Организация центрального договора

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

СЕ́НТО (англ. CENTO, CenTO, Cento) — Организа́ция Центра́льного Догово́ра, Организация центрального договора, (англ. The Central Treaty Organization, The Baghdad Pact, тур. Merkezi Antlaşma Teşkilatı, Bağdat Paktı, перс. سازمان پیمان مرکزی ‎, араб. حلف بغداد ‎), в 1955–1958 годах также часто использовалось название Багда́дский пакт (Багда́дский догово́р), военно-политическая группировка на Ближнем и Среднем Востоке, созданная по инициативе Великобритании, США, а также Турции, и существовавшая в 1955–1979 годах.





Заключение Багдадского пакта

После окончания Второй мировой войны США и Великобритания вынашивали планы воссоздания Ближневосточной Антанты, которая формально существовала в 1938—1948 годах на основе Саадабадского пакта 1937 года, объединявшего Афганистан, Ирак, Иран и Турцию. Тот союз был весьма некрепким в основном из-за того, что объединял страны различных титульных наций: турок, персов, арабов, пуштунов. Поэтому США надеялись создать новый ближневосточный союз, так называемый «Восточный блок», на основе одной нации из Ирака и других независимых арабских государств, однако Первая арабо-израильская война привела к американо-арабским противоречиям. Речь теперь стала идти о возвращении к первоначальному проекту: Турция — Ирак — Иран — Афганистан, хотя позже по ряду причин Афганистан пришлось заменить на недавно получивший суверенитет Пакистан. Ещё до подписания Багдадского пакта, Турция и Пакистан в феврале 1954 года заключили договор (пакт) о взаимовыгодном сотрудничестве.
Начало же деятельности СЕНТО было положено заключением в Багдаде 24 февраля 1955 года военного пакта между Ираком и Турцией, к которому присоединились 4 апреля Великобритания, 23 сентября Пакистан, 3 ноября Иран.
СЕНТО мыслился как военный блок для региона Юго-Западной Азии и Индийского океана, его аналогом был СЕАТО (1956—1977 годы) — военный блок для региона Юго-Восточной Азии и Тихого океана. В 1959 году, однако, Ирак покинул союз, и СЕНТО потерял в своём составе представителя Арабского мира, в том же году США подписали с Ираном, Пакистаном и Турцией двусторонние соглашения о сотрудничестве против прямой или косвенной «коммунистической агрессии». Эти соглашения стали играть определяющую роль в деятельности СЕНТО, направленной против просоветских, антизападных и прочих «подрывных» сил в районе действия этой организации. Участники СЕНТО регулярно проводили военно-морские, военно-воздушные и сухопутные манёвры.

Состав СЕНТО

В СЕНТО официально входили:

США, формально не являясь членом СЕНТО, с 1956—1957 годов входили в её основные комитеты.
Великобритания и Турция (вместе с США) одновременно являлись членами основного западного военно-политического блока — НАТО.

Организационная структура СЕНТО

Главными органами СЕНТО были: Постоянный совет министров (сессии проводились ежегодно), Секретариат (во главе с руководителем организации — генеральным секретарём) и 4 комитета (военный, по борьбе с «подрывной деятельностью», экономический и связи); имелся Объединённый штаб военного планирования блока, а также ряд подкомитетов и технических групп. Штаб-квартира находилась в Анкаре (Турция).

Список генеральных секретарей СЕНТО:

Период Имя Гражданство
1955–1958 Авни Халиди Королевство Ирак
1959–1961 Мирза О. А. Бег Исламская Республика Пакистан
1962–1968 Аббас-Али Халатбари Шаханшахское Государство Иран
1968–1972 Рифат Тургут Менеменджиоглу Турецкая Республика
1972–1975 Нассир Ассар Шаханшахское Государство Иран
1975–1977 Умит Халук Байюлкен Турецкая Республика
1977–1978 Сидар Хасан Махмуд (временный) Исламская Республика Пакистан
1978–1979 Камран Гюрюн Турецкая Республика

Начало деятельности организации

Проблемы с составом СЕНТО возникли почти с самого начала её существования. Великобритания совместно с Израилем и Францией в 1956-57 годах атаковали Египет в ответ на национализацию тем Суэцкого канала. Одним из следствий этого конфликта стал подъём национализма в арабских странах, в числе которых оказалась и антимонархическая Революции 14 июля 1958 года в Ираке, в результате которой 24 марта 1959 года он официально вышел из организации. В 1962 году подобная революция произошла и в Северном Йемене, хотя и не входившем в СЕНТО, но располагавшемся в зоне действия договора.
В 1958 году Султанат Маскат, находившийся под британским протекторатом, передал Пакистану своё последнее заморское владение — портовый город Гвадар. Между тем, ситуация в самом Маскате, а также формально независимом Имамате Оман всё больше накалялась. В 1959 году после активизации оманских сепаратистов в Султанате Маскат и усиления национально-освободительной борьбы в Имамате Оман, британские войска совместно с маскатским султаном оккупировали бо́льшую часть Имамата Оман, что привело к серьёзным протестам международного сообщества на протяжении всех 1960-х годов. Наряду с Оманом особенно ожесточённым оказалось освободительное движение и в Южном Йемене в 1963-67 годах.

Распад блока

Вскоре Великобритания стала постепенно утрачивать свои владения в регионе Среднего и Ближнего Востока, независимость получили: Кипр (1960), Кувейт (1961), Мальдивы (1965), Южный Йемен (1967), а также страны юга Персидского залива и Восточной Аравии: Оман, Катар, Бахрейн и ОАЭ (1971). В частности, последние перечисленные страны получили независимость в основном из-за решения Лондона в начале 1970 года о выводе британских войск из районов «к востоку от Суэца» (в первую очередь имелось в виду закрытие британских военных баз в протекторатах Персидского залива).
В 1971 году от Пакистана отделился Восточный Пакистан (Бангладеш). Кроме того, в 1960-х — начале 1970-х годов между странами, входящими в СЕНТО, обнаружились разногласия. Некоторые из азиатских участников блока осудили курс правительства Израиля (Шестидневная война 1967 года, Война Судного дня 1973 года и другие), поддержанного США и другими западными державами, и выступили за усиление в рамках блока экономического сотрудничества, считая такое сотрудничество одной из важнейших задач организации.
В 1974 году Турция осуществила вторжение на Кипр, где ещё оставались британские военные базы, и оккупировала север острова. Турецкая агрессия, хоть и имела под собой определённые основания, но была негативно воспринята рядом участников СЕНТО, имевших хорошие отношения с Грецией. Исламская революция в Иране привела к выходу из СЕНТО Ирана, а затем и Пакистана в марте 1979 года. В результате, в составе блока остались лишь страны-члены НАТО, и в том же году правительство Турции выступило с инициативой о прекращении деятельности СЕНТО, так как она фактически утратила свои функции.
Формально СЕНТО функционировала до августа 1979 года.

Источники

  • Большая Советская энциклопедия.
  • Советский энциклопедический словарь.
  • A Bagdadi Paktum. In: Dokumentumok a Közel-Kelet XX. századi történetéhez. Szerk.: Lugosi Győző. Budapest, L’Harmattan, 2006. ISBN 9639683264. pp. 309–310.  (венг.)
  • Klaus Brollinger: NATO, CENTO, SEATO, OAS : imperialistische Paktsysteme, Berlin 1964.  (нем.)
  • Gazdik Gyula: A közel-keleti térség. In: 20. századi egyetemes történet. (II. kötet: Európán kívüli országok.) Szerk.: Németh István. Budapest, Osiris, 2006. ISBN 9633897602. pp. 272–294.  (венг.)
  • Hadley, Guy. CENTO: The Forgotten Alliance ISIO Monographs, University of Sussex, UK (1971): 2. (на англ. яз.)
  • Lenczowski, George. American Presidents and the Middle East, 1990, p. 88.  (англ.)
  • Martin, Kevin W. (2008). "Baghdad Pact". In Ruud van Dijk et al. Encyclopedia of the Cold War. New York: Routledge. pp. 57. ISBN 9780415975155.[books.google.com/books?id=rUdmyzkw9q4C&pg=PA57&dq=cento+%22least+successful%22+%22baghdad+pact%22&client=safari.] "Thus, the Baghdad Pact is widely considered the least successful of the Cold War schemes engendered by the Anglo-American alliance".  (англ.)
  • Dimitrakis, Panagiotis. "The Value to CENTO of UK Bases on Cyprus", Middle Eastern Studies, Volume 45, Issue 4, July 2009, pp 611–624.  (англ.)
  • Michael Ploetz, Tim Szatkowski: Akten zur Auswärtigen Politik der Bundesrepublik Deutschland 1979 Bd. I: Januar bis 30. Juni 1979. R. Oldenburg Verlag München, 2010, S. 84.  (нем.)

Напишите отзыв о статье "Организация центрального договора"

Ссылки

  • [www.yale.edu/lawweb/avalon/mideast/baghdad.htm Официальный текст Багдадского договора 1955 года]  (англ.)
  • [www.iranica.com/newsite/articles/v5f3/v5f3a003.html Central Treaty Organization (CENTO)]  (англ.) (недоступная ссылка с 03-04-2011 (4743 дня))
  • [treaties.un.org/doc/Publication/UNTS/Volume%20233/volume-233-I-3264-English.pdf A Bagdadi Paktum eredeti, angol nyelvű szövege]  (венг.)
  • [treaties.un.org/doc/Publication/UNTS/Volume%20335/volume-335-I-4788-English.pdf A Bagdadi Paktum USA, Irán, Pakisztán, Törökország és Egyesült Királyság általi megerősítése (1958. július 28.)]  (венг.)
  • [web.archive.org/web/20080111161207/www.state.gov/r/pa/ho/time/lw/98683.htm Az amerikai külügyminisztérium vonatkozó lapja]  (венг.)

См. также

Отрывок, характеризующий Организация центрального договора

– Да я никогда не звала их, – сказала княжна Марья, – я только сказала Дронушке, чтобы раздать им хлеба.
– Только ради бога, княжна матушка, прикажите их прогнать и не ходите к ним. Все обман один, – говорила Дуняша, – а Яков Алпатыч приедут, и поедем… и вы не извольте…
– Какой же обман? – удивленно спросила княжна
– Да уж я знаю, только послушайте меня, ради бога. Вот и няню хоть спросите. Говорят, не согласны уезжать по вашему приказанию.
– Ты что нибудь не то говоришь. Да я никогда не приказывала уезжать… – сказала княжна Марья. – Позови Дронушку.
Пришедший Дрон подтвердил слова Дуняши: мужики пришли по приказанию княжны.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.
Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.
– Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею.
Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…
Но голос ее заглушали голоса толпы.
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!
Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.
Княжна Марья, опустив голову, вышла из круга и пошла в дом. Повторив Дрону приказание о том, чтобы завтра были лошади для отъезда, она ушла в свою комнату и осталась одна с своими мыслями.


Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.
Одна за другой представлялись ей картины близкого прошедшего – болезни и последних минут отца. И с грустной радостью она теперь останавливалась на этих образах, отгоняя от себя с ужасом только одно последнее представление его смерти, которое – она чувствовала – она была не в силах созерцать даже в своем воображении в этот тихий и таинственный час ночи. И картины эти представлялись ей с такой ясностью и с такими подробностями, что они казались ей то действительностью, то прошедшим, то будущим.
То ей живо представлялась та минута, когда с ним сделался удар и его из сада в Лысых Горах волокли под руки и он бормотал что то бессильным языком, дергал седыми бровями и беспокойно и робко смотрел на нее.
«Он и тогда хотел сказать мне то, что он сказал мне в день своей смерти, – думала она. – Он всегда думал то, что он сказал мне». И вот ей со всеми подробностями вспомнилась та ночь в Лысых Горах накануне сделавшегося с ним удара, когда княжна Марья, предчувствуя беду, против его воли осталась с ним. Она не спала и ночью на цыпочках сошла вниз и, подойдя к двери в цветочную, в которой в эту ночь ночевал ее отец, прислушалась к его голосу. Он измученным, усталым голосом говорил что то с Тихоном. Ему, видно, хотелось поговорить. «И отчего он не позвал меня? Отчего он не позволил быть мне тут на месте Тихона? – думала тогда и теперь княжна Марья. – Уж он не выскажет никогда никому теперь всего того, что было в его душе. Уж никогда не вернется для него и для меня эта минута, когда бы он говорил все, что ему хотелось высказать, а я, а не Тихон, слушала бы и понимала его. Отчего я не вошла тогда в комнату? – думала она. – Может быть, он тогда же бы сказал мне то, что он сказал в день смерти. Он и тогда в разговоре с Тихоном два раза спросил про меня. Ему хотелось меня видеть, а я стояла тут, за дверью. Ему было грустно, тяжело говорить с Тихоном, который не понимал его. Помню, как он заговорил с ним про Лизу, как живую, – он забыл, что она умерла, и Тихон напомнил ему, что ее уже нет, и он закричал: „Дурак“. Ему тяжело было. Я слышала из за двери, как он, кряхтя, лег на кровать и громко прокричал: „Бог мой!Отчего я не взошла тогда? Что ж бы он сделал мне? Что бы я потеряла? А может быть, тогда же он утешился бы, он сказал бы мне это слово“. И княжна Марья вслух произнесла то ласковое слово, которое он сказал ей в день смерти. «Ду ше нь ка! – повторила княжна Марья это слово и зарыдала облегчающими душу слезами. Она видела теперь перед собою его лицо. И не то лицо, которое она знала с тех пор, как себя помнила, и которое она всегда видела издалека; а то лицо – робкое и слабое, которое она в последний день, пригибаясь к его рту, чтобы слышать то, что он говорил, в первый раз рассмотрела вблизи со всеми его морщинами и подробностями.
«Душенька», – повторила она.
«Что он думал, когда сказал это слово? Что он думает теперь? – вдруг пришел ей вопрос, и в ответ на это она увидала его перед собой с тем выражением лица, которое у него было в гробу на обвязанном белым платком лице. И тот ужас, который охватил ее тогда, когда она прикоснулась к нему и убедилась, что это не только не был он, но что то таинственное и отталкивающее, охватил ее и теперь. Она хотела думать о другом, хотела молиться и ничего не могла сделать. Она большими открытыми глазами смотрела на лунный свет и тени, всякую секунду ждала увидеть его мертвое лицо и чувствовала, что тишина, стоявшая над домом и в доме, заковывала ее.