Орден Индийской империи
Выдающийся Орден Индийской империи | |||
| |||
Оригинальное название |
The Most Eminent Order of the Indian Empire | ||
---|---|---|---|
Страна | |||
Тип | |||
Статус |
не вручается | ||
Статистика | |||
Дата учреждения |
1878 год | ||
Последнее награждение |
1947 год |
Выдающийся орден Индийской империи (англ. The Most Eminent Order of the Indian Empire) — британский рыцарский орден, основанный королевой Викторией в 1878 году. Последнее награждение состоялось в 1947 году, когда Индия стала независимой от Великобритании. Последний кавалер ордена скончался в августе 2010 года.
Орден имеет три степени:
- Рыцарь — великий командор (англ. Knight Grand Commander — GCIE)
- Рыцарь-командор (англ. Knight Commander — KCIE)
- Кавалер-компаньон (англ. Companion — CIE)
Девиз ордена — Imperatricis auspiciis (рус. под покровительством императрицы), имеется в виду королева Виктория, первая императрица Индии. Орден является младшим из британских орденов, связанных с британским правлением в Индии; старшим является орден Звезды Индии.
История
Орден был основан в 1878 году для награждения чиновников индийской службы, как местных, так и британских. Первоначально орден имел только одну степень (компаньон), две другие степени были добавлены с 1887 года. Орден Индийской империи задумывался как менее привилегированная версия ордена Звезды Индии, основанного в 1861 году, и в соответствии с этим, имел гораздо больше кавалеров, чем последний.
Награждения орденом прекратились после 14 августа 1947 года. Формально орден не был упразднён, и действующим сувереном ордена является английская королева Елизавета II, вступившая на престол через несколько лет после того, как вручения ордена прекратились. Последний кавалер ордена (рыцарь-командор) — махараджа Дхангадхры — скончался в августе 2010 года в возрасте 87 лет.
Состав
Британский монарх был и является сувереном ордена. Следующим по старшинству был Великий магистр, пост которого по должности занимал вице-король Индии. Кавалеры первой степени назывались «рыцарями — великими командорами» (англ. Knights Grand Commanders), а не «Рыцарями Большого креста», как в других британских орденах, (например, в ордене Британской империи) дабы не оскорбить кавалеров, не являвшихся англиканцами.
Обычными получателями ордена были вице-короли в отставке и другие бывшие чиновники высокого ранга, а также правители индийских княжеств. Как правило, правители наиболее важных княжеств становились магистрами ордена Звезды Индии, а не ордена Индийской империи. Женщины, за исключением правительниц княжеств, не могли входить в орден. Правительницы, в нарушение обычной для других орденов традиции, именовались «рыцарями» (Knight), а не «дамами» или «леди» (Dame, Lady).
Атрибуты ордена
Торжественное одеяние кавалеров ордена, надеваемое для участия в важных церемониях, включало:
- мантию, надеваемую только великими командорами, из темно-синего атласа с подкладом белого шёлка. На левой стороне носилась звезда.
- орденскую цепь, также носилась только великими командорами, из золота. Звеньями цепи были выполнены поочерёдно в виде слонов, индийских роз и павлинов.
Одеяние для менее важных случаев включало:
- десятиконечную звезду, носимую как знак первой и второй степени, золотую с серебром для великих командоров и чисто серебряную для командоров. В центре звезды располагалось изображение Виктории, окружённое тёмно-синим кольцом с девизом, увенчанным короной.
- орденский знак носимый магистрами на тёмно-синей ленте через плечо, а командорами и кавалерами — на тёмно-синей ленте на шее. Знак представлял собой красный цветок с пятью лепестками, увенчанный короной, с изображением Виктории в центре, окруженным тёмно-синим кольцом.
В рисунке знаков и одеяний большинства других британских орденов так или иначе участвует крест, однако орден Индийской империи, предназначенный для нехристианской страны, является исключением.
Привилегии
Кавалерам ордена всех трёх степеней были отведены свои места в протокольном британском порядке старшинства, как и их жёнам. Дети и невестки великих командоров и командоров также включались в список старшинства.
Командоры и великие командоры получали титул «сэр», а их жёны «леди». Эти слова не использовались пэрами и индийскими махараджами, кроме случаев наиболее полного перечисления всех титулов.
Великим командорам даровалось право включать в свой герб щитодержателей, а также окружить щит изображением кольца с девизом ордена и и орденской цепи. Командоры и кавалеры имели право использовать только кольцо. Орденский знак изображается висящим на кольце или цепи.
Некоторые кавалеры
Два первых короля Бутана, Угьен Вангчук и Джигме Вангчук были командорами ордена (пожалован в 1905 и 1931 г., соответственно).
Напишите отзыв о статье "Орден Индийской империи"
Ссылки
- [www.london-gazette.co.uk/issues/25673/pages/786 Публикация о реформе ордена в 1887 году] (англ.)
- [www.london-gazette.co.uk/issues/25773/pages/218 Публикация о реформе ордена в январе 1888 года] (англ.)
Отрывок, характеризующий Орден Индийской империи
– Дерзки! – сказал князь. – Знаете Метивье? Я нынче выгнал его от себя. Он здесь был, пустили ко мне, как я ни просил никого не пускать, – сказал князь, сердито взглянув на дочь. И он рассказал весь свой разговор с французским доктором и причины, почему он убедился, что Метивье шпион. Хотя причины эти были очень недостаточны и не ясны, никто не возражал.За жарким подали шампанское. Гости встали с своих мест, поздравляя старого князя. Княжна Марья тоже подошла к нему.
Он взглянул на нее холодным, злым взглядом и подставил ей сморщенную, выбритую щеку. Всё выражение его лица говорило ей, что утренний разговор им не забыт, что решенье его осталось в прежней силе, и что только благодаря присутствию гостей он не говорит ей этого теперь.
Когда вышли в гостиную к кофе, старики сели вместе.
Князь Николай Андреич более оживился и высказал свой образ мыслей насчет предстоящей войны.
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.
– И где нам, князь, воевать с французами! – сказал граф Ростопчин. – Разве мы против наших учителей и богов можем ополчиться? Посмотрите на нашу молодежь, посмотрите на наших барынь. Наши боги – французы, наше царство небесное – Париж.
Он стал говорить громче, очевидно для того, чтобы его слышали все. – Костюмы французские, мысли французские, чувства французские! Вы вот Метивье в зашей выгнали, потому что он француз и негодяй, а наши барыни за ним ползком ползают. Вчера я на вечере был, так из пяти барынь три католички и, по разрешенью папы, в воскресенье по канве шьют. А сами чуть не голые сидят, как вывески торговых бань, с позволенья сказать. Эх, поглядишь на нашу молодежь, князь, взял бы старую дубину Петра Великого из кунсткамеры, да по русски бы обломал бока, вся бы дурь соскочила!
Все замолчали. Старый князь с улыбкой на лице смотрел на Ростопчина и одобрительно покачивал головой.
– Ну, прощайте, ваше сиятельство, не хворайте, – сказал Ростопчин, с свойственными ему быстрыми движениями поднимаясь и протягивая руку князю.
– Прощай, голубчик, – гусли, всегда заслушаюсь его! – сказал старый князь, удерживая его за руку и подставляя ему для поцелуя щеку. С Ростопчиным поднялись и другие.
Княжна Марья, сидя в гостиной и слушая эти толки и пересуды стариков, ничего не понимала из того, что она слышала; она думала только о том, не замечают ли все гости враждебных отношений ее отца к ней. Она даже не заметила особенного внимания и любезностей, которые ей во всё время этого обеда оказывал Друбецкой, уже третий раз бывший в их доме.
Княжна Марья с рассеянным, вопросительным взглядом обратилась к Пьеру, который последний из гостей, с шляпой в руке и с улыбкой на лице, подошел к ней после того, как князь вышел, и они одни оставались в гостиной.
– Можно еще посидеть? – сказал он, своим толстым телом валясь в кресло подле княжны Марьи.
– Ах да, – сказала она. «Вы ничего не заметили?» сказал ее взгляд.
Пьер находился в приятном, после обеденном состоянии духа. Он глядел перед собою и тихо улыбался.
– Давно вы знаете этого молодого человека, княжна? – сказал он.
– Какого?
– Друбецкого?
– Нет, недавно…
– Что он вам нравится?
– Да, он приятный молодой человек… Отчего вы меня это спрашиваете? – сказала княжна Марья, продолжая думать о своем утреннем разговоре с отцом.
– Оттого, что я сделал наблюдение, – молодой человек обыкновенно из Петербурга приезжает в Москву в отпуск только с целью жениться на богатой невесте.
– Вы сделали это наблюденье! – сказала княжна Марья.
– Да, – продолжал Пьер с улыбкой, – и этот молодой человек теперь себя так держит, что, где есть богатые невесты, – там и он. Я как по книге читаю в нем. Он теперь в нерешительности, кого ему атаковать: вас или mademoiselle Жюли Карагин. Il est tres assidu aupres d'elle. [Он очень к ней внимателен.]
– Он ездит к ним?
– Да, очень часто. И знаете вы новую манеру ухаживать? – с веселой улыбкой сказал Пьер, видимо находясь в том веселом духе добродушной насмешки, за который он так часто в дневнике упрекал себя.
– Нет, – сказала княжна Марья.
– Теперь чтобы понравиться московским девицам – il faut etre melancolique. Et il est tres melancolique aupres de m lle Карагин, [надо быть меланхоличным. И он очень меланхоличен с m elle Карагин,] – сказал Пьер.
– Vraiment? [Право?] – сказала княжна Марья, глядя в доброе лицо Пьера и не переставая думать о своем горе. – «Мне бы легче было, думала она, ежели бы я решилась поверить кому нибудь всё, что я чувствую. И я бы желала именно Пьеру сказать всё. Он так добр и благороден. Мне бы легче стало. Он мне подал бы совет!»
– Пошли бы вы за него замуж? – спросил Пьер.
– Ах, Боже мой, граф, есть такие минуты, что я пошла бы за всякого, – вдруг неожиданно для самой себя, со слезами в голосе, сказала княжна Марья. – Ах, как тяжело бывает любить человека близкого и чувствовать, что… ничего (продолжала она дрожащим голосом), не можешь для него сделать кроме горя, когда знаешь, что не можешь этого переменить. Тогда одно – уйти, а куда мне уйти?…