Орден «За заслуги перед Республикой Дагестан»
Поделись знанием:
В балагане, в который поступил Пьер и в котором он пробыл четыре недели, было двадцать три человека пленных солдат, три офицера и два чиновника.
Все они потом как в тумане представлялись Пьеру, но Платон Каратаев остался навсегда в душе Пьера самым сильным и дорогим воспоминанием и олицетворением всего русского, доброго и круглого. Когда на другой день, на рассвете, Пьер увидал своего соседа, первое впечатление чего то круглого подтвердилось вполне: вся фигура Платона в его подпоясанной веревкою французской шинели, в фуражке и лаптях, была круглая, голова была совершенно круглая, спина, грудь, плечи, даже руки, которые он носил, как бы всегда собираясь обнять что то, были круглые; приятная улыбка и большие карие нежные глаза были круглые.
Платону Каратаеву должно было быть за пятьдесят лет, судя по его рассказам о походах, в которых он участвовал давнишним солдатом. Он сам не знал и никак не мог определить, сколько ему было лет; но зубы его, ярко белые и крепкие, которые все выкатывались своими двумя полукругами, когда он смеялся (что он часто делал), были все хороши и целы; ни одного седого волоса не было в его бороде и волосах, и все тело его имело вид гибкости и в особенности твердости и сносливости.
Лицо его, несмотря на мелкие круглые морщинки, имело выражение невинности и юности; голос у него был приятный и певучий. Но главная особенность его речи состояла в непосредственности и спорости. Он, видимо, никогда не думал о том, что он сказал и что он скажет; и от этого в быстроте и верности его интонаций была особенная неотразимая убедительность.
Физические силы его и поворотливость были таковы первое время плена, что, казалось, он не понимал, что такое усталость и болезнь. Каждый день утром а вечером он, ложась, говорил: «Положи, господи, камушком, подними калачиком»; поутру, вставая, всегда одинаково пожимая плечами, говорил: «Лег – свернулся, встал – встряхнулся». И действительно, стоило ему лечь, чтобы тотчас же заснуть камнем, и стоило встряхнуться, чтобы тотчас же, без секунды промедления, взяться за какое нибудь дело, как дети, вставши, берутся за игрушки. Он все умел делать, не очень хорошо, но и не дурно. Он пек, парил, шил, строгал, тачал сапоги. Он всегда был занят и только по ночам позволял себе разговоры, которые он любил, и песни. Он пел песни, не так, как поют песенники, знающие, что их слушают, но пел, как поют птицы, очевидно, потому, что звуки эти ему было так же необходимо издавать, как необходимо бывает потянуться или расходиться; и звуки эти всегда бывали тонкие, нежные, почти женские, заунывные, и лицо его при этом бывало очень серьезно.
Попав в плен и обросши бородою, он, видимо, отбросил от себя все напущенное на него, чуждое, солдатское и невольно возвратился к прежнему, крестьянскому, народному складу.
– Солдат в отпуску – рубаха из порток, – говаривал он. Он неохотно говорил про свое солдатское время, хотя не жаловался, и часто повторял, что он всю службу ни разу бит не был. Когда он рассказывал, то преимущественно рассказывал из своих старых и, видимо, дорогих ему воспоминаний «христианского», как он выговаривал, крестьянского быта. Поговорки, которые наполняли его речь, не были те, большей частью неприличные и бойкие поговорки, которые говорят солдаты, но это были те народные изречения, которые кажутся столь незначительными, взятые отдельно, и которые получают вдруг значение глубокой мудрости, когда они сказаны кстати.
Часто он говорил совершенно противоположное тому, что он говорил прежде, но и то и другое было справедливо. Он любил говорить и говорил хорошо, украшая свою речь ласкательными и пословицами, которые, Пьеру казалось, он сам выдумывал; но главная прелесть его рассказов состояла в том, что в его речи события самые простые, иногда те самые, которые, не замечая их, видел Пьер, получали характер торжественного благообразия. Он любил слушать сказки, которые рассказывал по вечерам (всё одни и те же) один солдат, но больше всего он любил слушать рассказы о настоящей жизни. Он радостно улыбался, слушая такие рассказы, вставляя слова и делая вопросы, клонившиеся к тому, чтобы уяснить себе благообразие того, что ему рассказывали. Привязанностей, дружбы, любви, как понимал их Пьер, Каратаев не имел никаких; но он любил и любовно жил со всем, с чем его сводила жизнь, и в особенности с человеком – не с известным каким нибудь человеком, а с теми людьми, которые были перед его глазами. Он любил свою шавку, любил товарищей, французов, любил Пьера, который был его соседом; но Пьер чувствовал, что Каратаев, несмотря на всю свою ласковую нежность к нему (которою он невольно отдавал должное духовной жизни Пьера), ни на минуту не огорчился бы разлукой с ним. И Пьер то же чувство начинал испытывать к Каратаеву.
Платон Каратаев был для всех остальных пленных самым обыкновенным солдатом; его звали соколик или Платоша, добродушно трунили над ним, посылали его за посылками. Но для Пьера, каким он представился в первую ночь, непостижимым, круглым и вечным олицетворением духа простоты и правды, таким он и остался навсегда.
Платон Каратаев ничего не знал наизусть, кроме своей молитвы. Когда он говорил свои речи, он, начиная их, казалось, не знал, чем он их кончит.
Когда Пьер, иногда пораженный смыслом его речи, просил повторить сказанное, Платон не мог вспомнить того, что он сказал минуту тому назад, – так же, как он никак не мог словами сказать Пьеру свою любимую песню. Там было: «родимая, березанька и тошненько мне», но на словах не выходило никакого смысла. Он не понимал и не мог понять значения слов, отдельно взятых из речи. Каждое слово его и каждое действие было проявлением неизвестной ему деятельности, которая была его жизнь. Но жизнь его, как он сам смотрел на нее, не имела смысла как отдельная жизнь. Она имела смысл только как частица целого, которое он постоянно чувствовал. Его слова и действия выливались из него так же равномерно, необходимо и непосредственно, как запах отделяется от цветка. Он не мог понять ни цены, ни значения отдельно взятого действия или слова.
| Орден «За заслуги перед Республикой Дагестан» | |||
| |||
| Девиз |
Честь, достоинство и слава | ||
|---|---|---|---|
| Страна | |||
| Тип | |||
| Статус |
вручается | ||
| Статистика | |||
| Дата учреждения | |||
Орден «За заслуги перед Республикой Дагестан» — высшая награда Республики Дагестан, учреждённая 2 октября 1995 года Указом Президента Республики Дагестан М. Алиевым, в соответствии со статьей 7.2 Закона Республики Дагестан № 6 «О государственных наградах Республики Дагестан».
Правила награждения
Орден «За заслуги перед Республикой Дагестан» предназначен для награждения граждан за особо выдающиеся заслуги, связанные с укреплением российской республики Дагестан, социально-экономическим развитием республики, научно-исследовательской деятельностью, развитием культуры и искусства, выдающимися спортивными достижениями, укреплением мира, дружбы и сотрудничества между народами.
Описание ордена
Орден «За заслуги перед Республикой Дагестан» изготавливается из серебра с позолотой. представляет собой серебряную четырнадцатилучевую звезду с чередующимися остроугольными и тупоугольными лучами, выполненными в виде сияния. По краям звезда имеет выпуклую кайму в виде бортика, покрытую зернью. В центре звезды — круглый серебряный медальон с рельефным позолоченным изображением Государственного герба Республики Дагестан. По окружности медальона — покрытая красной эмалью кайма. По кайме надпись позолоченными прямыми рельефными буквами: «ЧЕСТЬ, ДОСТОИНСТВО И СЛАВА». В нижней части каймы — позолоченные перекрещивающиеся лавровые ветви, перевитые у основания лентой.
На оборотной стороне знака ордена надпись в пять строк, выполненная прямыми рельефными буквами: «ЗА ЗАСЛУГИ ПЕРЕД РЕСПУБЛИКОЙ ДАГЕСТАН».
Диаметр звезды — 40 мм.
Знак ордена при помощи ушка и кольца соединяется с прямоугольной серебристой колодкой, обтянутой шелковой муаровой лентой из трех равновеликих полос цветов Государственного флага Республики Дагестан — зелёного, синего и красного.
Ширина ленты — 24 мм.
В нижней части колодки — позолоченные перекрещивающиеся лавровые ветви, перевитые у основания лентой. Высота колодки — 35 мм.[1]
Награждённые
- Сабир Кехлеров
- Мурад Кажлаев
- Татьяна Голикова
- Ахмад-хаджи Абдулаев
- Рамазан Абдулатипов
- Гаджи Гаджиев
- Гаджи Махачев
- Ванати Алиев
- Ширвани Чалаев
- Муху Алиев
- Хизри Шихсаидов
- Джамаладин Гасанов
- Сулейман Керимов (апрель 2013 г.)[2]
- Самюэль Это’о (март 2014 г.)[3]
- Муртазали Рабаданов (апрель 2014 г.)[4]
- Магомед Сулейманов (май 2014 г.)[5]
- Владимир Путин (сентябрь 2014 г.)[6]
- Александр Хлопонин (сентябрь 2015 г.)[7]
- Лев Кузнецов (март 2016 г.)[8][www.rgvktv.ru/kultura/39546]
- Рамазан Шахнавазов
- Казиев, Шапи Магомедович (апрель 2016 г.)[9]
- Иса Нурмагомедов - глава МО "Унцукульский район" (апрель 2016 г.)[10]
- Набиюла Карачаев (июль 2016)[11]
Напишите отзыв о статье "Орден «За заслуги перед Республикой Дагестан»"
Примечания
- ↑ [president.e-dag.ru/novosti/?tx_ttnews%5Btt_news%5D=4239&cHash=08a9cfb35a Об утверждении описания ордена «За заслуги перед Республикой Дагестан»]
- ↑ [chernovik.net/content/lenta-novostey/suleyman-kerimov-poluchil-orden-za-zaslugi-pered-respublikoy-dagestan Сулейман Керимов получил орден "За заслуги перед Республикой Дагестан"]. Черновик (17 апреля 2013). Проверено 11 ноября 2014.
- ↑ [www.rgvktv.ru/news/24044 Рамазан Абдулатипов вручил Самуэлю Это`О орден "За заслуги перед]. РГВК «Дагестан» (11 марта 2014). Проверено 28 января 2015.
- ↑ Алиев, Тимур [www.rg.ru/2014/04/04/reg-skfo/suleymanov-anons.html И.о. мэра Махачкалы стал Магомед Сулейманов]. Российская газета (4 апреля 2014). Проверено 28 января 2015.
- ↑ [kavpolit.com/articles/io_mera_mahachkaly_nagradili_ordenom_za_zaslugi_pe-5124/ И.о. мэра Махачкалы наградили орденом "За заслуги перед Республикой Дагестан"]. КАВПОЛИТ (27 мая 2014). Проверено 11 ноября 2014.
- ↑ Абдурашидов, Азнаур [www.riadagestan.ru/news/president/ramazan_abdulatipov_podpisal_ukaz_o_nagrazhdenii_vladimira_putina_ordenom_za_zaslugi_pered_respublikoy_dagestan/ Рамазан Абдулатипов подписал Указ о награждении Владимира Путина орденом «За заслуги перед Республикой Дагестан»]. РИА «Дагестан» (15 сентября 2014). Проверено 11 ноября 2014.
- ↑ [president.e-dag.ru/novosti/v-centre-vnimaniya/prazdnovanie-2000-letiya-derbenta-uvenchalos-krasochnym-predstavleniem-na-kreposti-naryn-kala Празднование 2000-летия Дербента].
- ↑ [president.e-dag.ru/novosti/v-centre-vnimaniya/lvu-kuznetsovu-vruchili-vysshuyu-nagradu-respubliki-dagestan Пленарная сессия 2 форума промышленников и предпринимателей Дагестана].
- ↑ Зоя Гасанбекова. [www.rgvktv.ru/kultura/39546 Глава Дагестана наградил Шапи Казиева Орденом за заслуги перед Республикой Дагестан]. www.rgvktv.ru. Проверено 20 апреля 2016.
- ↑ [uncukul.ru/main/696-na-yubileynom-meropriyatii-rabotnikam-organizaciy-rayona-vruchili-zvaniya-pochetnye-gramoty-glavy-rd.html На юбилейном мероприятии работникам организаций района вручили звания Почетные грамоты Главы РД]. Проверено 1 мая 2016.
- ↑ [www.riadagestan.ru/news/company_news/ministr_nabiyula_karachaev_nagrazhden_ordenom_za_zaslugi_pered_respublikoy_dagestan/ Министр Набиюла Карачаев награжден орденом «За заслуги перед Республикой Дагестан»]. Проверено 6 октября 2016.
Отрывок, характеризующий Орден «За заслуги перед Республикой Дагестан»
Наружи слышались где то вдалеке плач и крики, и сквозь щели балагана виднелся огонь; но в балагане было тихо и темно. Пьер долго не спал и с открытыми глазами лежал в темноте на своем месте, прислушиваясь к мерному храпенью Платона, лежавшего подле него, и чувствовал, что прежде разрушенный мир теперь с новой красотой, на каких то новых и незыблемых основах, воздвигался в его душе.В балагане, в который поступил Пьер и в котором он пробыл четыре недели, было двадцать три человека пленных солдат, три офицера и два чиновника.
Все они потом как в тумане представлялись Пьеру, но Платон Каратаев остался навсегда в душе Пьера самым сильным и дорогим воспоминанием и олицетворением всего русского, доброго и круглого. Когда на другой день, на рассвете, Пьер увидал своего соседа, первое впечатление чего то круглого подтвердилось вполне: вся фигура Платона в его подпоясанной веревкою французской шинели, в фуражке и лаптях, была круглая, голова была совершенно круглая, спина, грудь, плечи, даже руки, которые он носил, как бы всегда собираясь обнять что то, были круглые; приятная улыбка и большие карие нежные глаза были круглые.
Платону Каратаеву должно было быть за пятьдесят лет, судя по его рассказам о походах, в которых он участвовал давнишним солдатом. Он сам не знал и никак не мог определить, сколько ему было лет; но зубы его, ярко белые и крепкие, которые все выкатывались своими двумя полукругами, когда он смеялся (что он часто делал), были все хороши и целы; ни одного седого волоса не было в его бороде и волосах, и все тело его имело вид гибкости и в особенности твердости и сносливости.
Лицо его, несмотря на мелкие круглые морщинки, имело выражение невинности и юности; голос у него был приятный и певучий. Но главная особенность его речи состояла в непосредственности и спорости. Он, видимо, никогда не думал о том, что он сказал и что он скажет; и от этого в быстроте и верности его интонаций была особенная неотразимая убедительность.
Физические силы его и поворотливость были таковы первое время плена, что, казалось, он не понимал, что такое усталость и болезнь. Каждый день утром а вечером он, ложась, говорил: «Положи, господи, камушком, подними калачиком»; поутру, вставая, всегда одинаково пожимая плечами, говорил: «Лег – свернулся, встал – встряхнулся». И действительно, стоило ему лечь, чтобы тотчас же заснуть камнем, и стоило встряхнуться, чтобы тотчас же, без секунды промедления, взяться за какое нибудь дело, как дети, вставши, берутся за игрушки. Он все умел делать, не очень хорошо, но и не дурно. Он пек, парил, шил, строгал, тачал сапоги. Он всегда был занят и только по ночам позволял себе разговоры, которые он любил, и песни. Он пел песни, не так, как поют песенники, знающие, что их слушают, но пел, как поют птицы, очевидно, потому, что звуки эти ему было так же необходимо издавать, как необходимо бывает потянуться или расходиться; и звуки эти всегда бывали тонкие, нежные, почти женские, заунывные, и лицо его при этом бывало очень серьезно.
Попав в плен и обросши бородою, он, видимо, отбросил от себя все напущенное на него, чуждое, солдатское и невольно возвратился к прежнему, крестьянскому, народному складу.
– Солдат в отпуску – рубаха из порток, – говаривал он. Он неохотно говорил про свое солдатское время, хотя не жаловался, и часто повторял, что он всю службу ни разу бит не был. Когда он рассказывал, то преимущественно рассказывал из своих старых и, видимо, дорогих ему воспоминаний «христианского», как он выговаривал, крестьянского быта. Поговорки, которые наполняли его речь, не были те, большей частью неприличные и бойкие поговорки, которые говорят солдаты, но это были те народные изречения, которые кажутся столь незначительными, взятые отдельно, и которые получают вдруг значение глубокой мудрости, когда они сказаны кстати.
Часто он говорил совершенно противоположное тому, что он говорил прежде, но и то и другое было справедливо. Он любил говорить и говорил хорошо, украшая свою речь ласкательными и пословицами, которые, Пьеру казалось, он сам выдумывал; но главная прелесть его рассказов состояла в том, что в его речи события самые простые, иногда те самые, которые, не замечая их, видел Пьер, получали характер торжественного благообразия. Он любил слушать сказки, которые рассказывал по вечерам (всё одни и те же) один солдат, но больше всего он любил слушать рассказы о настоящей жизни. Он радостно улыбался, слушая такие рассказы, вставляя слова и делая вопросы, клонившиеся к тому, чтобы уяснить себе благообразие того, что ему рассказывали. Привязанностей, дружбы, любви, как понимал их Пьер, Каратаев не имел никаких; но он любил и любовно жил со всем, с чем его сводила жизнь, и в особенности с человеком – не с известным каким нибудь человеком, а с теми людьми, которые были перед его глазами. Он любил свою шавку, любил товарищей, французов, любил Пьера, который был его соседом; но Пьер чувствовал, что Каратаев, несмотря на всю свою ласковую нежность к нему (которою он невольно отдавал должное духовной жизни Пьера), ни на минуту не огорчился бы разлукой с ним. И Пьер то же чувство начинал испытывать к Каратаеву.
Платон Каратаев был для всех остальных пленных самым обыкновенным солдатом; его звали соколик или Платоша, добродушно трунили над ним, посылали его за посылками. Но для Пьера, каким он представился в первую ночь, непостижимым, круглым и вечным олицетворением духа простоты и правды, таким он и остался навсегда.
Платон Каратаев ничего не знал наизусть, кроме своей молитвы. Когда он говорил свои речи, он, начиная их, казалось, не знал, чем он их кончит.
Когда Пьер, иногда пораженный смыслом его речи, просил повторить сказанное, Платон не мог вспомнить того, что он сказал минуту тому назад, – так же, как он никак не мог словами сказать Пьеру свою любимую песню. Там было: «родимая, березанька и тошненько мне», но на словах не выходило никакого смысла. Он не понимал и не мог понять значения слов, отдельно взятых из речи. Каждое слово его и каждое действие было проявлением неизвестной ему деятельности, которая была его жизнь. Но жизнь его, как он сам смотрел на нее, не имела смысла как отдельная жизнь. Она имела смысл только как частица целого, которое он постоянно чувствовал. Его слова и действия выливались из него так же равномерно, необходимо и непосредственно, как запах отделяется от цветка. Он не мог понять ни цены, ни значения отдельно взятого действия или слова.
