Органная месса
Органная месса (нем. Orgelmesse) — органная сюита из пьес на cantus firmus и свободных (тематически независимых) пьес, предназначенная для сопровождения католических и протестантских месс в технике alternatim. Была распространена в Италии, Франции и Германии в эпоху барокко.
Исторический очерк
Органная месса родилась из органных версетов, древнейшие прототипы которых (на нормативные григорианские мелодии Kyrie и Gloria) находятся в рукописи из Фаэнцы (ок. 1400). Cantus firmus в этих двухголосных версетах выдержан большими длительностями в теноре, на фоне которого разворачивается фактурно оживлённый верхний голос. Аналогичные примеры содержатся в немецких источниках XV века, например, в «Буксхаймской органной книге» (ок. 1460-70), где хорал обработан в старогомофонной (моноритмической) фактуре, четырёхголосно. Гораздо реже в органных версетах использовались обработки мелодий проприя мессы (интроиты в Буксхаймской органной книге, оффертории, градуалы, секвенции) и оффиция (библейских песней и гимнов, как, например, у А. де Кабесона).
Первые образцы полных органных месс, то есть содержащих все части ординария[1], принадлежат композиторам т.наз. «второго ряда» в Германии[2], Франции[3], Англии[4] и Италии[5]. Три полные органные мессы (Missa Dominicalis, Missa Apostolorum, Missa de Beata Virgine) сочинил Клаудио Меруло (1568).
Расцвет органной мессы пришёлся на XVII век. В это время органная месса культивировалась преимущественно в Италии и Франции. Три полные органные мессы (те же, что у Меруло) содержит сборник Дж. Фрескобальди «Fiori musicali» (1635). В отличие от предшественников, к обработкам хоральных мелодий он добавил свободные (фантазийно-импровизационного характера) прелюдии, интерлюдии и постлюдии, среди которых и знаменитая хроматическая токката (Toccata cromatica per l'Elevazione). Французская органная месса представлена у композиторов Г. Нивера (1667), Н. де Гриньи (1699), Ф. Куперена (1690), М. Корретта (1703) и др. Французы на cantus firmus писали только Kyrie, остальные пьесы — на свободную тему. Для французской барочной органной мессы характерно добавление в ординарный цикл оффертория. В Германии органные мессы изредка встречаются и в XVIII в. (Готлиб Муффат).
Третья часть «Клавирного упражнения» И.С. Баха (Clavier-Übung III; опубл. в 1739 г.) была названа «органной мессой» в знаменитой монографии А. Швейцера, которому состав и расположение пьес в этой публикации (сборник из 21 хоральной прелюдии и 4 «дуэтов», обрамлённый вступительной прелюдией и заключительной фугой в одной и той же тональности) показались аналогичными французской (органной) барочной мессе.
Напишите отзыв о статье "Органная месса"
Примечания
- ↑ Иногда за исключением Credo, которое следовало исполнять всей общиной, без прерывания органными интерлюдиями.
- ↑ Г. Бухнер. Fundamentum, ок.1525 г.
- ↑ П. Аттеньян (издатель). Tabulature pour le jeu d'orgues, 1531.
- ↑ Philipp ap Rhys. Рукопись библиотеки Британского музея Add 29996, ок.1540 г.
- ↑ Giaches Buus, рукопись из Castell'Arquato, ок.1540 г.
Литература
- Apel W. Geschichte der Orgel- und Klaviermusik bis 1700. Kassel: Bärenreiter-Verlag, 1967.
- Apel W. Organ Mass // Harvard Dictionary of Music. 2nd ed. Cambridge, Mass., 1969, p.622.
Отрывок, характеризующий Органная месса
В те два дня, которые прошли со времени этого известия и до посещения Ростова, княжна Марья не переставая думала о том, как ей должно держать себя в отношении Ростова. То она решала, что она не выйдет в гостиную, когда он приедет к тетке, что ей, в ее глубоком трауре, неприлично принимать гостей; то она думала, что это будет грубо после того, что он сделал для нее; то ей приходило в голову, что ее тетка и губернаторша имеют какие то виды на нее и Ростова (их взгляды и слова иногда, казалось, подтверждали это предположение); то она говорила себе, что только она с своей порочностью могла думать это про них: не могли они не помнить, что в ее положении, когда еще она не сняла плерезы, такое сватовство было бы оскорбительно и ей, и памяти ее отца. Предполагая, что она выйдет к нему, княжна Марья придумывала те слова, которые он скажет ей и которые она скажет ему; и то слова эти казались ей незаслуженно холодными, то имеющими слишком большое значение. Больше же всего она при свидании с ним боялась за смущение, которое, она чувствовала, должно было овладеть ею и выдать ее, как скоро она его увидит.Но когда, в воскресенье после обедни, лакей доложил в гостиной, что приехал граф Ростов, княжна не выказала смущения; только легкий румянец выступил ей на щеки, и глаза осветились новым, лучистым светом.
– Вы его видели, тетушка? – сказала княжна Марья спокойным голосом, сама не зная, как это она могла быть так наружно спокойна и естественна.
Когда Ростов вошел в комнату, княжна опустила на мгновенье голову, как бы предоставляя время гостю поздороваться с теткой, и потом, в самое то время, как Николай обратился к ней, она подняла голову и блестящими глазами встретила его взгляд. Полным достоинства и грации движением она с радостной улыбкой приподнялась, протянула ему свою тонкую, нежную руку и заговорила голосом, в котором в первый раз звучали новые, женские грудные звуки. M lle Bourienne, бывшая в гостиной, с недоумевающим удивлением смотрела на княжну Марью. Самая искусная кокетка, она сама не могла бы лучше маневрировать при встрече с человеком, которому надо было понравиться.
«Или ей черное так к лицу, или действительно она так похорошела, и я не заметила. И главное – этот такт и грация!» – думала m lle Bourienne.
Ежели бы княжна Марья в состоянии была думать в эту минуту, она еще более, чем m lle Bourienne, удивилась бы перемене, происшедшей в ней. С той минуты как она увидала это милое, любимое лицо, какая то новая сила жизни овладела ею и заставляла ее, помимо ее воли, говорить и действовать. Лицо ее, с того времени как вошел Ростов, вдруг преобразилось. Как вдруг с неожиданной поражающей красотой выступает на стенках расписного и резного фонаря та сложная искусная художественная работа, казавшаяся прежде грубою, темною и бессмысленною, когда зажигается свет внутри: так вдруг преобразилось лицо княжны Марьи. В первый раз вся та чистая духовная внутренняя работа, которою она жила до сих пор, выступила наружу. Вся ее внутренняя, недовольная собой работа, ее страдания, стремление к добру, покорность, любовь, самопожертвование – все это светилось теперь в этих лучистых глазах, в тонкой улыбке, в каждой черте ее нежного лица.
Ростов увидал все это так же ясно, как будто он знал всю ее жизнь. Он чувствовал, что существо, бывшее перед ним, было совсем другое, лучшее, чем все те, которые он встречал до сих пор, и лучшее, главное, чем он сам.
