Захват турецкого консульства в Париже
Операция ВАН (Operation VAN) — операция по захвату Турецкого консульства в Париже, осуществленная армянской боевой организацией АСАЛА 24 сентября 1981 года.
Ход операции
Четыре армянина из Группы имени Егии Кешишяна (командир Вазген Сислян, Акоп Джулфаян, Геворк Гюзелян, Арам Басмаджян) в течение 15 часов удерживали турецкое консульство в Париже. Ворвавшись в консульство, они тяжело ранили консула Кая Инала и представителя службы безопасности Джемаля Озена. Два боевика при этом получили ранения. Террористы захватили 56 заложников; некоторые из которых, по всей видимости, оказались турецкими крипто-армянами и помогали боевикам. В итоге, боевики разрешили отправить раненных Инала и Озена в больницу, где Озен скончался от ранений.
Требование боевиков освободить «армянских и нескольких турецких и курдских политических заключенных в Турции» было отклонено. Турецкий посол во Франции Аднан Булак (Adnan Bulak) сделал по этому поводу заявление:
|
В Турции нет армянских политических заключенных. И мы не посредничаем с террористами. Такова политика Турецкого правительства! Может, у нас и есть несколько турецких политических заключенных армянского происхождения, - но это не армянские политические заключенные! | 
|
Боевики приняли решение сдаться французским властям, попросив признать за ними статус политических заключенных. Главный армянский политзаключенный — священник Манвел Еркатян - по требованию европейских держав, всё же был освобождён.
Суд
Все четыре боевика оказались молодыми армянами из Ливана, членами АСАЛА. В Париже прошел суд, в котором участвовали героиня Французского сопротивления Мэлине Манушян — вдова Мисака Манушяна; известная певица Лиз Сарьян и др. Адвокатом боевиков был будущий член парламента и министр промышленности Франции. После слов «подсудимые, встаньте!» встали все присутствовавшие в зале суда армяне. Трое из боевиков были выпущены в 1986 г. и уехали в Ливан, двое из них потом переехали в Армению.[1]
Один из боевиков — Арам Басмаджян, покончил жизнь самоубийством в тюрьме и был похоронен на кладбище Пер-Лашез.
Приговор французского суда представлял яркий контраст с аналогичными процессами над армянскими террористами, проходившими в то же время в США и Югославии, где террористы получили максимальные сроки[2]. Так, убийца турецкого консула в Лос-Анджелесе Кемаля Арикана 19-летний Хампиг Сасунян был приговорен судом присяжных к пожизненному заключению[3][4] и продолжает отбывать срок и поныне.
Впоследствии в международной прессе появилась информация, что французское правительство, якобы, заключило с террористами соглашение, одним из условий которого было вынесение мягких приговоров участникам нападения на турецкое консульство в обмен на прекращение акций АСАЛА на французской территории. Однако, едва ли это соответствовало действительности. Ибо позднее АСАЛА устроила взрыв в аэропорту Орли, который унёс жизни 8 человек, 4 из которых были французами. По заявлению профессора Гантера, это стало демонстрацией банкротства проводимой правительством Франции политики[2](недоступная ссылка с 30-03-2016 (2948 дней)).
Напишите отзыв о статье "Захват турецкого консульства в Париже"
Примечания
- ↑ [www.sobesednik.am/index.php?option=com_content&view=article&id=2321:-lr-n2245&catid=67:2008-05-12-12-46-48 Собеседник Армении. Операция «Ван» N22(45)]
- ↑ 1 2 [www.lib.unb.ca/Texts/JCS/CQ/vol005_4fall1985/gunter.pdf Gunter, Michael, Transnational Sources of Support for Armenian Terrorism, Conflict Quarterly, V.5, No.4 (Fall 1985), pp.31-52.]
- ↑ The Associated Press, June 15, 1984. Sassounian Gets Life In Prison Without Parole For Assassination
- ↑ Upi. [www.nytimes.com/1984/06/16/us/assassin-gets-life-term.html Assassin Gets Life Term], The New York Times (16 июня 1984). Проверено 30 марта 2016.
Отрывок, характеризующий Захват турецкого консульства в Париже
Князь Андрей, в числе других безнадежных раненых, был сдан на попечение жителей.В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
