтённых» убитых солдат противника и 419 трофейных винтовках. Потери парашютного батальона СС 500 составили 576 убитых и 48 раненых, то есть 624 из 874 солдат личного состава батальона (71 %). Согласно сводке ОКВ потери партизан, включая пленных, составили 6240 человек. Единственным «трофеем» эсэсовцев стал китель Тито, который потом стал экспонатом выставки в Вене.

Брайан Джеффри оценивает операцию как «блестяще исполненную неудачу».

Литература

• Ralph Bennett: «Knight’s Move at Drvar: Ultra and the Attempt on Tito’s Life, 25 May 1944.» In: Journal of Contemporary History, Vol. 22, Issue 2, Intelligence Services during the Second World War, (April, 1987), S. 195—208.
• Charles D. Melson: «Red Sun: A German Airborne Raid, May 1944.» In: Journal of Slavic Military Studies, Vol. 13, No. 4 (December 2000), S. 101—126.
• [www.bmlv.gv.at/omz/ausgaben/artikel.php?id=455 Romedio Graf von Thun-Hohenstein: Rösselsprung in: Österreichische Militärische Zeitschrift, Nr. 1, 2007]
• [www.ifz-muenchen.de/heftarchiv/1970_4.pdf Karl-Dieter Wolff: «Das Unternehmen ‚Rösselsprung‘». In: Vierteljahrshefte für Zeitgeschichte, Bd. XVIII, Nr. 4 (Oktober 1970), S. 476—509.] (PDF-Datei; 9,91 MB)

Ссылки

• [www.photo-war.com/ru/archives/album6125.htm Группа фотографий, сделанных военным корреспондентом Вальтером Хенишем в Дрваре во время операции «Ход конём»]  (рус.)
• [www.bratishka.ru/archiv/2010/2/2010_2_12.php Архив: Эсэсовский десант]  (рус.)

Отрывок, характеризующий Операция «Ход конём»

– Да, – сказал Ростов, как будто выговорить это слово стоило большого труда, и сел за соседний стол.
Оба молчали; в комнате сидели два немца и один русский офицер. Все молчали, и слышались звуки ножей о тарелки и чавканье поручика. Когда Телянин кончил завтрак, он вынул из кармана двойной кошелек, изогнутыми кверху маленькими белыми пальцами раздвинул кольца, достал золотой и, приподняв брови, отдал деньги слуге.
– Пожалуйста, поскорее, – сказал он.
Золотой был новый. Ростов встал и подошел к Телянину.
– Позвольте посмотреть мне кошелек, – сказал он тихим, чуть слышным голосом.
С бегающими глазами, но всё поднятыми бровями Телянин подал кошелек.
– Да, хорошенький кошелек… Да… да… – сказал он и вдруг побледнел. – Посмотрите, юноша, – прибавил он.
Ростов взял в руки кошелек и посмотрел и на него, и на деньги, которые были в нем, и на Телянина. Поручик оглядывался кругом, по своей привычке и, казалось, вдруг стал очень весел.
– Коли будем в Вене, всё там оставлю, а теперь и девать некуда в этих дрянных городишках, – сказал он. – Ну, давайте, юноша, я пойду.
Ростов молчал.
– А вы что ж? тоже позавтракать? Порядочно кормят, – продолжал Телянин. – Давайте же.
Он протянул руку и взялся за кошелек. Ростов выпустил его. Телянин взял кошелек и стал опускать его в карман рейтуз, и брови его небрежно поднялись, а рот слегка раскрылся, как будто он говорил: «да, да, кладу в карман свой кошелек, и это очень просто, и никому до этого дела нет».
– Ну, что, юноша? – сказал он, вздохнув и из под приподнятых бровей взглянув в глаза Ростова. Какой то свет глаз с быстротою электрической искры перебежал из глаз Телянина в глаза Ростова и обратно, обратно и обратно, всё в одно мгновение.
– Подите сюда, – проговорил Ростов, хватая Телянина за руку. Он почти притащил его к окну. – Это деньги Денисова, вы их взяли… – прошептал он ему над ухом.
– Что?… Что?… Как вы смеете? Что?… – проговорил Телянин.
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.
– Здесь люди Бог знает что могут подумать, – бормотал Телянин, схватывая фуражку и направляясь в небольшую пустую комнату, – надо объясниться…
– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.
– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.


Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг'авда, чог'т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г'остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог'ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.


Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.


Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.