Орден «За военные заслуги» (Болгария)

Орден «За военные заслуги»
Оригинальное название	Орден «За военна заслуга»
Страна	Болгария Болгария
Тип	орден
Кому вручается	военнослужащим
Основания награждения	за безупречную службу и особые заслуги
Статус	вручается
Статистика
Дата учреждения	царский 2 августа 1891 года республиканский 13 июня 2003 года
Очерёдность
Старшая награда	царская Орден «Святой Александр» республиканская Орден «Святые Кирилл и Мефодий»
Младшая награда	царская Орден «За заслуги» республиканская Медаль «За заслуги»
Соответствует	Царство Орден «За гражданские заслуги» Республика Орден «За гражданские заслуги» Орден «Мадарский всадник»

Орден «За военные заслуги» (болг. Орден «За военна заслуга») учреждён указом князя Фердинанда I 2 августа 1891 года. Орден предназначался для награждения военнослужащих за безупречную военную службу (в мирное время) и за особенные заслуги во время войны (с военным отличием).

Орден «За военные заслуги» был восстановлен, с некоторыми изменениями, 13 июня 2003 года и, в настоящее время, является государственной наградой Республики Болгария.

Положение о награде

Описание

Орден имел Великий крест , шесть степеней и две категории: с военным отличием (лавровый венец), выдававшимся во время войны и без военного отличия, выдававшимся в мирное время. Знак ордена представляет собой пизанский крест со скрещёнными мечами между раменами. Крест всех степеней, кроме VI-й, покрыт тёмно-красной эмалью и имеет подвесное звено в виде короны (кресты V-й и VI-й степеней могли быть также и без короны). Низшая степень ордена - VI-я, эмалью не покрывалась и была целиком серебристого цвета.

II-я степень, Большой офицерский крест

Награждались исключительно генералы. Напоминает крест I-й степени, но имеет размер 63мм. Носился на шейной ленте.

III-я степень, Командирский крест

Для награждения командиров полков (полковников и подполковников). Внешне напоминает крест II-й степени и имеет диаметр от 54мм до 63мм. Не имеет звезды. Носился на шейной ленте.

IV-я степень, Офицерский крест

Для награждения майоров, штабных офицеров и капитанов - ротных командиров. По виду схож с крестом III-й степени, но меньший по размеру - от 48мм до 51мм. Носился на желто-чёрно-белой треугольной ленте с розеткой - в мирное время, а во время войны - с военным отличием и на ленте ордена «За храбрость» без розетки.

V-я степень, Кавалерский крест

Для награждения ротных и взводных командиров до чина капитана, ополченцев, добровольцев сербско-болгарской войны, балканских войн и др. Имеет размеры от 48мм до 51мм. Не отличается в этом от креста IV-й степени, но изготовлен целиком из посеребрённого металла (за исключением эмалированных деталей). Ещё одним отличием от креста IV-й степени, является отсутствие розетки на ленте. Существуют эмиссии как с короной, так и без. В мирное время вручался на обычной ленте, а во время войны - с военным отличием в виде лаврового венка лицевой стороне ордена и на ленте ордена «За храбрость».

VI-я степень, Серебряный крест

Для награждения подофицеров, ополченцев, добровольцев сербско-болгарской войны, балканских войн и др. Изготовлен целиком из посеребрённого метала, без эмали, с короной или без короны (середина которой также не имеет эмали). Диаметр креста 46мм. Шестая степень ордена не имела эмиссии с военным отличием на лицевой стороне креста. В мирное время вручался на обычной ленте, а во время войны - на ленте ордена «За храбрость».

Знаки ордена

Орден «За военные заслуги»
I-я степень	II-степень	III-степень

Ссылки

• [im.cablebg.net/clients/zomrb-03.htm Закон за ордените и медалите на Република България, 21 мая 2004 года]  (болг.)

Литература

• Денков, В. (2001) Български ордени и медали, София: Кибела.
• Павлов. П. (2003) Български ордени и медали, ????: ????.
• Петров, T. (2000) Ордени и медали в България, София: ????.

См. также

• Награды Болгарии

Отрывок, характеризующий Орден «За военные заслуги» (Болгария)

Сознание того, что это так будет, и всегда так будет, лежало и лежит в душе русского человека. И сознание это и, более того, предчувствие того, что Москва будет взята, лежало в русском московском обществе 12 го года. Те, которые стали выезжать из Москвы еще в июле и начале августа, показали, что они ждали этого. Те, которые выезжали с тем, что они могли захватить, оставляя дома и половину имущества, действовали так вследствие того скрытого (latent) патриотизма, который выражается не фразами, не убийством детей для спасения отечества и т. п. неестественными действиями, а который выражается незаметно, просто, органически и потому производит всегда самые сильные результаты.
«Стыдно бежать от опасности; только трусы бегут из Москвы», – говорили им. Растопчин в своих афишках внушал им, что уезжать из Москвы было позорно. Им совестно было получать наименование трусов, совестно было ехать, но они все таки ехали, зная, что так надо было. Зачем они ехали? Нельзя предположить, чтобы Растопчин напугал их ужасами, которые производил Наполеон в покоренных землях. Уезжали, и первые уехали богатые, образованные люди, знавшие очень хорошо, что Вена и Берлин остались целы и что там, во время занятия их Наполеоном, жители весело проводили время с обворожительными французами, которых так любили тогда русские мужчины и в особенности дамы.
Они ехали потому, что для русских людей не могло быть вопроса: хорошо ли или дурно будет под управлением французов в Москве. Под управлением французов нельзя было быть: это было хуже всего. Они уезжали и до Бородинского сражения, и еще быстрее после Бородинского сражения, невзирая на воззвания к защите, несмотря на заявления главнокомандующего Москвы о намерении его поднять Иверскую и идти драться, и на воздушные шары, которые должны были погубить французов, и несмотря на весь тот вздор, о котором нисал Растопчин в своих афишах. Они знали, что войско должно драться, и что ежели оно не может, то с барышнями и дворовыми людьми нельзя идти на Три Горы воевать с Наполеоном, а что надо уезжать, как ни жалко оставлять на погибель свое имущество. Они уезжали и не думали о величественном значении этой громадной, богатой столицы, оставленной жителями и, очевидно, сожженной (большой покинутый деревянный город необходимо должен был сгореть); они уезжали каждый для себя, а вместе с тем только вследствие того, что они уехали, и совершилось то величественное событие, которое навсегда останется лучшей славой русского народа. Та барыня, которая еще в июне месяце с своими арапами и шутихами поднималась из Москвы в саратовскую деревню, с смутным сознанием того, что она Бонапарту не слуга, и со страхом, чтобы ее не остановили по приказанию графа Растопчина, делала просто и истинно то великое дело, которое спасло Россию. Граф же Растопчин, который то стыдил тех, которые уезжали, то вывозил присутственные места, то выдавал никуда не годное оружие пьяному сброду, то поднимал образа, то запрещал Августину вывозить мощи и иконы, то захватывал все частные подводы, бывшие в Москве, то на ста тридцати шести подводах увозил делаемый Леппихом воздушный шар, то намекал на то, что он сожжет Москву, то рассказывал, как он сжег свой дом и написал прокламацию французам, где торжественно упрекал их, что они разорили его детский приют; то принимал славу сожжения Москвы, то отрекался от нее, то приказывал народу ловить всех шпионов и приводить к нему, то упрекал за это народ, то высылал всех французов из Москвы, то оставлял в городе г жу Обер Шальме, составлявшую центр всего французского московского населения, а без особой вины приказывал схватить и увезти в ссылку старого почтенного почт директора Ключарева; то сбирал народ на Три Горы, чтобы драться с французами, то, чтобы отделаться от этого народа, отдавал ему на убийство человека и сам уезжал в задние ворота; то говорил, что он не переживет несчастия Москвы, то писал в альбомы по французски стихи о своем участии в этом деле, – этот человек не понимал значения совершающегося события, а хотел только что то сделать сам, удивить кого то, что то совершить патриотически геройское и, как мальчик, резвился над величавым и неизбежным событием оставления и сожжения Москвы и старался своей маленькой рукой то поощрять, то задерживать течение громадного, уносившего его вместе с собой, народного потока.


Элен, возвратившись вместе с двором из Вильны в Петербург, находилась в затруднительном положении.
В Петербурге Элен пользовалась особым покровительством вельможи, занимавшего одну из высших должностей в государстве. В Вильне же она сблизилась с молодым иностранным принцем. Когда она возвратилась в Петербург, принц и вельможа были оба в Петербурге, оба заявляли свои права, и для Элен представилась новая еще в ее карьере задача: сохранить свою близость отношений с обоими, не оскорбив ни одного.