Операция Harpoon

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Операция Гарпун (англ. Operation Harpoon) — проведённая Великобританией в июне 1942 года операция по снабжению Мальты в ходе Второй Мировой войны, один из Мальтийских конвоев. Конвой Harpoon двигался из Гибралтара, одновременно проводилась операция Vigorous по проведению конвоя с востока. Оба конвоя встретили сильное противодействие стран Оси и потерпели большие потери; Vigorous был вынужден вернуться, а в конвое Harpoon из шести судов до Мальты дошло только два. Разгром конвоя Harpoon привёл к необходимости срочно провести ещё один конвой в рамках операции Pedestal.





Предыстория

В ходе военной кампании в Северной Африке цели итальянского, а затем и германского командования заключались в захвате Египта, получении контроля над Суэцким каналом с перспективой выхода к ближневосточной нефти. С мая 1942 года Роммель вёл второе наступление, прорвав британскую оборону и приближаясь к Египту.

Расположенная в самом центре Средиземного моря, Мальта постоянно угрожала немецким и итальянским коммуникациям между Европой и Северной Африкой, и сама была объектом атак. В то же время её изолированное положение вызывало большие сложности в обороне острова, а также в его снабжении припасами и военной техникой. Если новые самолёты удавалось переправлять на Мальту воздушным путём, то топливо, боеприпасы, провизию можно было доставить только по морю.

Предыдущий британский конвой MW-10 в марте 1942 года из Александрии на Мальту был неудачен — два судна были уничтожены на подходе к Мальте, другие два были уничтожены немецкой авиацией уже в порту Мальты вскоре после начала разгрузки; общее количество полученных Мальтой грузов оказалось минимальным.

В этих условиях было решено организовать одновременную проводку двух больших конвоев с сильным эскортом, в надежде разделить силы противника. Конвой Harpoon двигался от Гибралтара, конвой Vigorous — с востока.

Подготовка конвоя и состав сил

По существу — повторение операций Halberd и Substance. Силы прикрытия предусматривалось взять из вод Метрополии, что указывает, насколько были напряжены силы флотов. Конвой WS-19Z вышел из Клайда 5 июня в составе 5 торговых судов: Burdwan, Chant, Orari, Tanimbar и Troilus в сопровождении крейсеров Liverpool, Kenya и эсминцев Badsworth, Bedouin, Blankney, Escapade, Icarus, Marne, Matchless, Middleton, Onslow и польского Kujawiak. Посредством срезания углов противолодочного зигзага, ибо некоторые суда не могли держать запланированную скорость в 14 узлов, конвой вовремя, 11 июня, прошёл через Гибралтарский пролив, при этом эскорт заправился топливом в Гибралтаре. Шестое судно, американский танкер Kentucky, пришло в Гибралтар 2 июня, на нём было установлено дополнительное вооружение, и он присоединился к конвою после прохождения последним пролива.

Танкер Brown Ranger в сопровождении корветов Coltsfoot и Geranium вышел после наступления темноты 11 июня, в целях обеспечения дозаправки силам эскорта.

Для перехода на Мальту дальнее прикрытие именовалось Соединением «W»: линкор Malaya, авианосцы Argus и Eagle, крейсера Charybdis, Kenya и Liverpool в сопровождении эсминцев Antelope, Escapade, Icarus, Onslow, Vidette, Westcott, Wishart и Wrestler. Непосредственное прикрытие называлось Соединением «X», состояло из крейсера ПВО Cairo, эсминцев Badsworth, Blankney, Bedouin, Ithuriel, Kujawiak, Marne, Matchless, Partridge, Middleton, тральщиков Hebe, Hythe, Rye и Speedy и моторных катеров: 121, 134, 135, 168, 459 и 462. Гружёный предметами снабжения минный заградитель Welshman присоединился на время перехода на Мальту.

Катера с бензиновыми двигателями, пригодные для траления, должны были идти на буксире торговых судов, чтобы сберечь топливо. К несчастью, это оказалось невозможно при скорости в 13 узлов, которую конвой держал в первые два дня, из-за слабости буксирных устройств катеров и непригодных буксирных концов.

Крейсер Cairo и эсминцы заправились топливом 13 июня с некоторой задержкой, так как танкер Brown Ranger ожидал в неправильном месте, тем не менее заправка произошла, хоть и с некоторыми трудностями. Brown Ranger оставался затем на месте для обеспечения обратного перехода эскорта. Это решение было чревато опасностью, исходящей от вражеских подлодок или авиации; тем не менее танкер остался невредим.

Переход конвоя

Повреждение крейсера Liverpool

Воздушная атака началась утром 14 июня итальянскими бомбардировщиками и торпедоносцами, добившимися попаданий в крейсер Liverpool и судно Tanimbar. Последнее затонуло почти мгновенно, Liverpool оставался на плаву, эсминец Antelope начал буксировать его на запад под прикрытием эсминца Westcott. Несколько торпедных атак на повреждённый крейсер и его эскорт в течение 14 и 15 июня были отбиты огнём всех трёх кораблей. В полдень 15 июня подошёл буксир Salvonia и в сумерках взял буксировку на себя, высвободив Antelope для прикрытия, усиленного 16 июня эсминцем Panther, корветами Jonquil и Spiraea, траулерами Lady Hogarth и ML-458. Это соединение пришло в Гибралтар в 17:30 17 июня.

Минный заградитель Welshman отделился в 20:00 14 июня и на высокой скорости пошёл на Мальту, где он оставил свой груз, и снова вышел в море, чтобы присоединяться к транспортам, обеспечивая им зенитное прикрытие.

Битва 15 июня

Итальянский флот вмешался рано утром 15 июня, после того, как крейсер Cairo в 06:20 заметил вражеские крейсера. Конвой прикрыли дымовой завесой и торпедной атакой эсминцев на вражеское соединение. В ходе атаки попадания снарядами получили эсминцы Bedouin и Partridge, оба потеряли ход. Тем временем начались воздушные атаки, было потоплено судно Chant в 06:30 и повреждён танкер Kentucky, который остался в составе конвоя. Последовал новый часовой налёт и Kentucky лишился хода. Тем временем вражеские крейсера и эсминцы, после действий Cairo и эскорта, отошли в 09:30, оставив в покое повреждённые Bedouin на буксире у Partridge, который смог дать ход и помог товарищу, и Kentucky, которого взял на буксир тральщик Hebe.

С 09:30 над конвоем появились истребители с Мальты, и хотя из-за несовместимости оборудования были значительные проблемы в радиосвязи с ними, истребители успешно отразили налёт в 10:40. К несчастью, передача воздушного прикрытия от Бофайтеров Спитфайрам в 11:20 совпала с сильной атакой, в ходе которой было повреждено судно Burdwan. После совещания с командованием Соединения «X», было принято решение затопить Burdwan и танкер Kentucky, чтобы позволить конвою преодолеть последние 150 миль к Мальте на максимальной скорости.

В этот момент повреждённый эсминец Bedouin присоединялся к конвою, всё ещё на буксире у эсминца Partridge, и доложил, что рассчитывает вскоре дать ход одним валом. Соответственно, он и Partridge остались вместе. Им было приказано присоединиться к конвою как можно скорее, тогда как сам конвой ушёл вперёд 14-узловым ходом.

Не в состоянии держать ход на одном валу, оба эсминца повернули на запад в сторону Гибралтара, в то время как эсминец Badsworth и тральщики Hebe и Hythe пытались затопить два непригодных к дальнейшему плаванию судна (Burdwan и Kentucky). В этот момент снова появились итальянские крейсера и сосредоточили свой огонь на повреждённом эсминце Bedouin, в то же время серьёзно беспокоя тральщики и Badsworth, которые пытались затопить обездвиженные суда. Проблемы решились сами собой, когда одновременной вражеской торпедной атакой на Bedouin и торговые суда все трое были потоплены, а итальянские корабли сосредоточили внимание на тонущем Bedouin. Эсминец Partridge был не в состоянии спасти уцелевших из его экипажа, но доложил, что два итальянских эсминца приступили к подъёму людей из воды. Фактически большая часть команды Bedouin была спасена, включая итальянского пилота, чья торпеда в конце концов и потопила корабль. Он был сбит Bedouin, и поднят им из воды только затем, чтобы покинуть свою бывшую цель, когда она тонула, и снова быть спасённым, уже итальянским кораблём. Повреждённый Partridge тем временем ушёл в Гибралтар, Badsworth и тральщики вернулись к конвою, к которому также присоединился минный заградитель Welshman, успевший вернуться с Мальты.

Заход в порт

Все суда достигли входа в протраленный фарватер Мальты в сумерках. К несчастью, события дня серьёзно нарушили исходные планы. Согласно им, тральщики должны были провести контрольное траление, в то время как крейсер Cairo и эсминцы должны были, не входя в гавань, повернуть в Гибралтар. Но большой расход боеприпасов главного и зенитного калибров заставил корабли зайти на Мальту для их пополнения. Время не позволяло, чтобы ночное траление задержало суда со входом в гавань, под прикрытием барража с Мальты. Соответственно им было приказано подходить, держась за заградителями. При подходе к воротам гавани Cairo застопорил ход и приказал судам Orari и Troilus входить; последний подорвался на мине всего в 400 ярдах от мола. К счастью, повреждения ограничились одним трюмом, гружёным углем, и судно смогло завершить вход в гавань и причалить. Из боевых кораблей эсминцы Badsworth и Kujawiak тоже подорвались и были повреждены (Kujawiak затонул), тральщик Hebe и эсминец Matchless также подорвались на подходе вместе с Orari.

Возвращение кораблей прикрытия

Крейсер Cairo с эсминцами Blankney, Ithuriel, Marne и Middleton ушёл в Гибралтар вечером 16 июня. Несмотря на воздушную атаку, эти корабли вечером 17 июня встретили крейсера Charybdis и Kenya, вместе с которыми и прибыли благополучно в Гибралтар вечером следующего дня.

Разгрузка

Учтя печальный опыт разгрузки предыдущего конвоя MW-10, на Мальте предприняли максимальные усилия, чтобы теперь предотвратить потери при разгрузке. На острове готовились к прибытию 18 судов, и всё планировали очень тщательно. Причалы, назначенные под разгрузку, сразу были закрыты дымовыми завесами. Верфь потратила несколько недель, ремонтируя лихтеры и укрывая их от воздушных атак. Были мобилизованы все имеющиеся рабочие руки и сведены в бригады, работавшие круглосуточно сменами по 12 часов. В дополнение к рабочим Мальты, на разгрузку было направлено значительное количество военнослужащих.

В результате прибывшие суда удалось разгрузить за пять дней.

Последствия

Итог операции был неутешительным — потеряв несколько боевых кораблей, союзники смогли доставить на Мальту только два судна из шести, в том числе среди затонувших судов был танкер Kentucky. Проводившаяся одновременно операция Vigorous также оказалась неудачной — конвой был вынужден повернуть назад. Данное сражение оценивается как победа итальянского флота.

Доставленных в результате операции припасов было по-прежнему недостаточно для продолжения обороны Мальты, авиационное топливо заканчивалось. Союзники спешно приступили к планированию операции Pedestal для проводки ещё одного конвоя.

См. также

Напишите отзыв о статье "Операция Harpoon"

Литература

  • Сергей Марченко Операция Гарпун". Бой у Пантелерии (рус.) // Арсенал-Коллекция. — М., 2015. — № 6. — С. 45-63.

Ссылки

  • Gordon Smith. [www.naval-history.net/xAH-MaltaSupply01.htm Naval-History.Net] (англ.). — The Supply of Malta 1940-1942. Проверено 20 октября 2009. [www.webcitation.org/66nM25e9h Архивировано из первоисточника 9 апреля 2012].

Отрывок, характеризующий Операция Harpoon

Насупротив от Николая были зеленя и там стоял его охотник, один в яме за выдавшимся кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему собаки – Волторна; другие собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.
Он видел скачущих выжлятников в красных шапках по краям поросшего оврага, видел даже собак, и всякую секунду ждал того, что на той стороне, на зеленях, покажется лисица.
Охотник, стоявший в яме, тронулся и выпустил собак, и Николай увидал красную, низкую, странную лисицу, которая, распушив трубу, торопливо неслась по зеленям. Собаки стали спеть к ней. Вот приблизились, вот кругами стала вилять лисица между ними, всё чаще и чаще делая эти круги и обводя вокруг себя пушистой трубой (хвостом); и вот налетела чья то белая собака, и вслед за ней черная, и всё смешалось, и звездой, врозь расставив зады, чуть колеблясь, стали собаки. К собакам подскакали два охотника: один в красной шапке, другой, чужой, в зеленом кафтане.
«Что это такое? подумал Николай. Откуда взялся этот охотник? Это не дядюшкин».
Охотники отбили лисицу и долго, не тороча, стояли пешие. Около них на чумбурах стояли лошади с своими выступами седел и лежали собаки. Охотники махали руками и что то делали с лисицей. Оттуда же раздался звук рога – условленный сигнал драки.
– Это Илагинский охотник что то с нашим Иваном бунтует, – сказал стремянный Николая.
Николай послал стремяного подозвать к себе сестру и Петю и шагом поехал к тому месту, где доезжачие собирали гончих. Несколько охотников поскакало к месту драки.
Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей, ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из за опушки выехал дравшийся охотник с лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был у него подбит, но он вероятно и не знал этого.
– Что у вас там было? – спросил Николай.
– Как же, из под наших гончих он травить будет! Да и сука то моя мышастая поймала. Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще говорит с своим врагом.
Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
Охотник победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими любопытными, рассказывал свой подвиг.
Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из под чужих гончих.
Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно взволнованный ехал теперь к нему, крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные действия против своего врага.
Едва он выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого барина в бобровом картузе на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя стремянными.
Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.
Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.
Илагин, чтобы загладить вину своего охотника, настоятельно просил Ростова пройти в его угорь, который был в версте, который он берег для себя и в котором было, по его словам, насыпано зайцев. Николай согласился, и охота, еще вдвое увеличившаяся, тронулась дальше.
Итти до Илагинского угоря надо было полями. Охотники разровнялись. Господа ехали вместе. Дядюшка, Ростов, Илагин поглядывали тайком на чужих собак, стараясь, чтобы другие этого не замечали, и с беспокойством отыскивали между этими собаками соперниц своим собакам.
Ростова особенно поразила своей красотой небольшая чистопсовая, узенькая, но с стальными мышцами, тоненьким щипцом (мордой) и на выкате черными глазами, краснопегая сучка в своре Илагина. Он слыхал про резвость Илагинских собак, и в этой красавице сучке видел соперницу своей Милке.
В середине степенного разговора об урожае нынешнего года, который завел Илагин, Николай указал ему на его краснопегую суку.
– Хороша у вас эта сучка! – сказал он небрежным тоном. – Резва?
– Эта? Да, эта – добрая собака, ловит, – равнодушным голосом сказал Илагин про свою краснопегую Ерзу, за которую он год тому назад отдал соседу три семьи дворовых. – Так и у вас, граф, умолотом не хвалятся? – продолжал он начатый разговор. И считая учтивым отплатить молодому графу тем же, Илагин осмотрел его собак и выбрал Милку, бросившуюся ему в глаза своей шириной.
– Хороша у вас эта чернопегая – ладна! – сказал он.
– Да, ничего, скачет, – отвечал Николай. «Вот только бы побежал в поле матёрый русак, я бы тебе показал, какая эта собака!» подумал он, и обернувшись к стремянному сказал, что он дает рубль тому, кто подозрит, т. е. найдет лежачего зайца.
– Я не понимаю, – продолжал Илагин, – как другие охотники завистливы на зверя и на собак. Я вам скажу про себя, граф. Меня веселит, знаете, проехаться; вот съедешься с такой компанией… уже чего же лучше (он снял опять свой бобровый картуз перед Наташей); а это, чтобы шкуры считать, сколько привез – мне всё равно!
– Ну да.
– Или чтоб мне обидно было, что чужая собака поймает, а не моя – мне только бы полюбоваться на травлю, не так ли, граф? Потом я сужу…
– Ату – его, – послышался в это время протяжный крик одного из остановившихся борзятников. Он стоял на полубугре жнивья, подняв арапник, и еще раз повторил протяжно: – А – ту – его! (Звук этот и поднятый арапник означали то, что он видит перед собой лежащего зайца.)
– А, подозрил, кажется, – сказал небрежно Илагин. – Что же, потравим, граф!
– Да, подъехать надо… да – что ж, вместе? – отвечал Николай, вглядываясь в Ерзу и в красного Ругая дядюшки, в двух своих соперников, с которыми еще ни разу ему не удалось поровнять своих собак. «Ну что как с ушей оборвут мою Милку!» думал он, рядом с дядюшкой и Илагиным подвигаясь к зайцу.
– Матёрый? – спрашивал Илагин, подвигаясь к подозрившему охотнику, и не без волнения оглядываясь и подсвистывая Ерзу…
– А вы, Михаил Никанорыч? – обратился он к дядюшке.
Дядюшка ехал насупившись.
– Что мне соваться, ведь ваши – чистое дело марш! – по деревне за собаку плачены, ваши тысячные. Вы померяйте своих, а я посмотрю!
– Ругай! На, на, – крикнул он. – Ругаюшка! – прибавил он, невольно этим уменьшительным выражая свою нежность и надежду, возлагаемую на этого красного кобеля. Наташа видела и чувствовала скрываемое этими двумя стариками и ее братом волнение и сама волновалась.
Охотник на полугорке стоял с поднятым арапником, господа шагом подъезжали к нему; гончие, шедшие на самом горизонте, заворачивали прочь от зайца; охотники, не господа, тоже отъезжали. Всё двигалось медленно и степенно.
– Куда головой лежит? – спросил Николай, подъезжая шагов на сто к подозрившему охотнику. Но не успел еще охотник отвечать, как русак, чуя мороз к завтрашнему утру, не вылежал и вскочил. Стая гончих на смычках, с ревом, понеслась под гору за зайцем; со всех сторон борзые, не бывшие на сворах, бросились на гончих и к зайцу. Все эти медленно двигавшиеся охотники выжлятники с криком: стой! сбивая собак, борзятники с криком: ату! направляя собак – поскакали по полю. Спокойный Илагин, Николай, Наташа и дядюшка летели, сами не зная как и куда, видя только собак и зайца, и боясь только потерять хоть на мгновение из вида ход травли. Заяц попался матёрый и резвый. Вскочив, он не тотчас же поскакал, а повел ушами, прислушиваясь к крику и топоту, раздавшемуся вдруг со всех сторон. Он прыгнул раз десять не быстро, подпуская к себе собак, и наконец, выбрав направление и поняв опасность, приложил уши и понесся во все ноги. Он лежал на жнивьях, но впереди были зеленя, по которым было топко. Две собаки подозрившего охотника, бывшие ближе всех, первые воззрились и заложились за зайцем; но еще далеко не подвинулись к нему, как из за них вылетела Илагинская краснопегая Ерза, приблизилась на собаку расстояния, с страшной быстротой наддала, нацелившись на хвост зайца и думая, что она схватила его, покатилась кубарем. Заяц выгнул спину и наддал еще шибче. Из за Ерзы вынеслась широкозадая, чернопегая Милка и быстро стала спеть к зайцу.
– Милушка! матушка! – послышался торжествующий крик Николая. Казалось, сейчас ударит Милка и подхватит зайца, но она догнала и пронеслась. Русак отсел. Опять насела красавица Ерза и над самым хвостом русака повисла, как будто примеряясь как бы не ошибиться теперь, схватить за заднюю ляжку.
– Ерзанька! сестрица! – послышался плачущий, не свой голос Илагина. Ерза не вняла его мольбам. В тот самый момент, как надо было ждать, что она схватит русака, он вихнул и выкатил на рубеж между зеленями и жнивьем. Опять Ерза и Милка, как дышловая пара, выровнялись и стали спеть к зайцу; на рубеже русаку было легче, собаки не так быстро приближались к нему.
– Ругай! Ругаюшка! Чистое дело марш! – закричал в это время еще новый голос, и Ругай, красный, горбатый кобель дядюшки, вытягиваясь и выгибая спину, сравнялся с первыми двумя собаками, выдвинулся из за них, наддал с страшным самоотвержением уже над самым зайцем, сбил его с рубежа на зеленя, еще злей наддал другой раз по грязным зеленям, утопая по колена, и только видно было, как он кубарем, пачкая спину в грязь, покатился с зайцем. Звезда собак окружила его. Через минуту все стояли около столпившихся собак. Один счастливый дядюшка слез и отпазанчил. Потряхивая зайца, чтобы стекала кровь, он тревожно оглядывался, бегая глазами, не находя положения рукам и ногам, и говорил, сам не зная с кем и что.
«Вот это дело марш… вот собака… вот вытянул всех, и тысячных и рублевых – чистое дело марш!» говорил он, задыхаясь и злобно оглядываясь, как будто ругая кого то, как будто все были его враги, все его обижали, и только теперь наконец ему удалось оправдаться. «Вот вам и тысячные – чистое дело марш!»