Орден Карла XIII

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Орден Карла XIII
Оригинальное название

Carl XIII:s orden

Страна

Швеция

Тип

Орден

Кому вручается

шведским принцам и масонам высших степеней

Статус

вручается

Статистика
Дата учреждения

27 мая 1811 года

Очерёдность
Старшая награда

Орден Вазы

Орден Карла XIII (швед. Carl XIII:s orden) — награда Швеции. Является орденом под покровительством короля, имея официальный статус, в то же время, не является наградой государства[1].





Статут

Шведский орден заслуг был основан королём Карлом XIII 27 мая 1811 года и состоит только из одной степени:

  1. Кавалер (швед. Riddare; сокращённо: RCXIII:sO)

Орден предназначен для награждения масонов высших степенй Шведского устава.

Орденом награждаются:

  • Члены королевской семьи Швеции (без ограничения количества награждённых)
  • Иностранцы (не более 7 человек)
  • Шведские масоны (не более 30 светских лиц и 3 духовных)

Карл XIII установил, что кавалер не может быть младше 36 лет и должен иметь 10 и 11 градус в соответствии со шведским масонским уставом[2].

Знаки ордена

Крест четырёхконечный, красный с золотым ободком, на красной ленте. Крест имеет в центре инициалы учредителя, на другой стороне расположена масонская эмблема.

Управление орденом

Великим магистром ордена является Король Швеции[1][2].

Иллюстрации

Напишите отзыв о статье "Орден Карла XIII"

Примечания

  1. 1 2 [www.kungahuset.se/royalcourt/monarchytheroyalcourt/orders/theordersinsweden.4.396160511584257f2180005761.html The Orders in Sweden]  (англ.)
  2. 1 2 [www.archive.org/stream/riddareafkonung00anjogoog#page/n9/mode/1up Anton Anjou: Riddare af Konung Carl XIII:s orden: 1811—1900]

Литература

Ссылки

Отрывок, характеризующий Орден Карла XIII

Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.



После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.