Оппенгеймер, Стивен

Стивен Оппенгеймер

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Сти́вен О́ппенгеймер (англ. Stephen Oppenheimer, род. 1947) — британский медик, член Грин-Колледжа в Оксфорде, почётный член Ливерпульской школы тропической медицины. Автор исследований в сфере популяционной генетики и ДНК-генеалогии.

С 1972 г. Оппенгеймер работал клиническим педиатром в Малайзии, Непале и Папуа — Новой Гвинее. С 1979 г. он переключился на медицинские исследования и преподавания, занимал должности в Ливерпульской школе тропической медицины, Оксфордском университете, в ряде исследовательских учреждений в Кении и Малайзии.

В 1990—1994 гг. работал руководителем клинической службы Департамента педиатрии Китайского университета в Гонконге, а в 1994—1996 — старшим специалистом-педиатром в Брунее.

Оппенгеймер возвратился в Англию в 1996 году, где начал карьеру исследователя и научно-популярного писателя по доисторическому периоду. В его книгах вопросы генетики рассматриваются в связке с археологией, лингвистикой и фольклором.

Основные труды

• The Origins of the British — A Genetic Detective Story. 2006, Constable and Robinson. ISBN 1-84529-158-1.
• Out of Eden. 2004, Constable and Robinson ISBN 1-84119-894-3 (в Великобритании; в США та же книга вышла под названием The Real Eve. Carroll & Graf; (September 9, 2004) ISBN 0-7867-1334-8).
• Eden in the East. 1999, Phoenix (Orion) ISBN 0-7538-0679-7

На основании одной из книг Оппенгеймера был снят документальный фильм en:The Real Eve (2002).

«Из Эдема» («Подлинная Ева»)

В этой книге, опубликованной в 2004 году, изложена гипотеза Оппенгеймера о том, что современные люди дважды мигрировали из Африки. Первый раз Homo sapiens совершил исход из Африки через Синайский полуостров в район Леванта около 120 тысяч лет тому назад (во время Эемского (Ипсвичского) межледниковья), но эти представители Homo sapiens полностью вымерли там во время следующего ледникового периода. Второй раз анатомически современный человек вышел из Африки через «Врата Смерти» (Баб-эль-Мандебский пролив) во время регрессии Красного моря (уровень которого был тогда якобы на 80 метров ниже современного) около 80 тыс. лет назад (точнее — в период между 70 тыс. и 95 тыс. лет назад, но до извержения вулкана Тоба на острове Суматра 74 тыс. л. н.) в виде одной волны переселенцев, состоявшей из нескольких сот человек. Эта единственная группа переселенцев с территории современной Эритреи, по его мнению, обосновалась на юго-западе Аравийского полуострова и оказалась изолированной от африканского побережья, положив начало всем неафриканским народам (которые распространились по территории Евразии, Австралии и Америки) и большинству народов Северной Африки.

От потомков линии митохондриальной Евы, известной под техническим индексом L3, вскоре произошли два дочерних клана по женской линии: N (Насрин) и сестринский ему клан M (Манью). Клан M прослеживается в генах только жителей Азии, а не европейцев. Для его древнейших ветвей в Азии Оппенгеймер даёт такие даты: 74 тыс. лет для Центральной Азии, 75 тыс. лет для аборигенов Новой Гвинеи, 68 тыс. лет для аборигенов Австралии. Возраст субклана M2 в Индии составляет 73 тысячи лет. Разделение ветви Насрин на жителей Востока и Запада могло произойти примерно в районе Персидского залива. Согласно данным генетической датировки, азиатские и австралийские потомки ветви Насрин как минимум имеют столь же древний возраст, как и потомки Манью. Около 50—45 тысяч л. н., в результате потепления на какое то время открылся узкий зелёный коридор, позволивший анатомически современным людям клана N, обитавшим территории нынешнего Персидского залива, мигрировать на северо-запад, на территорию Плодородного полумесяца на Ближнем Востоке. Как показывает генетическое древо, одна из ветвей Насрин обращена на северо-запад в Европу, а другая ветвь — на восток в Индию. Потомков линии Y-хромосомного Адама, обосновавшиеся на территории нынешнего Йемена, дали начало трём первичным мужским наследственным линиям за пределами Африки — С, D/E и F.

Около 50 тысяч лет, когда представители митохондриальной гаплогруппы U5 отправились с Анатолийского полуострова на северо-запад в Европу, представители ветви U6 двинулись вдоль юго-восточного побережья Средиземного моря и пришли в Северную Африку. Представители другой ветви M1, согласно исследованию эстонских генетиков Томаса Кивисилда и Рихарда Виллемса, переправились через Красное море обратно в Африку и прошли на территорию Африканского Рога и Эфиопского нагорья примерно во времена последнего ледникового периода ок. 40 тыс. лет назад.

«Эдем на Востоке»

В книге Eden in the East: The Drowned Continent of Southeast Asia, опубликованной в 1998 году, Оппенгеймер излагает гипотезу о том, что жители Евразии имеют южноазиатское происхождение.

«Происхождение британцев»

Книга «The Origins of the British» (2006, новая редакция 2007) вышла почти одновременно с книгой Брайана Сайкса «Saxons, Vikings and Celts: The Genetic Roots of Britain and Ireland», излагавшей альтернативную, но во многом сходную теорию происхождения жителей Британских островов.

Оппенгеймер приводит подробное деление гаплогруппы R1b на субклады («кланы»), однако не даёт им определений.

Литература

• Rosser Z (and others), 2000. Y chromosome diversity in Europe. American Journal of Human Genetics 67, 1526.
• Foster P and Toth A, 2003. Towards a phylogenic chronology of ancient Gaulish, Celtic and Indo-European. Proc of the National Academy of Sciences of the USA 100, 9079.
• Forster P, Polzin T and Rohl A, 2006. «Evolution of English basic vocabulary within the network of Germanic languages» in Forster and Renfrew (eds) "Phylogenic Methods and the Prehistory of Languages (McDonald Institute).

Ссылки

• [ethnoancestry.com/oppenheimer.html "EthnoAncestry offer commercial testing of «The Origin of the British» genetic types]
• [www.bradshawfoundation.com/journey «Journey of Mankind»]
• [koenraadelst.bharatvani.org/reviews/atlantis.html Review of Oppenheimer’s Eden in the East]
• [www.guardian.co.uk/life/lastword/story/0,13228,1013222,00.html «Look who was talking», Article by Stephen Oppenheimer, The Guardian, August 7, 2003]
• [web.archive.org/web/20070927191630/www.accessmylibrary.com/coms2/summary_0286-27280397_ITM+%22Stephen+Oppenheimer%22+biography&hl=en&strip=1 «Fast trains, slow boats, and the ancestry of the Polynesian islanders»], link to an article by Stephen Oppenheimer & Martin Richards, Science Progress, September 22 2001
• [faculty.mdc.edu/jmcnair/Joepages/The%20Real%20Eve.htm Discovery Program Q&A with Stephen Oppenheimer on the «Real Eve»]
• [www.prospect-magazine.co.uk/article_details.php?id=7817 «Myths of British ancestry»], Article by Stephen Oppenheimer, Prospect Magazine, October 2006
• [www.asiasource.org/experts/ax_mp_03.cfm?ExpertID=1282 Curriculum vitae]
• [books.google.ru/books?hl=en&lr=&id=DuWfAgAAQBAJ&oi=fnd&pg=PA228&dq=Neanderthal+and+Denisova+genetic+affinities+with+contemporary+humans:+introgression+versus+common+ancestral+polymorphisms&ots=0RLdLdBsKp&sig=tTa4V7-6TR0ush_x3wJ7Tz84WFo&redir_esc=y#v=onepage&q&f=false Modern human spread from Aden to the Antipodes, and then Europe: with passengers and when?] Stephen Oppenheimer

Отрывок, характеризующий Оппенгеймер, Стивен

– Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили . И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слёз она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
– Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену , и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду… хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю…
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.
– Пойдем к ней, надо проститься. Или иди одна, разбуди ее, а я сейчас приду. Петрушка! – крикнул он камердинеру, – поди сюда, убирай. Это в сиденье, это на правую сторону.
Княжна Марья встала и направилась к двери. Она остановилась.
– Andre, si vous avez. la foi, vous vous seriez adresse a Dieu, pour qu'il vous donne l'amour, que vous ne sentez pas et votre priere aurait ete exaucee. [Если бы ты имел веру, то обратился бы к Богу с молитвою, чтоб Он даровал тебе любовь, которую ты не чувствуешь, и молитва твоя была бы услышана.]
– Да, разве это! – сказал князь Андрей. – Иди, Маша, я сейчас приду.
По дороге к комнате сестры, в галлерее, соединявшей один дом с другим, князь Андрей встретил мило улыбавшуюся m lle Bourienne, уже в третий раз в этот день с восторженною и наивною улыбкой попадавшуюся ему в уединенных переходах.
– Ah! je vous croyais chez vous, [Ах, я думала, вы у себя,] – сказала она, почему то краснея и опуская глаза.
Князь Андрей строго посмотрел на нее. На лице князя Андрея вдруг выразилось озлобление. Он ничего не сказал ей, но посмотрел на ее лоб и волосы, не глядя в глаза, так презрительно, что француженка покраснела и ушла, ничего не сказав.
Когда он подошел к комнате сестры, княгиня уже проснулась, и ее веселый голосок, торопивший одно слово за другим, послышался из отворенной двери. Она говорила, как будто после долгого воздержания ей хотелось вознаградить потерянное время.
– Non, mais figurez vous, la vieille comtesse Zouboff avec de fausses boucles et la bouche pleine de fausses dents, comme si elle voulait defier les annees… [Нет, представьте себе, старая графиня Зубова, с фальшивыми локонами, с фальшивыми зубами, как будто издеваясь над годами…] Xa, xa, xa, Marieie!
Точно ту же фразу о графине Зубовой и тот же смех уже раз пять слышал при посторонних князь Андрей от своей жены.
Он тихо вошел в комнату. Княгиня, толстенькая, румяная, с работой в руках, сидела на кресле и без умолку говорила, перебирая петербургские воспоминания и даже фразы. Князь Андрей подошел, погладил ее по голове и спросил, отдохнула ли она от дороги. Она ответила и продолжала тот же разговор.
Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.
Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с глазу на глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
– Едешь? – И он опять стал писать.
– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.