Опа

Опа (лат. Ops) — богиня римской мифологии.

Обычно считается божеством плодородия, богатой жатвы, посевов.

Культ Опы, возможно, был близок культу Конса, другого аграрного божества. Это подтверждает эпитет богини — Консивия («сеятельница») и название одного из её праздников — опиконсивия, который справляли 23 августа. Во время праздника ей приносили жертвы в регии (доме царя), куда допускались только весталки и великий понтифик. 19 декабря справляли еще один праздник Опы — опалии.

С III века до н. э. Опу начинают отождествлять с Реей, и называют женой Сатурна. Также её называют богиней-покровительницей Рима, либо сближают с Теллус или Кибелой. Храмы Опы были воздвигнуты в Риме на Капитолии и на форуме.

Ссылки

• [coins.msk.ru/articles/12/142/ Боги и мифологические персонажи на римских имперских монетах (А.Пятыгин). Рис.27. ОПА (денарий Пертинакса, 193 год).]

Отрывок, характеризующий Опа

«Зачем принесли туда ребенка? подумал в первую секунду князь Андрей. Ребенок? Какой?… Зачем там ребенок? Или это родился ребенок?» Когда он вдруг понял всё радостное значение этого крика, слезы задушили его, и он, облокотившись обеими руками на подоконник, всхлипывая, заплакал, как плачут дети. Дверь отворилась. Доктор, с засученными рукавами рубашки, без сюртука, бледный и с трясущейся челюстью, вышел из комнаты. Князь Андрей обратился к нему, но доктор растерянно взглянул на него и, ни слова не сказав, прошел мимо. Женщина выбежала и, увидав князя Андрея, замялась на пороге. Он вошел в комнату жены. Она мертвая лежала в том же положении, в котором он видел ее пять минут тому назад, и то же выражение, несмотря на остановившиеся глаза и на бледность щек, было на этом прелестном, детском личике с губкой, покрытой черными волосиками.
«Я вас всех люблю и никому дурного не делала, и что вы со мной сделали?» говорило ее прелестное, жалкое, мертвое лицо. В углу комнаты хрюкнуло и пискнуло что то маленькое, красное в белых трясущихся руках Марьи Богдановны.

Через два часа после этого князь Андрей тихими шагами вошел в кабинет к отцу. Старик всё уже знал. Он стоял у самой двери, и, как только она отворилась, старик молча старческими, жесткими руками, как тисками, обхватил шею сына и зарыдал как ребенок.