Pour le Mérite
| Орден «За заслуги» | |||
| |||
| Оригинальное название |
Orden Pour le Mérite | ||
|---|---|---|---|
| Девиз |
Ehrenkreuz für Frontkämpfer | ||
| Страна | |||
| Тип | |||
| Статус |
вручается только гражданская версия | ||
| Статистика | |||
| Дата учреждения | |||
| Последнее награждение | |||
Pour le Mérite (с фр. — «За заслуги») — орден, бывший высшей военной наградой Пруссии до конца Первой мировой войны. Неофициально назывался «Голубой Макс» (нем. Blauer Max).
Содержание
Описание
Восьмиконечный крест, покрытый голубой эмалью с золотой окантовкой. На верхнем конце креста - вензель F под короной, на остальных концах - название ордена, разделённое на три части: Pour · le Mé · rite. По углам креста - золотые прусские орлы без корон. Носился на шее на чёрной ленте с двумя серебряными полосами по краям с чёрной каймой.
История
Награда была учреждена в 1740 году прусским королём Фридрихом Великим, который дал ему французское название, поскольку это был основной язык прусского двора того времени[1]. Изначально «Pour le Mérite» награждались как за военные, так и гражданские заслуги, но в январе 1810 года Фридрих Вильгельм III постановил, что этот орден может вручаться только военным[2].
Орден мог вручаться только раз, но с 1816 года, согласно дополнению статута, в случае предпосылки к повторному награждению кавалер получал знак ордена с тремя золотыми дубовыми листьями.
С 1844 года кавалер, награждённый более 50-ти лет назад, получал орденский знак с короной.
В 1866 году, по окончании Австро-прусской войны, Вильгельмом I была учреждена степень большого креста ордена со звездой. Знак ордена, крупнее обычного, приобрёл золотой медальон с портретом Фридриха II, на головах орлов - короны. Звезда ордена - роммбовидная, также с портретом Фридриха II на золотом медальоне, на голубом ободке - две лавровые ветки и надпись POUR LE MÉRITE. Среди немногих награждённых - Александр II, генерал-фельдмаршал Мольтке и прусский кронпринц Фридрих Вильгельм.
В 1917 году Эрвин Роммель, командуя подразделением горных егерей в ходе битвы при Капоретто, захватил важный укреплённый пункт противника, вынудив отступить целую итальянскую дивизию. Наградой за это стал военный орден «Pour le Mérite».
Последним из кавалеров ордена умер Эрнст Юнгер в 1998 году в возрасте 102 лет.
Разновидность ордена за гражданские заслуги
В 1842 году Фридрих Вильгельм IV учредил гражданскую разновидность ордена: «За заслуги в науке и искусстве» (нем. Pour le Mérite für Wissenschaften und Künste) в трёх областях: гуманитарные науки, естественные науки и изобразительное искусство. Одной из самых известных деятелей искусства, удостоенных этого ордена, была Кете Кольвиц, у которой этот орден был позже отобран гитлеровцами.
В настоящее время орден вручается президентом ФРГ только за гражданские заслуги.
Кавалеры ордена
См. также
Напишите отзыв о статье "Pour le Mérite"
Примечания
- ↑ Pour le mérite // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ Mérite // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Ссылки
- [www.zasluga.net/Europe/Germany/GermanyStates/Prussia/PourLeMerite/PourLeMerite.htm Орден «Pour Le Mérite»]. Каталог наград мира «За заслуги». Проверено 4 января 2014.
- Michael Duffy. [www.firstworldwar.com/atoz/pourlemerite.htm The Pour le Merite Medal] (англ.). First World War.com (22.08.2009). Проверено 4 января 2014.
- [www.pourlemerite.org/ Orden Pour le Mérite] (англ.)
|
Это заготовка статьи о награде. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Pour le Mérite
«Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre», Балашев был уверен, что Наполеон уже не только не пожелает его видеть, но постарается не видать его – оскорбленного посла и, главное, свидетеля его непристойной горячности. Но, к удивлению своему, Балашев через Дюрока получил в этот день приглашение к столу императора.На обеде были Бессьер, Коленкур и Бертье. Наполеон встретил Балашева с веселым и ласковым видом. Не только не было в нем выражения застенчивости или упрека себе за утреннюю вспышку, но он, напротив, старался ободрить Балашева. Видно было, что уже давно для Наполеона в его убеждении не существовало возможности ошибок и что в его понятии все то, что он делал, было хорошо не потому, что оно сходилось с представлением того, что хорошо и дурно, но потому, что он делал это.
Император был очень весел после своей верховой прогулки по Вильне, в которой толпы народа с восторгом встречали и провожали его. Во всех окнах улиц, по которым он проезжал, были выставлены ковры, знамена, вензеля его, и польские дамы, приветствуя его, махали ему платками.
За обедом, посадив подле себя Балашева, он обращался с ним не только ласково, но обращался так, как будто он и Балашева считал в числе своих придворных, в числе тех людей, которые сочувствовали его планам и должны были радоваться его успехам. Между прочим разговором он заговорил о Москве и стал спрашивать Балашева о русской столице, не только как спрашивает любознательный путешественник о новом месте, которое он намеревается посетить, но как бы с убеждением, что Балашев, как русский, должен быть польщен этой любознательностью.
– Сколько жителей в Москве, сколько домов? Правда ли, что Moscou называют Moscou la sainte? [святая?] Сколько церквей в Moscou? – спрашивал он.
И на ответ, что церквей более двухсот, он сказал:
– К чему такая бездна церквей?
– Русские очень набожны, – отвечал Балашев.
– Впрочем, большое количество монастырей и церквей есть всегда признак отсталости народа, – сказал Наполеон, оглядываясь на Коленкура за оценкой этого суждения.
Балашев почтительно позволил себе не согласиться с мнением французского императора.
– У каждой страны свои нравы, – сказал он.
– Но уже нигде в Европе нет ничего подобного, – сказал Наполеон.
– Прошу извинения у вашего величества, – сказал Балашев, – кроме России, есть еще Испания, где также много церквей и монастырей.
Этот ответ Балашева, намекавший на недавнее поражение французов в Испании, был высоко оценен впоследствии, по рассказам Балашева, при дворе императора Александра и очень мало был оценен теперь, за обедом Наполеона, и прошел незаметно.
По равнодушным и недоумевающим лицам господ маршалов видно было, что они недоумевали, в чем тут состояла острота, на которую намекала интонация Балашева. «Ежели и была она, то мы не поняли ее или она вовсе не остроумна», – говорили выражения лиц маршалов. Так мало был оценен этот ответ, что Наполеон даже решительно не заметил его и наивно спросил Балашева о том, на какие города идет отсюда прямая дорога к Москве. Балашев, бывший все время обеда настороже, отвечал, что comme tout chemin mene a Rome, tout chemin mene a Moscou, [как всякая дорога, по пословице, ведет в Рим, так и все дороги ведут в Москву,] что есть много дорог, и что в числе этих разных путей есть дорога на Полтаву, которую избрал Карл XII, сказал Балашев, невольно вспыхнув от удовольствия в удаче этого ответа. Не успел Балашев досказать последних слов: «Poltawa», как уже Коленкур заговорил о неудобствах дороги из Петербурга в Москву и о своих петербургских воспоминаниях.
После обеда перешли пить кофе в кабинет Наполеона, четыре дня тому назад бывший кабинетом императора Александра. Наполеон сел, потрогивая кофе в севрской чашке, и указал на стул подло себя Балашеву.
Есть в человеке известное послеобеденное расположение духа, которое сильнее всяких разумных причин заставляет человека быть довольным собой и считать всех своими друзьями. Наполеон находился в этом расположении. Ему казалось, что он окружен людьми, обожающими его. Он был убежден, что и Балашев после его обеда был его другом и обожателем. Наполеон обратился к нему с приятной и слегка насмешливой улыбкой.
