Аннаев, Ораз

Ораз Аннаев
Дата рождения	1913(1913)
Место рождения	аул Кодж ныне Балканский велаят Туркмения
Дата смерти	23 октября 1943(1943-10-23)
Место смерти	Брагинский район Гомельская область
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	кавалерия
Годы службы	1935—1937 и 1941—1943
Звание	гвардии старшина
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии	(посмертно) Медаль

Ора́з Анна́ев (1913 — 23 октября 1943) — Герой Советского Союза (15.01.1944), участник Великой Отечественной войны, помощник командира сабельного взвода 55-го гвардейского кавалерийского полка 15-й гвардейской кавалерийской дивизии 7-го гвардейского кавалерийского корпуса 61-й армии Центрального фронта, гвардии старшина.

Биография

Родился в 1913 году в ауле Кодж ныне Балканского велаята Туркменистана в семье крестьянина. Туркмен. В 1935—1937 годах служил пограничных войсках. Вернувшись домой, работал в Кизыл-Арвате (ныне Гызыларбат) в милиции.

В 1941 году был вновь призван в Красную армию. С 1942 году участвовал в боях с немецко-фашистскими захватчиками. Особо отличился при форсировании реки Днепр в районе села Нивки Гомельской области и удержании плацдарма на правом берегу.

21 сентября 1943 года гвардии старшина Аннаев первым ворвался в населённый пункт. В ожесточённой рукопашной схватке он уничтожил немецкого офицера и расстрелял в упор из автомата 10 солдат. Когда подошли остальные бойцы, со своим взводом продолжал преследовать фашистов, и сходу занял важный опорный пункт немцев.

4 октября 1943 года гвардии старшина Аннаев в бою у деревни Колыбань (Брагинский район Гомельской области) связкой гранат подорвал вражескую бронемашину. При этом были уничтожены 7 гитлеровцев и 2 пулемёта.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 15 января 1944 года за успешное форсирование реки Днепр, прочное закрепление и расширение плацдарма на западном берегу реки Днепр и проявленные при этом отвагу и геройство гвардии старшине Аннаеву Оразу посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Награды

• Медаль «Золотая Звезда» Героя Советского Союза
• Орден Ленина
• Медаль

Память

• Похоронен в посёлке Комарин Брагинского района Гомельской области.
• Именем Героя названы улицы в Минске, Светлогорске Гомельской области и Кизыл-Арвате (ныне Сердар).
• На одном из домов в Минске установлена мемориальная доска.
• У школы в Сердаре установлен бюст Героя.

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=6381 Аннаев, Ораз]. Сайт «Герои Страны».  (Проверено 23 августа 2011)

Отрывок, характеризующий Аннаев, Ораз

– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c'est l'estomac… dites que c'est l'estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.
– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.
– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)
– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.
Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату.
– С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув.
– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.