Операция Pointblank
| Операция Pointblank | |||
| Основной конфликт: Стратегические бомбардировки в период Второй мировой войны | |||
 В-17 из 8-й воздушной армии[en] во время налета на авиазавод в Мариенбурге (9 октября, 1943) | |||
| Дата | |||
|---|---|---|---|
| Место | |||
| Итог |
«…Эффективность Pointblank превзошла наши ожидания» ( Карл Спаатс)[1] | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Операция Pointblank (англ. Operation Pointblank) — кодовое название первой стадии совместных стратегических бомбардировок[en] Германии и Франции силами ВВС Великобритании и ВВС США в период, предшествовавший Нормандской операции.
Задачей операции Pointblank было «нанести тяжелый урон дневной истребительной авиации и удержать германскую истребительную авиацию вдали от русского и средиземноморского театров военных действий» (из Касабланкской директивы[en]).
Целью первого этапа операции (июнь 1943—1944) была авиационная промышленность Германии. Начиная с июня 1944 центр тяжести операции был перенесен на объекты ракетных сил и нефтехимической промышленности (сентябрь 1944). Накануне высадки в Нормандии в число целей были включены транспортные узлы и военные склады[2]:241. Бомбардировки этих объектов продолжались вплоть до полного окончания военных действий в Европе.
Тактика участников наступления различалась. Британская авиация выполняла, в основном, ночные ковровые бомбардировки городов, а американская действовала в дневное время, нанося прицельные удары по военным объектам.
Содержание
Касабланкская директива
Касабланкская директива[en] давала следующие указания для стратегической авиации союзников:
|
План совместных действий
Общий план действий был разработан апреле 1943 года под руководством ген. Айры Икера (англ. Ira C. Eaker). План предусматривал проведение операций против 76 целей; операции планировалось проводить циклами по 18 операций каждые три месяца; предполагалось, что по меньшей мере 12 из каждых 18 операций будут успешными. План определял также ресурсы, отводимые Военно-воздушными силами США для проведения каждого из четырех трехмесячных циклов — соответственно 944, 1192, 1746 и 2702 бомбардировщика.
Директива Pointblank
В июне 1943 года объединённый комитет начальников штабов США и Великобритании выпустил директиву, уточнявшую задачи, поставленные Касабланкской директивой. В частности, новая директива, наряду с уничтожением германской истребительной авиации, ставила в качестве высшего приоритета уничтожение заводов, производивших истребители. Уничтожение истребительной авиации Германии было необходимо для завоевания господства в воздухе в преддверии высадки в Нормандии. Новая директива была подтверждена решениями Квебекской конференции.
Боевые действия
На первом этапе операции дневные налеты B-17 8-й воздушной армии[en] проходили без истребительного сопровождения. Однако вследствие тяжелых потерь, понесенных во время второго налета на Швайнфурт[en] 14 октября 1943 года, названного «черным вторником», операции были приостановлены. Возобновление операций последовало только после того, как на вооружение поступили новые истребители с увеличенной дальностью полетов P-47 и P-51.
Итоги операции Pointblank
Операция не позволила добиться уменьшения производства истребителей. «В первом квартале 1944 года производство истребителей в Германии выросло на 30 процентов по сравнению с третьим кварталом 1943 года, а во втором квартале 1944 года удвоилось по сравнению с тем же кварталом.»[3]
В то же время операция Pointblank позволила отвлечь истребительную авиацию Германии от района высадки войск в Нормандии. На момент высадки там оказалось лишь 80 немецких истребителей, которые смогли сделать 250 боевых вылета, против 13 743 боевых вылетов истребителей союзников.
В результате операции Pointblank германским промышленникам пришлось рассредоточить производство истребителей и деталей к ним с 27 крупных заводов на 729 средних и мелких предприятий, при этом часть из этих предприятий находилась в туннелях, пещерах и шахтах.
См. также
Напишите отзыв о статье "Операция Pointblank"
Примечания
- ↑ [books.google.com/?id=rf_7ioBSUCgC&pg=PA241 Kreis, John F; Cochran, Jr., Alexander S.; Ehrhart, Robert C.; Fabyanic, Thomas A.; Futrell, Robert F.; Williamson, Murray (1996). Piercing the Fog: Intelligence and Army Air Forces Operations in World War II. Washington DC: Air Force Historical Studies Office. p. 241. ISBN 9781428914056]
- ↑ Kreis, John F (1996), [books.google.com/?id=rf_7ioBSUCgC&pg=PA241 Piercing the Fog: Intelligence and Army Air Forces Operations in World War II], Washington DC: Air Force Historical Studies Office, сс. 154, 185, 242, ISBN 978-1-4289-1405-6, <books.google.com/?id=rf_7ioBSUCgC&pg=PA241>. Проверено 11 декабря 2008.
- ↑ Emerson, William R. Operation POINTBLANK: A Tale of Bombers and Fighters USAFA Harmon Memorial Lecture, 1962, p. 4
Ссылки
- [www.youtube.com/watch?v=WoTdvZBUOIU Operation Pointblank] — док. фильм
- [www.youtube.com/watch?v=yXal59kqJMo&NR=1&feature=endscreen Great Planes: Boeing B-17 Flying Fortress — Documentary]
- [www.youtube.com/watch?v=_oUnQSG0OVs AIR FORCE STORY v1c16: «Maximum Effort Oct 1943»] — док. фильм (1953)
- [www.youtube.com/watch?v=KFP9dqnyedM&feature=related How Germany Was Bombed To Defeat] — док. фильм
Отрывок, характеризующий Операция Pointblank
Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.
– Однако до лжно же будет принять сражение? – сказал князь Андрей.
– До лжно будет, если все этого захотят, нечего делать… А ведь, голубчик: нет сильнее тех двух воинов, терпение и время; те всё сделают, да советчики n'entendent pas de cette oreille, voila le mal. [этим ухом не слышат, – вот что плохо.] Одни хотят, другие не хотят. Что ж делать? – спросил он, видимо, ожидая ответа. – Да, что ты велишь делать? – повторил он, и глаза его блестели глубоким, умным выражением. – Я тебе скажу, что делать, – проговорил он, так как князь Андрей все таки не отвечал. – Я тебе скажу, что делать и что я делаю. Dans le doute, mon cher, – он помолчал, – abstiens toi, [В сомнении, мой милый, воздерживайся.] – выговорил он с расстановкой.
– Ну, прощай, дружок; помни, что я всей душой несу с тобой твою потерю и что я тебе не светлейший, не князь и не главнокомандующий, а я тебе отец. Ежели что нужно, прямо ко мне. Прощай, голубчик. – Он опять обнял и поцеловал его. И еще князь Андрей не успел выйти в дверь, как Кутузов успокоительно вздохнул и взялся опять за неконченный роман мадам Жанлис «Les chevaliers du Cygne».
Как и отчего это случилось, князь Андрей не мог бы никак объяснить; но после этого свидания с Кутузовым он вернулся к своему полку успокоенный насчет общего хода дела и насчет того, кому оно вверено было. Чем больше он видел отсутствие всего личного в этом старике, в котором оставались как будто одни привычки страстей и вместо ума (группирующего события и делающего выводы) одна способность спокойного созерцания хода событий, тем более он был спокоен за то, что все будет так, как должно быть. «У него не будет ничего своего. Он ничего не придумает, ничего не предпримет, – думал князь Андрей, – но он все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что то сильнее и значительнее его воли, – это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение и, ввиду этого значения, умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной волн, направленной на другое. А главное, – думал князь Андрей, – почему веришь ему, – это то, что он русский, несмотря на роман Жанлис и французские поговорки; это то, что голос его задрожал, когда он сказал: „До чего довели!“, и что он захлипал, говоря о том, что он „заставит их есть лошадиное мясо“. На этом же чувстве, которое более или менее смутно испытывали все, и основано было то единомыслие и общее одобрение, которое сопутствовало народному, противному придворным соображениям, избранию Кутузова в главнокомандующие.
