Орден «Победа»

Орден «Победа»
Оригинальное название	орден «Победа»
Страна	СССР
Тип	высший военный орден
Кому вручается	лицам высшего командного состава Красной армии
Основания награждения	за успешное проведение таких боевых операций в масштабе одного или нескольких фронтов, в результате которых в корне меняется обстановка в пользу Красной армии
Статус	не вручается
Статистика
Параметры	расстояние между противолежащими вершинами звезды — 72 мм, общий вес — 78 г: платина — 47 г, золото — 2 г, серебро — 19 г, рубины — 25 карат, бриллианты — 16 карат.
Дата учреждения	8 ноября 1943 года
Первое награждение	10 апреля 1944 года
Последнее награждение	9 сентября 1945 года (20 февраля 1978 года)
Количество награждений	20 (19)
Очерёдность
Старшая награда	нет
Младшая награда	нет

Орден «Победа» — высший военный орден СССР, был учреждён указом Президиума Верховного Совета СССР от 8 ноября 1943 года об учреждении ордена «Победа» одновременно с солдатским орденом Славы. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 18 августа 1944 года утверждены образец и описание ленты ордена «Победа», а также порядок ношения планки с лентой ордена. Всего было 20 награждений и семнадцать кавалеров (трое награждались дважды, один лишён награды посмертно).

История

История создания

В 1943 году, после коренного перелома в ходе Великой Отечественной войны, у руководства страны возникла необходимость в учреждении высшего военного ордена, к которому можно было представлять особо отличившихся полководцев. Работу над эскизом этой награды поручили сразу нескольким художникам-медальерам.

Первоначально награде предполагалось дать название «За верность Родине».

Одним из первых, в июле 1943 года, представил на рассмотрение проект ордена офицер штаба управления тыла Советской Армии полковник Н. С. Неёлов. Однако, этот проект не был одобрен и работа над созданием эскиза награды была продолжена. Среди различных вариантов предпочтение было отдано эскизу главного художника технического комитета Главного интендантского управления тыла А. И. Кузнецова, уже являвшегося автором ордена Отечественной войны. Первый образец ордена был представлен И. В. Сталину 25 октября 1943 года. Проект ордена, представлявшего собой пятиконечную звезду с центральным круглым медальоном, на котором были размещены погрудные профильные барельефы Ленина и Сталина (как и в предшествующем проекте Неёлова) Верховным Главнокомандующим одобрен не был. Сталин высказал пожелание поместить в центре медальона изображение Спасской башни Кремля. 29 октября Кузнецов представил несколько новых эскизов, из которых Сталин выбрал один — с надписью «Победа». Кроме того, художнику было поручено несколько подкорректировать внешний вид ордена: укрупнить размеры Спасской башни и фрагмента Кремлёвской стены, фон сделать голубым, а также изменить размеры расходящихся лучей между вершинами красной звезды (так называемые штралы). 5 ноября был готов пробный экземпляр ордена, изготовленный из платины, бриллиантов и рубинов, который и был окончательно одобрен. Всего Кузнецовым было предложено более пятнадцати различных вариантов ордена.

Поскольку для изготовления ордена необходимы были драгоценные металлы (платина и золото), бриллианты и рубины, выполнение заказа на производство знаков ордена было поручено мастерам Московской ювелирно-часовой фабрики, что явилось уникальным случаем — «Победа» стал единственным из всех отечественных орденов, выполненным не на Монетном дворе. Предполагалось изготовить 30 знаков ордена. По расчётам специалистов, на каждый орден требовалось 180 (с учётом на порчу) бриллиантов, 50 розочек и 300 граммов платины. По распоряжению Совнаркома Главювелирторгу было отпущено 5400 бриллиантов, 1500 розочек и 9 килограммов чистой платины. В процессе изготовления ордена мастер высшей квалификации Московской ювелирно-часовой фабрики И. Ф. Казённов столкнулся со следующей проблемой: природные рубины имели различные оттенки красного и собрать из них даже один орден, выдержав цвет, не представлялось возможным. Тогда было принято решение использовать искусственные рубины, из которых можно было нарезать нужное количество заготовок одинаковой окраски.

Из воспоминаний мастера И. Ф. Казённова:

С меня, собственно, и начиналось изготовление ордена. Я делал заготовки. Сначала из листовой платины надо было вырезать основную звезду и ту, из которой потом получались штралы. Маленькой ручной, самодельной дрелью высверливал и затем отбивал гнезда под бриллианты и рубины. Далее заготовка попадала в шлифовку. Под каждый камень шлифовальщик готовил место, делал «зеркало». Вот такие «зеркала» шлифовал Я. И. Батин под бриллианты к «Победе». Потом звёзды поступали в закрепку, где работали мастера А. О. Государев, П. М. Максимов, М. И. Филинов. Целыми днями корпели они над верстаками, как бы вживляя в металл сотни и сотни камушков. В последнюю очередь закрепщики наносили на контуры звезды и штралов "гризант" - украшения из мелких поперечных бугорков и углублений.

Первые награждения 1944-го года

Первое награждение состоялось 10 апреля 1944 года. Обладателем ордена № 1 стал командующий 1-м Украинским фронтом Маршал Советского Союза Г. К. Жуков. Орден № 2 получил начальник Генерального штаба Маршал Советского Союза А. М. Василевский. Орденом «Победа» № 3 был награждён Верховный Главнокомандующий Маршал Советского Союза И. В. Сталин. Все они отмечены этой наградой за освобождение Правобережной Украины.

В своей книге «Воспоминания и размышления» Г. К. Жуков написал об этом событии:

Позвонив А. И. Антонову, я узнал, что его тоже вызвали к Верховному. Не трудно было догадаться, что перед встречей со мной И. В. Сталин хотел ознакомиться с последней обстановкой и соображениями Генерального штаба. Когда я вошёл в кабинет Верховного, там уже были А. И. Антонов, командующий бронетанковыми войсками маршал Я. Н. Федоренко и командующий ВВС генерал-полковник А. А. Новиков, а также заместитель Председателя Совета Народных Комиссаров В. А. Малышев. Поздоровавшись, Верховный спросил, был ли я у Николая Михайловича Шверника. Я ответил, что нет. — Надо зайти и получить орден Победы. Я поблагодарил Верховного Главнокомандующего за высокую награду.

Маршал Советского Союза А. М. Василевский в своей книге «Дело всей жизни» написал о награждении орденом так:

День 10 апреля, когда Одесса праздновала изгнание немецко-румынских фашистов, памятен мне вдвойне. В этот день мне стало известно, что я награждён высшим военным орденом «Победа». Я получил этот орден за № 2, а № 1 стоял на вручённом Георгию Константиновичу Жукову. Наградная формулировка гласила: «За умелое выполнение заданий Верховного Главнокомандования по руководству боевыми операциями большого масштаба, в результате которых достигнуты выдающиеся успехи в деле разгрома немецко-фашистских захватчиков». Первым меня поздравил по телефону, ещё до опубликования Указа Президиума Верховного Совета СССР, Верховный Главнокомандующий. Он сказал, что я награждаюсь не только за освобождение Донбасса и Украины, а и за предстоящее освобождение Крыма, на который мне следует переключить теперь своё внимание, не забывая одновременно о 3-м Украинском фронте.

Конец войны

Следующие награждения прошли только через год: 30 марта 1945 года кавалерами ордена стали командующий 1-м Белорусским фронтом Маршал Советского Союза Г. К. Жуков — за умелое выполнение заданий Верховного Главнокомандования (второй орден), командующий 2-м Белорусским фронтом Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский — за освобождение Польши, и командующий 1-м Украинским фронтом Маршал Советского Союза И. С. Конев — за освобождение Польши и форсирование Одера.

Указом от 19 апреля 1945 года вторым орденом был награждён командующий 3-м Белорусским фронтом Маршал Советского Союза А. М. Василевский — за взятие Кёнигсберга и освобождение Восточной Пруссии, с формулировкой: «За умелое выполнение заданий Верховного Главнокомандования по руководству боевыми операциями большого масштаба в результате которых достигнуты выдающиеся успехи в деле разгрома немецко-фашистских войск».

26 апреля того же года были награждены ещё двое: командующий 2-м Украинским фронтом Маршал Советского Союза Р. Я. Малиновский и командующий 3-м Украинским фронтом Маршал Советского Союза Ф. И. Толбухин. Оба были награждены за освобождение в тяжелых, кровопролитных сражениях территорий Венгрии и Австрии.

31 мая указом Президиума Верховного Совета СССР был награждён командующий Ленинградским фронтом Маршал Советского Союза Л. А. Говоров — за разгром немецких войск под Ленинградом и в Прибалтике.

4 июня орденом «Победа» за планирование боевых операций и координацию действий фронтов в течение всей войны были награждены ещё двое военачальников: представитель Ставки Верховного Главнокомандования Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко и начальник Генерального штаба генерал армии А. И. Антонов.

Указом от 26 июня 1945 года И. В. Сталин был второй раз награждён орденом «Победа».

По итогам войны с Японией 8 сентября 1945 года кавалером ордена «Победа» стал командующий Дальневосточным фронтом Маршал Советского Союза К. А. Мерецков.

Награждение союзников

После окончания войны было принято решение наградить орденом «Победа» военачальников союзных войск. Указом от 5 июня 1945 года «за выдающиеся успехи в проведении боевых операций большого масштаба, в результате которых была достигнута победа Объединённых наций над гитлеровской Германией» были награждены:

• Генерал армии США Дуайт Эйзенхауэр
• Фельдмаршал сэр Бернард Лоу Монтгомери

Король Румынии Михай I Гогенцоллерн-Зигмаринген 23 августа 1944 года арестовал сотрудничавших с гитлеровской Германией членов правительства Румынии. За этот поступок Михай 6 июля 1945 года был награждён орденом «Победа» с формулировкой «За мужественный акт решительного поворота политики Румынии в сторону разрыва с гитлеровской Германией и союза с Объединёнными Нациями в момент, когда ещё не определилось ясно поражение Германии».

Маршал Польши Михал Роля-Жимерский был награждён орденом 9 августа 1945 года «за выдающиеся заслуги в деле организации вооружённых сил Польши и за успешное проведение боевых операций Войска Польского в решающих битвах против общего врага — гитлеровской Германии».

Последним иностранным кавалером ордена «Победа» стал 9 сентября 1945 года Маршал Югославии Иосип Броз Тито «за выдающиеся успехи в проведении боевых операций большого масштаба, способствующих достижению победы Объединённых Наций над гитлеровской Германией».

В 1966 году орденом «Победа» предполагалось наградить Президента Франции Шарля де Голля во время его визита в СССР, но награждение так и не состоялось.

Орден «Победа» у Л. И. Брежнева

20 февраля 1978 года Президиум Верховного Совета СССР принял указ о награждении Генерального секретаря ЦК КПСС, Председателя Президиума Верховного Совета СССР, Председателя Совета обороны СССР Маршала Советского Союза Л. И. Брежнева орденом «Победа», что букве статута не соответствовало. Однако Президиум Верховного Совета СССР зачастую не руководствовался буквально статутом орденов и во время войны: известны, например, награждения орденом «Победа» лиц, не занимавших постов в высшем командном составе Красной Армии (а именно, всех иностранных кавалеров), или награждения полководческим орденом Суворова оружейников В. Г. Грабина и Ф. В. Токарева, а также награждения воинских частей орденами, предназначенными по статуту для командного состава (орденами Кутузова, Суворова, Нахимова, Ушакова, Богдана Хмельницкого).

21 сентября 1989 года Председатель Верховного Совета СССР М. С. Горбачёв подписал указ Президиума Верховного Совета СССР об отмене награждения Л. И. Брежнева орденом «Победа» с формулировкой «как противоречащего статуту ордена».

Кавалеры ордена

№	Фото	Имя кавалера	Дата награждения	Звание/Должность	Причина награждения
1		Жуков, Георгий Константинович	10 апреля 1944 года	Маршал Советского Союза	«За освобождение правобережной Украины»
			30 марта 1945 года		«За умелое выполнение заданий Верховного Главнокомандования»
2		Василевский, Александр Михайлович	10 апреля 1944 года	Маршал Советского Союза	«За освобождение правобережной Украины»
			19 апреля 1945 года		«За планирование боевых операций и координацию действий фронтов»
3		Сталин, Иосиф Виссарионович	29 июля 1944 года	Маршал Советского Союза	«За освобождение правобережной Украины»
			26 июня 1945 года	Генералиссимус Советского Союза (присвоено 27 июня)	«За победу над Германией»
4		Конев, Иван Степанович	30 марта 1945 года	Маршал Советского Союза	«За освобождение Польши и форсирование Одера»
5		Рокоссовский, Константин Константинович	30 марта 1945 года	Маршал Советского Союза	«За освобождение Польши»
6		Малиновский, Родион Яковлевич	26 апреля 1945 года	Маршал Советского Союза	«За освобождение территории Австрии и Венгрии»
7		Толбухин, Фёдор Иванович	26 апреля 1945 года	Маршал Советского Союза	«За освобождение территории Австрии и Венгрии»
8		Говоров, Леонид Александрович	31 мая 1945 года	Маршал Советского Союза	«За разгром немецких войск под Ленинградом и в Прибалтике»
9		Тимошенко, Семён Константинович	4 июня 1945 года	Маршал Советского Союза	«За планирование боевых операций и координацию действий фронтов»
10		Антонов, Алексей Иннокентьевич	4 июня 1945 года	Генерал армии	«За планирование боевых операций и координацию действий фронтов»
11		Дуайт Эйзенхауэр	5 июня 1945 года	Генерал армии	«За выдающиеся успехи в проведении боевых операций большого масштаба, в результате которых была достигнута победа Объединённых Наций над гитлеровской Германией»
12		Бернард Монтгомери	5 июня 1945 года	Фельдмаршал	«За выдающиеся успехи в проведении боевых операций большого масштаба, в результате которых была достигнута победа Объединённых Наций над гитлеровской Германией»
13		Михай I Гогенцоллерн-Зигмаринген	6 июля 1945 года	Король Румынии	«За мужественный акт решительного поворота политики Румынии в сторону разрыва с гитлеровской Германией и союза с Объединёнными Нациями в момент, когда ещё не определилось ясно поражение Германии» (единственный ныне живущий кавалер ордена «Победа» [май 2016 года])
14		Михал Роля-Жимерский	9 августа 1945 года	Маршал Польши	«За выдающиеся заслуги в деле организации вооружённых сил Польши и за успешное проведение боевых операций Войска Польского в решающих битвах против общего врага — гитлеровской Германии»
15		Мерецков, Кирилл Афанасьевич	8 сентября 1945 года	Маршал Советского Союза	«За успешное руководство войсками в войне против Японии»
16		Иосип Броз Тито	9 сентября 1945 года	Маршал Югославии	«За выдающиеся успехи в проведении боевых операций большого масштаба, способствующих достижению победы Объединённых Наций над гитлеровской Германией»
		Брежнев, Леонид Ильич	20 февраля 1978 года (награждение отменено 21 сентября 1989 года)	Маршал Советского Союза	«За большой вклад в победу советского народа и его Вооруженных Сил в Великой Отечественной войне, выдающиеся заслуги в укреплении обороноспособности страны, за разработку и последовательное осуществление внешней политики мира Советского государства, надежно обеспечивающей развитие страны в мирных условиях»

Судьба вручённых орденов

• Все ордена, вручённые советским военачальникам, а также маршалу Польши М. Роля-Жимерскому, находятся в России. В Центральном музее Вооружённых Сил находится 5 орденов «Победа»: два Жукова, два Василевского и один Малиновского. В зале Победы этого музея выставлены копии орденов, сами ордена находятся в запасниках. Остальные экземпляры ордена «Победа» находятся в Гохране (ордена К. К. Рокоссовского и М. Роля-Жимерского — в Алмазном фонде).

• Награда Эйзенхауэра находится в Мемориальной библиотеке 34-го Президента США в его родном городе Абилин (штат Канзас).
• Награда маршала Тито экспонируется в музее «25 мая» в Белграде (Сербия).
• Награда фельдмаршала Монтгомери экспонируется в Имперском военном музее в Лондоне.
• Неясна судьба ордена «Победа», принадлежащего королю Михаю I (на празднование 60-летия Победы он приехал без ордена). По одной из версий, он его продал более 30 лет назад за 4 млн долларов. По официальной версии, «орден „Победа“ находится в имении короля Михая I в местечке Версуа, в Швейцарии».

Статут ордена

1. Орденом «Победа», как высшим военным орденом, награждаются лица высшего командного состава Красной Армии за успешное проведение таких боевых операций в масштабе нескольких или одного фронта, в результате которых в корне меняется обстановка в пользу Красной Армии. 2. Награждение орденом «Победа» производится только Указом Президиума Верховного Совета СССР. 3. Орден «Победа» носится на левой стороне груди на 12—14 см выше пояса. — Статут ордена «Победа»

Для награждённых орденом «Победа» учреждается, в знак особого отличия, мемориальная доска для внесения на неё имён кавалеров ордена «Победа». Мемориальная доска устанавливается в Большом Кремлёвском дворце.

Описание

Знак ордена

Знак ордена «Победа» представляет собой выпуклую пятиконечную рубиновую звезду, окаймлённую бриллиантами. В промежутках между концами звезды расходящиеся лучи, усеянные бриллиантами. Середина звезды представляет собой круг, покрытый голубой эмалью, окаймлённый лаврово-дубовым венком. В центре круга золотое изображение кремлёвской стены с мавзолеем Ленина и Спасской башней в центре. Над изображением надпись белыми эмалевыми буквами «СССР». В нижней части круга на красной эмалевой ленточке надпись белыми эмалевыми буквами «ПОБЕДА».

Знак ордена изготавливается из платины. В украшении ордена использованы платина, золото, серебро, эмаль, пять искусственных рубинов в лучах звезды и 174 мелких бриллианта.

Размер звезды между противолежащими вершинами 72 мм. Диаметр круга с изображением Спасской башни — 31 мм. Общий вес ордена — 78 г. Содержание платины в ордене — 47 г, золота — 2 г, серебра — 19 г. Вес каждого из пяти рубинов — 5 карат. Общий вес бриллиантов на знаке — 16 карат.

На оборотной стороне знак имеет нарезной штифт с гайкой для прикрепления ордена к одежде.

Знак ордена «Победа» — сложной конструкции, состоит из многих составных частей. Основа звезды и расходящиеся лучи выполнены из платины. Центральный округлый медальон выполнен из серебра и покрыт эмалью. Накладное изображение Спасской башни, Мавзолея и лавровых ветвей выполнено из золота. Каждый бриллиант и рубин также необходимо рассматривать как отдельный элемент ордена. Таким образом, знак ордена представляет собой уникальное произведение ювелирного искусства.

В центре реверса расположена округлая серебряная пластина, в центре которой расположен серебряный нарезной штифт. По краю пластины расположены пять заклёпок. Прижимная гайка округлой формы, диаметром 14—16 мм, выполнена из серебра. К гайке припаяны два колечка для облегчения закручивания.

Лента

Орденская лента шёлковая муаровая, шириной 46 мм. Она сочетает в себе цвета 6 других советских орденов, разделённые белыми промежутками шириной в полмиллиметра:

• Оранжевый с чёрным посередине — орден Славы
• Голубой — орден Богдана Хмельницкого
• Тёмно-красный (бордо) — орден Александра Невского
• Тёмно-синий — орден Кутузова
• Зелёный — орден Суворова
• Красный (центральная секция), шириной 15 мм — орден Ленина

Лента носится на отдельной прямоугольной планке шириной 46 мм и высотой 8 мм на 1 см выше лент остальных орденов и медалей.

Установленное в 1944 году требование ношения планки с лентой ордена выше остальных планок на 1 см было трудновыполнимо на практике из-за ограниченности места на кителе. 30 июня 1955 года приказом Министра Обороны № 105 было введено правило ношения планки с лентой ордена «Победа» выше остальных планок, но без отрыва от них. И только после награждения орденом Л. И. Брежнева, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 28 марта 1980 года было вновь установлено ношение планки с лентой ордена «Победа» на 1 см выше планок с лентами других наград.

Особенности и разновидности ордена

В отличие от большинства советских орденов, на реверсе ордена «Победа» отсутствует клеймо монетного двора и порядковый номер ордена.

Существовало две разновидности ордена. Первая разновидность, вручавшаяся в 1944—1945 году, имела штифтовое крепление. Вторая разновидность, вручённая Брежневу в 1978 году, имела булавочное крепление. Орден, вручённый фельдмаршалу Монтгомери, так же был переделан под булавочное крепление, так как все английские награды имеют только булавочное крепление.

Современное положение ордена

Ордена «Победа» нет в системе наград Российской Федерации. Сейчас в живых остался лишь один награждённый — бывший король Румынии Михай I.

При этом правила ношения ордена «Победа» формально по-прежнему сохраняются в ряде действующих нормативных правовых актов России.

В частности, согласно Приложению 2 («Порядок ношения военнослужащими государственных наград, знаков отличия и других знаков органов безопасности») к Правилам ношения военной формы одежды, знаков различия и знаков отличия военнослужащими органов Федеральной службы безопасности, утверждённым [www.mnogozakonov.ru/catalog/date/2008/03/31/42278/ Приказом ФСБ России от 31 марта 2008 года № 130], «…высший военный орден „Победа“ размещают левее звезды ордена „За заслуги перед Отечеством“ или на его месте» (подпункт «г» пункта 6 Порядка).

Согласно Правилам ношения форменной, специальной одежды, обуви и снаряжения должностными лицами таможенных органов Российской Федерации, утверждённым [www.7law.info/base06/part0/d06ru0534.htm Приказом ФТС России от 4 сентября 2007 года № 1078], «… высший военный орден „Победа“ размещают на левой стороне груди ниже орденов и медалей левее звезды ордена „За заслуги перед Отечеством“» (пункт 25 раздела IV Правил).

В [doc.unicor.ru/classifiers/classifiers-OKIN.htm Общероссийском классификаторе информации о населении (ОК 018-95)], утверждённом Постановлением Госстандарта России от 31 июля 1995 года № 412, орден «Победа» также упомянут в фасете 60 «Награды СССР» (позиция 103).

Однако сохранение этих положений представляет собой, скорее, дань традиции и не может свидетельствовать о возможности награждения кого-либо орденом «Победа» в будущем.

Орден «Победа» в филателии, нумизматике и памятных знаках

• Орден на марках СССР и монетах
• Awards of the USSR-1945. CPA 962-2.jpg

  Марка СССР, 1945 г.

• Awards of the USSR-1945. CPA 962-1.jpg

  Марка СССР, 1945 г.

• Awards of the USSR-1945. CPA 955.jpg

  Марка СССР, 1945 г.

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Почтовый блок России, 2010 г.

• Victory (silver) av.gif

  Монета НБРБ

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Памятный знак «Орден Победы» в Пензе

Кроме того, одно из первых изображений ордена было осуществлено в вестибюле станции московского метро «Семёновская» (в 1944—1961 — «Сталинская»), на барельефе в торце центрального зала. Станция была открыта для пассажиров 18 января 1944 года, чуть больше чем через два месяца после учреждения ордена.

Литература

• Ионина Н. А. Сто великих наград. — Киев: Вече, 2003. — 432 с. — ISBN 5-7838-1171-8.

• Савичев Н. П. Символы трудовой и ратной доблести. — Киев: Радяньска школа, 1987. — 233 с.

• Смыслов О. С. Загадки советских наград. — Киев: Вече, 2005. — 352 с. — ISBN 5-9533-0446-3.
• Цыпленков Кирилл. [www.scribd.com/doc/7769526/%D0%A0%D0%B0%D0%B7%D1%80%D0%B0%D0%B1%D0%BE%D1%82%D0%BA%D0%B0-%D0%BE%D1%80%D0%B4%D0%B5%D0%BD%D0%B0-%D0%9F%D0%BE%D0%B1%D0%B5%D0%B4%D0%B0-%D1%81%D0%B5%D0%BD%D1%82%D1%8F%D0%B1%D1%80%D1%8C-1943-%D0%B3-Zeughaus-21 Орден Победа. Архивная находка к 60-летию учреждения] // Цейхгауз : журнал. — М., 2003. — Вып. 21. — С. 42-44.
• Цыпленков Кирилл. [www.scribd.com/doc/263767741/Order-of-Victory-Changes-Hands-Award-s-Identification-Experience-from-Zhukov-to-Brezhnev-Kirill-Tsyplenkov «Победа» меняет владельца. Опыт идентификации орденов: от Жукова до Брежнева] // Старый Цейхгауз : журнал. — М., 2014. — Вып. 2(58). — С. 60-72.

Ссылки

• [www.senat.org/vasilevsky/Pobeda-Victory.html Кавалеры ордена Победа]
• [www.mirnagrad.ru/cgi-bin/catalogue.cgi?stage=2&re_mus=1&ty_num=5&re_num=5058 Грамота к Ордену Победы]

См. также

• Орден Свободы (Югославия)
• Знамя Победы

Отрывок, характеризующий Орден «Победа»

– Ежели вы спрашиваете меня, – сказал князь Андрей, не глядя на отца (он в первый раз в жизни осуждал своего отца), – я не хотел говорить; но ежели вы меня спрашиваете, то я скажу вам откровенно свое мнение насчет всего этого. Ежели есть недоразумения и разлад между вами и Машей, то я никак не могу винить ее – я знаю, как она вас любит и уважает. Ежели уж вы спрашиваете меня, – продолжал князь Андрей, раздражаясь, потому что он всегда был готов на раздражение в последнее время, – то я одно могу сказать: ежели есть недоразумения, то причиной их ничтожная женщина, которая бы не должна была быть подругой сестры.
Старик сначала остановившимися глазами смотрел на сына и ненатурально открыл улыбкой новый недостаток зуба, к которому князь Андрей не мог привыкнуть.
– Какая же подруга, голубчик? А? Уж переговорил! А?
– Батюшка, я не хотел быть судьей, – сказал князь Андрей желчным и жестким тоном, – но вы вызвали меня, и я сказал и всегда скажу, что княжна Марья ни виновата, а виноваты… виновата эта француженка…
– А присудил!.. присудил!.. – сказал старик тихим голосом и, как показалось князю Андрею, с смущением, но потом вдруг он вскочил и закричал: – Вон, вон! Чтоб духу твоего тут не было!..

Князь Андрей хотел тотчас же уехать, но княжна Марья упросила остаться еще день. В этот день князь Андрей не виделся с отцом, который не выходил и никого не пускал к себе, кроме m lle Bourienne и Тихона, и спрашивал несколько раз о том, уехал ли его сын. На другой день, перед отъездом, князь Андрей пошел на половину сына. Здоровый, по матери кудрявый мальчик сел ему на колени. Князь Андрей начал сказывать ему сказку о Синей Бороде, но, не досказав, задумался. Он думал не об этом хорошеньком мальчике сыне в то время, как он его держал на коленях, а думал о себе. Он с ужасом искал и не находил в себе ни раскаяния в том, что он раздражил отца, ни сожаления о том, что он (в ссоре в первый раз в жизни) уезжает от него. Главнее всего ему было то, что он искал и не находил той прежней нежности к сыну, которую он надеялся возбудить в себе, приласкав мальчика и посадив его к себе на колени.
– Ну, рассказывай же, – говорил сын. Князь Андрей, не отвечая ему, снял его с колон и пошел из комнаты.
Как только князь Андрей оставил свои ежедневные занятия, в особенности как только он вступил в прежние условия жизни, в которых он был еще тогда, когда он был счастлив, тоска жизни охватила его с прежней силой, и он спешил поскорее уйти от этих воспоминаний и найти поскорее какое нибудь дело.
– Ты решительно едешь, Andre? – сказала ему сестра.
– Слава богу, что могу ехать, – сказал князь Андрей, – очень жалею, что ты не можешь.
– Зачем ты это говоришь! – сказала княжна Марья. – Зачем ты это говоришь теперь, когда ты едешь на эту страшную войну и он так стар! M lle Bourienne говорила, что он спрашивал про тебя… – Как только она начала говорить об этом, губы ее задрожали и слезы закапали. Князь Андрей отвернулся от нее и стал ходить по комнате.
– Ах, боже мой! Боже мой! – сказал он. – И как подумаешь, что и кто – какое ничтожество может быть причиной несчастья людей! – сказал он со злобою, испугавшею княжну Марью.
Она поняла, что, говоря про людей, которых он называл ничтожеством, он разумел не только m lle Bourienne, делавшую его несчастие, но и того человека, который погубил его счастие.
– Andre, об одном я прошу, я умоляю тебя, – сказала она, дотрогиваясь до его локтя и сияющими сквозь слезы глазами глядя на него. – Я понимаю тебя (княжна Марья опустила глаза). Не думай, что горе сделали люди. Люди – орудие его. – Она взглянула немного повыше головы князя Андрея тем уверенным, привычным взглядом, с которым смотрят на знакомое место портрета. – Горе послано им, а не людьми. Люди – его орудия, они не виноваты. Ежели тебе кажется, что кто нибудь виноват перед тобой, забудь это и прости. Мы не имеем права наказывать. И ты поймешь счастье прощать.
– Ежели бы я был женщина, я бы это делал, Marie. Это добродетель женщины. Но мужчина не должен и не может забывать и прощать, – сказал он, и, хотя он до этой минуты не думал о Курагине, вся невымещенная злоба вдруг поднялась в его сердце. «Ежели княжна Марья уже уговаривает меня простить, то, значит, давно мне надо было наказать», – подумал он. И, не отвечая более княжне Марье, он стал думать теперь о той радостной, злобной минуте, когда он встретит Курагина, который (он знал) находится в армии.
Княжна Марья умоляла брата подождать еще день, говорила о том, что она знает, как будет несчастлив отец, ежели Андрей уедет, не помирившись с ним; но князь Андрей отвечал, что он, вероятно, скоро приедет опять из армии, что непременно напишет отцу и что теперь чем дольше оставаться, тем больше растравится этот раздор.
– Adieu, Andre! Rappelez vous que les malheurs viennent de Dieu, et que les hommes ne sont jamais coupables, [Прощай, Андрей! Помни, что несчастия происходят от бога и что люди никогда не бывают виноваты.] – были последние слова, которые он слышал от сестры, когда прощался с нею.
«Так это должно быть! – думал князь Андрей, выезжая из аллеи лысогорского дома. – Она, жалкое невинное существо, остается на съедение выжившему из ума старику. Старик чувствует, что виноват, но не может изменить себя. Мальчик мой растет и радуется жизни, в которой он будет таким же, как и все, обманутым или обманывающим. Я еду в армию, зачем? – сам не знаю, и желаю встретить того человека, которого презираю, для того чтобы дать ему случай убить меня и посмеяться надо мной!И прежде были все те же условия жизни, но прежде они все вязались между собой, а теперь все рассыпалось. Одни бессмысленные явления, без всякой связи, одно за другим представлялись князю Андрею.


Князь Андрей приехал в главную квартиру армии в конце июня. Войска первой армии, той, при которой находился государь, были расположены в укрепленном лагере у Дриссы; войска второй армии отступали, стремясь соединиться с первой армией, от которой – как говорили – они были отрезаны большими силами французов. Все были недовольны общим ходом военных дел в русской армии; но об опасности нашествия в русские губернии никто и не думал, никто и не предполагал, чтобы война могла быть перенесена далее западных польских губерний.
Князь Андрей нашел Барклая де Толли, к которому он был назначен, на берегу Дриссы. Так как не было ни одного большого села или местечка в окрестностях лагеря, то все огромное количество генералов и придворных, бывших при армии, располагалось в окружности десяти верст по лучшим домам деревень, по сю и по ту сторону реки. Барклай де Толли стоял в четырех верстах от государя. Он сухо и холодно принял Болконского и сказал своим немецким выговором, что он доложит о нем государю для определения ему назначения, а покамест просит его состоять при его штабе. Анатоля Курагина, которого князь Андрей надеялся найти в армии, не было здесь: он был в Петербурге, и это известие было приятно Болконскому. Интерес центра производящейся огромной войны занял князя Андрея, и он рад был на некоторое время освободиться от раздражения, которое производила в нем мысль о Курагине. В продолжение первых четырех дней, во время которых он не был никуда требуем, князь Андрей объездил весь укрепленный лагерь и с помощью своих знаний и разговоров с сведущими людьми старался составить себе о нем определенное понятие. Но вопрос о том, выгоден или невыгоден этот лагерь, остался нерешенным для князя Андрея. Он уже успел вывести из своего военного опыта то убеждение, что в военном деле ничего не значат самые глубокомысленно обдуманные планы (как он видел это в Аустерлицком походе), что все зависит от того, как отвечают на неожиданные и не могущие быть предвиденными действия неприятеля, что все зависит от того, как и кем ведется все дело. Для того чтобы уяснить себе этот последний вопрос, князь Андрей, пользуясь своим положением и знакомствами, старался вникнуть в характер управления армией, лиц и партий, участвовавших в оном, и вывел для себя следующее понятие о положении дел.
Когда еще государь был в Вильне, армия была разделена натрое: 1 я армия находилась под начальством Барклая де Толли, 2 я под начальством Багратиона, 3 я под начальством Тормасова. Государь находился при первой армии, но не в качестве главнокомандующего. В приказе не было сказано, что государь будет командовать, сказано только, что государь будет при армии. Кроме того, при государе лично не было штаба главнокомандующего, а был штаб императорской главной квартиры. При нем был начальник императорского штаба генерал квартирмейстер князь Волконский, генералы, флигель адъютанты, дипломатические чиновники и большое количество иностранцев, но не было штаба армии. Кроме того, без должности при государе находились: Аракчеев – бывший военный министр, граф Бенигсен – по чину старший из генералов, великий князь цесаревич Константин Павлович, граф Румянцев – канцлер, Штейн – бывший прусский министр, Армфельд – шведский генерал, Пфуль – главный составитель плана кампании, генерал адъютант Паулучи – сардинский выходец, Вольцоген и многие другие. Хотя эти лица и находились без военных должностей при армии, но по своему положению имели влияние, и часто корпусный начальник и даже главнокомандующий не знал, в качестве чего спрашивает или советует то или другое Бенигсен, или великий князь, или Аракчеев, или князь Волконский, и не знал, от его ли лица или от государя истекает такое то приказание в форме совета и нужно или не нужно исполнять его. Но это была внешняя обстановка, существенный же смысл присутствия государя и всех этих лиц, с придворной точки (а в присутствии государя все делаются придворными), всем был ясен. Он был следующий: государь не принимал на себя звания главнокомандующего, но распоряжался всеми армиями; люди, окружавшие его, были его помощники. Аракчеев был верный исполнитель блюститель порядка и телохранитель государя; Бенигсен был помещик Виленской губернии, который как будто делал les honneurs [был занят делом приема государя] края, а в сущности был хороший генерал, полезный для совета и для того, чтобы иметь его всегда наготове на смену Барклая. Великий князь был тут потому, что это было ему угодно. Бывший министр Штейн был тут потому, что он был полезен для совета, и потому, что император Александр высоко ценил его личные качества. Армфельд был злой ненавистник Наполеона и генерал, уверенный в себе, что имело всегда влияние на Александра. Паулучи был тут потому, что он был смел и решителен в речах, Генерал адъютанты были тут потому, что они везде были, где государь, и, наконец, – главное – Пфуль был тут потому, что он, составив план войны против Наполеона и заставив Александра поверить в целесообразность этого плана, руководил всем делом войны. При Пфуле был Вольцоген, передававший мысли Пфуля в более доступной форме, чем сам Пфуль, резкий, самоуверенный до презрения ко всему, кабинетный теоретик.
Кроме этих поименованных лиц, русских и иностранных (в особенности иностранцев, которые с смелостью, свойственной людям в деятельности среди чужой среды, каждый день предлагали новые неожиданные мысли), было еще много лиц второстепенных, находившихся при армии потому, что тут были их принципалы.
В числе всех мыслей и голосов в этом огромном, беспокойном, блестящем и гордом мире князь Андрей видел следующие, более резкие, подразделения направлений и партий.
Первая партия была: Пфуль и его последователи, теоретики войны, верящие в то, что есть наука войны и что в этой науке есть свои неизменные законы, законы облического движения, обхода и т. п. Пфуль и последователи его требовали отступления в глубь страны, отступления по точным законам, предписанным мнимой теорией войны, и во всяком отступлении от этой теории видели только варварство, необразованность или злонамеренность. К этой партии принадлежали немецкие принцы, Вольцоген, Винцингероде и другие, преимущественно немцы.
Вторая партия была противуположная первой. Как и всегда бывает, при одной крайности были представители другой крайности. Люди этой партии были те, которые еще с Вильны требовали наступления в Польшу и свободы от всяких вперед составленных планов. Кроме того, что представители этой партии были представители смелых действий, они вместе с тем и были представителями национальности, вследствие чего становились еще одностороннее в споре. Эти были русские: Багратион, начинавший возвышаться Ермолов и другие. В это время была распространена известная шутка Ермолова, будто бы просившего государя об одной милости – производства его в немцы. Люди этой партии говорили, вспоминая Суворова, что надо не думать, не накалывать иголками карту, а драться, бить неприятеля, не впускать его в Россию и не давать унывать войску.
К третьей партии, к которой более всего имел доверия государь, принадлежали придворные делатели сделок между обоими направлениями. Люди этой партии, большей частью не военные и к которой принадлежал Аракчеев, думали и говорили, что говорят обыкновенно люди, не имеющие убеждений, но желающие казаться за таковых. Они говорили, что, без сомнения, война, особенно с таким гением, как Бонапарте (его опять называли Бонапарте), требует глубокомысленнейших соображений, глубокого знания науки, и в этом деле Пфуль гениален; но вместе с тем нельзя не признать того, что теоретики часто односторонни, и потому не надо вполне доверять им, надо прислушиваться и к тому, что говорят противники Пфуля, и к тому, что говорят люди практические, опытные в военном деле, и изо всего взять среднее. Люди этой партии настояли на том, чтобы, удержав Дрисский лагерь по плану Пфуля, изменить движения других армий. Хотя этим образом действий не достигалась ни та, ни другая цель, но людям этой партии казалось так лучше.
Четвертое направление было направление, которого самым видным представителем был великий князь, наследник цесаревич, не могший забыть своего аустерлицкого разочарования, где он, как на смотр, выехал перед гвардиею в каске и колете, рассчитывая молодецки раздавить французов, и, попав неожиданно в первую линию, насилу ушел в общем смятении. Люди этой партии имели в своих суждениях и качество и недостаток искренности. Они боялись Наполеона, видели в нем силу, в себе слабость и прямо высказывали это. Они говорили: «Ничего, кроме горя, срама и погибели, из всего этого не выйдет! Вот мы оставили Вильну, оставили Витебск, оставим и Дриссу. Одно, что нам остается умного сделать, это заключить мир, и как можно скорее, пока не выгнали нас из Петербурга!»
Воззрение это, сильно распространенное в высших сферах армии, находило себе поддержку и в Петербурге, и в канцлере Румянцеве, по другим государственным причинам стоявшем тоже за мир.
Пятые были приверженцы Барклая де Толли, не столько как человека, сколько как военного министра и главнокомандующего. Они говорили: «Какой он ни есть (всегда так начинали), но он честный, дельный человек, и лучше его нет. Дайте ему настоящую власть, потому что война не может идти успешно без единства начальствования, и он покажет то, что он может сделать, как он показал себя в Финляндии. Ежели армия наша устроена и сильна и отступила до Дриссы, не понесши никаких поражений, то мы обязаны этим только Барклаю. Ежели теперь заменят Барклая Бенигсеном, то все погибнет, потому что Бенигсен уже показал свою неспособность в 1807 году», – говорили люди этой партии.
Шестые, бенигсенисты, говорили, напротив, что все таки не было никого дельнее и опытнее Бенигсена, и, как ни вертись, все таки придешь к нему. И люди этой партии доказывали, что все наше отступление до Дриссы было постыднейшее поражение и беспрерывный ряд ошибок. «Чем больше наделают ошибок, – говорили они, – тем лучше: по крайней мере, скорее поймут, что так не может идти. А нужен не какой нибудь Барклай, а человек, как Бенигсен, который показал уже себя в 1807 м году, которому отдал справедливость сам Наполеон, и такой человек, за которым бы охотно признавали власть, – и таковой есть только один Бенигсен».
Седьмые – были лица, которые всегда есть, в особенности при молодых государях, и которых особенно много было при императоре Александре, – лица генералов и флигель адъютантов, страстно преданные государю не как императору, но как человека обожающие его искренно и бескорыстно, как его обожал Ростов в 1805 м году, и видящие в нем не только все добродетели, но и все качества человеческие. Эти лица хотя и восхищались скромностью государя, отказывавшегося от командования войсками, но осуждали эту излишнюю скромность и желали только одного и настаивали на том, чтобы обожаемый государь, оставив излишнее недоверие к себе, объявил открыто, что он становится во главе войска, составил бы при себе штаб квартиру главнокомандующего и, советуясь, где нужно, с опытными теоретиками и практиками, сам бы вел свои войска, которых одно это довело бы до высшего состояния воодушевления.
Восьмая, самая большая группа людей, которая по своему огромному количеству относилась к другим, как 99 к 1 му, состояла из людей, не желавших ни мира, ни войны, ни наступательных движений, ни оборонительного лагеря ни при Дриссе, ни где бы то ни было, ни Барклая, ни государя, ни Пфуля, ни Бенигсена, но желающих только одного, и самого существенного: наибольших для себя выгод и удовольствий. В той мутной воде перекрещивающихся и перепутывающихся интриг, которые кишели при главной квартире государя, в весьма многом можно было успеть в таком, что немыслимо бы было в другое время. Один, не желая только потерять своего выгодного положения, нынче соглашался с Пфулем, завтра с противником его, послезавтра утверждал, что не имеет никакого мнения об известном предмете, только для того, чтобы избежать ответственности и угодить государю. Другой, желающий приобрести выгоды, обращал на себя внимание государя, громко крича то самое, на что намекнул государь накануне, спорил и кричал в совете, ударяя себя в грудь и вызывая несоглашающихся на дуэль и тем показывая, что он готов быть жертвою общей пользы. Третий просто выпрашивал себе, между двух советов и в отсутствие врагов, единовременное пособие за свою верную службу, зная, что теперь некогда будет отказать ему. Четвертый нечаянно все попадался на глаза государю, отягченный работой. Пятый, для того чтобы достигнуть давно желанной цели – обеда у государя, ожесточенно доказывал правоту или неправоту вновь выступившего мнения и для этого приводил более или менее сильные и справедливые доказательства.
Все люди этой партии ловили рубли, кресты, чины и в этом ловлении следили только за направлением флюгера царской милости, и только что замечали, что флюгер обратился в одну сторону, как все это трутневое население армии начинало дуть в ту же сторону, так что государю тем труднее было повернуть его в другую. Среди неопределенности положения, при угрожающей, серьезной опасности, придававшей всему особенно тревожный характер, среди этого вихря интриг, самолюбий, столкновений различных воззрений и чувств, при разноплеменности всех этих лиц, эта восьмая, самая большая партия людей, нанятых личными интересами, придавала большую запутанность и смутность общему делу. Какой бы ни поднимался вопрос, а уж рой этих трутней, не оттрубив еще над прежней темой, перелетал на новую и своим жужжанием заглушал и затемнял искренние, спорящие голоса.
Из всех этих партий, в то самое время, как князь Андрей приехал к армии, собралась еще одна, девятая партия, начинавшая поднимать свой голос. Это была партия людей старых, разумных, государственно опытных и умевших, не разделяя ни одного из противоречащих мнений, отвлеченно посмотреть на все, что делалось при штабе главной квартиры, и обдумать средства к выходу из этой неопределенности, нерешительности, запутанности и слабости.
Люди этой партии говорили и думали, что все дурное происходит преимущественно от присутствия государя с военным двором при армии; что в армию перенесена та неопределенная, условная и колеблющаяся шаткость отношений, которая удобна при дворе, но вредна в армии; что государю нужно царствовать, а не управлять войском; что единственный выход из этого положения есть отъезд государя с его двором из армии; что одно присутствие государя парализует пятьдесят тысяч войска, нужных для обеспечения его личной безопасности; что самый плохой, но независимый главнокомандующий будет лучше самого лучшего, но связанного присутствием и властью государя.
В то самое время как князь Андрей жил без дела при Дриссе, Шишков, государственный секретарь, бывший одним из главных представителей этой партии, написал государю письмо, которое согласились подписать Балашев и Аракчеев. В письме этом, пользуясь данным ему от государя позволением рассуждать об общем ходе дел, он почтительно и под предлогом необходимости для государя воодушевить к войне народ в столице, предлагал государю оставить войско.
Одушевление государем народа и воззвание к нему для защиты отечества – то самое (насколько оно произведено было личным присутствием государя в Москве) одушевление народа, которое было главной причиной торжества России, было представлено государю и принято им как предлог для оставления армии.

Х
Письмо это еще не было подано государю, когда Барклай за обедом передал Болконскому, что государю лично угодно видеть князя Андрея, для того чтобы расспросить его о Турции, и что князь Андрей имеет явиться в квартиру Бенигсена в шесть часов вечера.
В этот же день в квартире государя было получено известие о новом движении Наполеона, могущем быть опасным для армии, – известие, впоследствии оказавшееся несправедливым. И в это же утро полковник Мишо, объезжая с государем дрисские укрепления, доказывал государю, что укрепленный лагерь этот, устроенный Пфулем и считавшийся до сих пор chef d'?uvr'ом тактики, долженствующим погубить Наполеона, – что лагерь этот есть бессмыслица и погибель русской армии.
Князь Андрей приехал в квартиру генерала Бенигсена, занимавшего небольшой помещичий дом на самом берегу реки. Ни Бенигсена, ни государя не было там, но Чернышев, флигель адъютант государя, принял Болконского и объявил ему, что государь поехал с генералом Бенигсеном и с маркизом Паулучи другой раз в нынешний день для объезда укреплений Дрисского лагеря, в удобности которого начинали сильно сомневаться.
Чернышев сидел с книгой французского романа у окна первой комнаты. Комната эта, вероятно, была прежде залой; в ней еще стоял орган, на который навалены были какие то ковры, и в одном углу стояла складная кровать адъютанта Бенигсена. Этот адъютант был тут. Он, видно, замученный пирушкой или делом, сидел на свернутой постеле и дремал. Из залы вели две двери: одна прямо в бывшую гостиную, другая направо в кабинет. Из первой двери слышались голоса разговаривающих по немецки и изредка по французски. Там, в бывшей гостиной, были собраны, по желанию государя, не военный совет (государь любил неопределенность), но некоторые лица, которых мнение о предстоящих затруднениях он желал знать. Это не был военный совет, но как бы совет избранных для уяснения некоторых вопросов лично для государя. На этот полусовет были приглашены: шведский генерал Армфельд, генерал адъютант Вольцоген, Винцингероде, которого Наполеон называл беглым французским подданным, Мишо, Толь, вовсе не военный человек – граф Штейн и, наконец, сам Пфуль, который, как слышал князь Андрей, был la cheville ouvriere [основою] всего дела. Князь Андрей имел случай хорошо рассмотреть его, так как Пфуль вскоре после него приехал и прошел в гостиную, остановившись на минуту поговорить с Чернышевым.
Пфуль с первого взгляда, в своем русском генеральском дурно сшитом мундире, который нескладно, как на наряженном, сидел на нем, показался князю Андрею как будто знакомым, хотя он никогда не видал его. В нем был и Вейротер, и Мак, и Шмидт, и много других немецких теоретиков генералов, которых князю Андрею удалось видеть в 1805 м году; но он был типичнее всех их. Такого немца теоретика, соединявшего в себе все, что было в тех немцах, еще никогда не видал князь Андрей.
Пфуль был невысок ростом, очень худ, но ширококост, грубого, здорового сложения, с широким тазом и костлявыми лопатками. Лицо у него было очень морщинисто, с глубоко вставленными глазами. Волоса его спереди у висков, очевидно, торопливо были приглажены щеткой, сзади наивно торчали кисточками. Он, беспокойно и сердито оглядываясь, вошел в комнату, как будто он всего боялся в большой комнате, куда он вошел. Он, неловким движением придерживая шпагу, обратился к Чернышеву, спрашивая по немецки, где государь. Ему, видно, как можно скорее хотелось пройти комнаты, окончить поклоны и приветствия и сесть за дело перед картой, где он чувствовал себя на месте. Он поспешно кивал головой на слова Чернышева и иронически улыбался, слушая его слова о том, что государь осматривает укрепления, которые он, сам Пфуль, заложил по своей теории. Он что то басисто и круто, как говорят самоуверенные немцы, проворчал про себя: Dummkopf… или: zu Grunde die ganze Geschichte… или: s'wird was gescheites d'raus werden… [глупости… к черту все дело… (нем.) ] Князь Андрей не расслышал и хотел пройти, но Чернышев познакомил князя Андрея с Пфулем, заметив, что князь Андрей приехал из Турции, где так счастливо кончена война. Пфуль чуть взглянул не столько на князя Андрея, сколько через него, и проговорил смеясь: «Da muss ein schoner taktischcr Krieg gewesen sein». [«То то, должно быть, правильно тактическая была война.» (нем.) ] – И, засмеявшись презрительно, прошел в комнату, из которой слышались голоса.
Видно, Пфуль, уже всегда готовый на ироническое раздражение, нынче был особенно возбужден тем, что осмелились без него осматривать его лагерь и судить о нем. Князь Андрей по одному короткому этому свиданию с Пфулем благодаря своим аустерлицким воспоминаниям составил себе ясную характеристику этого человека. Пфуль был один из тех безнадежно, неизменно, до мученичества самоуверенных людей, которыми только бывают немцы, и именно потому, что только немцы бывают самоуверенными на основании отвлеченной идеи – науки, то есть мнимого знания совершенной истины. Француз бывает самоуверен потому, что он почитает себя лично, как умом, так и телом, непреодолимо обворожительным как для мужчин, так и для женщин. Англичанин самоуверен на том основании, что он есть гражданин благоустроеннейшего в мире государства, и потому, как англичанин, знает всегда, что ему делать нужно, и знает, что все, что он делает как англичанин, несомненно хорошо. Итальянец самоуверен потому, что он взволнован и забывает легко и себя и других. Русский самоуверен именно потому, что он ничего не знает и знать не хочет, потому что не верит, чтобы можно было вполне знать что нибудь. Немец самоуверен хуже всех, и тверже всех, и противнее всех, потому что он воображает, что знает истину, науку, которую он сам выдумал, но которая для него есть абсолютная истина. Таков, очевидно, был Пфуль. У него была наука – теория облического движения, выведенная им из истории войн Фридриха Великого, и все, что встречалось ему в новейшей истории войн Фридриха Великого, и все, что встречалось ему в новейшей военной истории, казалось ему бессмыслицей, варварством, безобразным столкновением, в котором с обеих сторон было сделано столько ошибок, что войны эти не могли быть названы войнами: они не подходили под теорию и не могли служить предметом науки.
В 1806 м году Пфуль был одним из составителей плана войны, кончившейся Иеной и Ауерштетом; но в исходе этой войны он не видел ни малейшего доказательства неправильности своей теории. Напротив, сделанные отступления от его теории, по его понятиям, были единственной причиной всей неудачи, и он с свойственной ему радостной иронией говорил: «Ich sagte ja, daji die ganze Geschichte zum Teufel gehen wird». [Ведь я же говорил, что все дело пойдет к черту (нем.) ] Пфуль был один из тех теоретиков, которые так любят свою теорию, что забывают цель теории – приложение ее к практике; он в любви к теории ненавидел всякую практику и знать ее не хотел. Он даже радовался неуспеху, потому что неуспех, происходивший от отступления в практике от теории, доказывал ему только справедливость его теории.
Он сказал несколько слов с князем Андреем и Чернышевым о настоящей войне с выражением человека, который знает вперед, что все будет скверно и что даже не недоволен этим. Торчавшие на затылке непричесанные кисточки волос и торопливо прилизанные височки особенно красноречиво подтверждали это.
Он прошел в другую комнату, и оттуда тотчас же послышались басистые и ворчливые звуки его голоса.


Не успел князь Андрей проводить глазами Пфуля, как в комнату поспешно вошел граф Бенигсен и, кивнув головой Болконскому, не останавливаясь, прошел в кабинет, отдавая какие то приказания своему адъютанту. Государь ехал за ним, и Бенигсен поспешил вперед, чтобы приготовить кое что и успеть встретить государя. Чернышев и князь Андрей вышли на крыльцо. Государь с усталым видом слезал с лошади. Маркиз Паулучи что то говорил государю. Государь, склонив голову налево, с недовольным видом слушал Паулучи, говорившего с особенным жаром. Государь тронулся вперед, видимо, желая окончить разговор, но раскрасневшийся, взволнованный итальянец, забывая приличия, шел за ним, продолжая говорить:
– Quant a celui qui a conseille ce camp, le camp de Drissa, [Что же касается того, кто присоветовал Дрисский лагерь,] – говорил Паулучи, в то время как государь, входя на ступеньки и заметив князя Андрея, вглядывался в незнакомое ему лицо.
– Quant a celui. Sire, – продолжал Паулучи с отчаянностью, как будто не в силах удержаться, – qui a conseille le camp de Drissa, je ne vois pas d'autre alternative que la maison jaune ou le gibet. [Что же касается, государь, до того человека, который присоветовал лагерь при Дрисее, то для него, по моему мнению, есть только два места: желтый дом или виселица.] – Не дослушав и как будто не слыхав слов итальянца, государь, узнав Болконского, милостиво обратился к нему:
– Очень рад тебя видеть, пройди туда, где они собрались, и подожди меня. – Государь прошел в кабинет. За ним прошел князь Петр Михайлович Волконский, барон Штейн, и за ними затворились двери. Князь Андрей, пользуясь разрешением государя, прошел с Паулучи, которого он знал еще в Турции, в гостиную, где собрался совет.
Князь Петр Михайлович Волконский занимал должность как бы начальника штаба государя. Волконский вышел из кабинета и, принеся в гостиную карты и разложив их на столе, передал вопросы, на которые он желал слышать мнение собранных господ. Дело было в том, что в ночь было получено известие (впоследствии оказавшееся ложным) о движении французов в обход Дрисского лагеря.