Орден Лилии

Орден Лилии
Оригинальное название	Décoration du Lys
Страна	Франция Франция
Тип	знак отличия (орден)
Кому вручается	национальная гвардия
Статус	не вручается
Статистика
Дата учреждения	26 апреля 1814 года

Орден Лилии (фр. Décoration du Lys или Ordre du Lys) — почётный знак отличия, учреждённый во Франции вскоре после реставрации Бурбонов в 1814 году.

История

4 апреля 1814 года сенатом Франции была провозглашена реставрация династии Бурбонов на французском престоле. 11 апреля к Парижу прибыл брат короля, граф Артуа. Опасаясь приверженности армейских частей Наполеону, граф Артуа решил полагаться для поддержания порядка на Национальную гвардию Парижа, состоящую в основном из представителей городской буржуазии. 12 апреля он въехал в Париж в сопровождении 600 национальных гвардейцев.

Приказом от 26 апреля 1814 года граф Артуа учредил для Национальной гвардии Парижа особую награду — знак отличия Лилии, в виде цветка лилии, подвешенного к белой ленте. Награда предназначалась для отличившихся мужеством и самоотверженностью, в том числе пострадавших или раненых, при сохранении в столице порядка и безопасности 30 марта, при охране имущества, жизни и чести парижан, и при охране королевской семьи.

Король Людовик XVIII приказом от 9 мая 1814 года утвердил учреждение знака отличия Лилии, вместе с тем распространив его действие на все Национальные гвардии Франции. В дальнейшем право на знак отличия распространилось на различных правительственных чиновников, государственных должностных лиц, муниципальных служащих, генералов и высших офицеров.

Во время Ста дней Наполеон I, декретами от 9 и 13 марта 1815 года, упразднил знак отличия Лилии, однако после его вторичного изгнания эти декреты утратили силу.

Королевским указом от 5 февраля 1816 года для Национальной гвардии Парижа вместо знака Лилии был учреждён новый знак отличия — Верности (фр. Décoration de la Fidélité).

В 1824 году знак отличия Лилии был передан под контроль Великого канцлера ордена Почётного легиона.

После прихода к власти короля Луи-Филиппа, королевским указом от 10 февраля 1831 года все знаки отличия, учреждённые в память о событиях 1814 и 1815 годов, в том числе и знак Лилии, были упразднены.

Описание

Знак — изначально, серебряный в виде стилизованного цветка лилии (фр. fleur de lys), подвешенный к ленте. Приказом от 9 мая 1814 года над лилией введена королевская корона, в верхней части которой имеется кольцо, через которое пропускается лента.

Помимо официального знака употреблялись знаки произвольного оформления, в том числе в виде мальтийского креста с изображениями короля и лилий, что неоднократно вызывало приказы с указанием неуклонно следовать официальным образцам.

Лента — шёлковая муаровая белого цвета. Приказом от 9 мая 1814 года на ленту введена розетка из такой же ленты, а на ленте для Национальной гвардии Парижа, для отличия от Национальных гвардий прочих регионов Франции, повелено вышивать герб столицы. Указом от 5 августа 1814 года для Национальной гвардии Парижа введена новая лента — белая, с синими, шириной 2 мм, полосками по краям. Указом от 5 февраля 1816 года департаментам Франции для своих Национальных гвардий разрешено учредить свои особенные ленты. Из 86 департаментов этим правом воспользовались 74, и только у 12 лента осталась оригинальная — белая.

Приказом от 9 мая 1814 года на гражданской одежде разрешено носить, вместо самого знака, отрезок ленты, приколотый прямоугольной пряжкой, на которой закреплено изображение лилии и короны (иногда окружённых лавровыми ветвями).

Литература

• Aristide-Michel Perrot. Collection historique des ordres de chevalerie civils et militaires. — Paris, 1820. — P. 14—15. — 294 p.
• W. Maigne. Dictionnaire encyclopédique des ordres de chevalerie civils et militaires. — Paris, 1861. — P. 102—103. — 240 p.
• François Frédéric Steenackers. Histoire des ordres de chevalerie et des distinctions honorifiques en France. — Paris: Librairie Internationale, 1867. — P. 342—344. — 375 p.
• André Souyris-Rolland. Guide des ordres, décorations et médailles militaires françaisses et étrangères: 1814—1963. — Paris: Public-réalisation, 1979. — 136 p. — (Le Guide français des ordres, décorations et médailles).
• Paul Rullier. La décoration du Lis. — Paris: Symboles et Traditions, 1988. — 138 p.
• Спасский И. Г. Иностранные и русские ордена до 1917 года / Ил. художник В. Трофимов. — СПб.: Издательство «Дорваль» ТОО «Бриз» совместно с АО «Лига», 1993. — С. 46. — 196 с. — ISBN 5-8308-0042-x.

Ссылки

• [www.france-phaleristique.com/decoration_lys.htm Décoration du Lys] (фр.). Ordres et Décorations de France. Проверено 27 декабря 2013.

См. также

• Награды Франции

Награды   Франция

Отрывок, характеризующий Орден Лилии

Наташа задумалась.
– Ах Соня, если бы ты знала его так, как я! Он сказал… Он спрашивал меня о том, как я обещала Болконскому. Он обрадовался, что от меня зависит отказать ему.
Соня грустно вздохнула.
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.


Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.