Орден Османие

Орден Османие
Оригинальное название	Nishani Osmani
Девиз	«Упование на Помощь Всемогущего Аллаха. Абдул-Азиз-хан, Суверен Оттоманской Империи»
Страна	Османская империя
Тип	Орден
Статус	не вручается
Статистика
Дата учреждения	1862
Очерёдность
Старшая награда	Орден Меджидие

Орден Османие (тур. Nishani Osmani) — османский орден. Был учрежден в январе 1862 г. султаном Абдул-Азизом. Им награждались гражданские служащие и военачальники за выдающуюся службу Империи. Орден за военные заслуги мог украшаться скрещенными саблями. Знаки ордена 1-й степени иногда украшались бриллиантами.

Степени ордена

Орден имел четыре степени:

• 1-я степень – не более 50 членов,
• 2-я степень – не более 200 членов,
• 3-я степень – не более 100 членов,
• 4-я степень – не более 2000 членов.

Ограничения касались подданных Империи.

Знаки

Знак ордена – семиконечная серебряная звезда темно-зеленой эмали, с тремя серебряными короткими лучами между каждыми концами звезды. Золотой центральный медальон покрыт красной эмалью и окружен кольцом зеленой эмали.

В центральной красной части – рельефный золотой полумесяц и каллиграфическая надпись «Упование на Помощь Всемогущего Аллаха. Абдул-Азиз-хан, Суверен Оттоманской Империи». Реверс медальона серебряный, с изображением композиции из различного вооружения и датой «699» – годом основания Оттоманской Империи. На верхнем конце знака находится золотой полумесяц рогами вверх со звездой.

Нагрудная звезда ордена имеет такой же медальон стороны, наложенный на семиконечную звезду, лучи которой имеют характерную насечку.

Звезда первой степени обычно имеет размеры около 100 мм, в то время как звезда второго класса имеет размеры около 90 мм в диаметре.

Лента - зеленая с узкими красными полосками, слегка отступающими от краев.

Изображение степеней ордена

1-степени	2-степени	3-степени	4-степени
<center>

Ссылки

• [awards.netdialogue.com/Asia/Turkey/Osmanie/Osmanie.htm Орден Османие]
• Категория:Кавалеры ордена Османие

Отрывок, характеризующий Орден Османие

Кроме занятий по именьям, кроме общих занятий чтением самых разнообразных книг, князь Андрей занимался в это время критическим разбором наших двух последних несчастных кампаний и составлением проекта об изменении наших военных уставов и постановлений.
Весною 1809 года, князь Андрей поехал в рязанские именья своего сына, которого он был опекуном.
Пригреваемый весенним солнцем, он сидел в коляске, поглядывая на первую траву, первые листья березы и первые клубы белых весенних облаков, разбегавшихся по яркой синеве неба. Он ни о чем не думал, а весело и бессмысленно смотрел по сторонам.
Проехали перевоз, на котором он год тому назад говорил с Пьером. Проехали грязную деревню, гумны, зеленя, спуск, с оставшимся снегом у моста, подъём по размытой глине, полосы жнивья и зеленеющего кое где кустарника и въехали в березовый лес по обеим сторонам дороги. В лесу было почти жарко, ветру не слышно было. Береза вся обсеянная зелеными клейкими листьями, не шевелилась и из под прошлогодних листьев, поднимая их, вылезала зеленея первая трава и лиловые цветы. Рассыпанные кое где по березнику мелкие ели своей грубой вечной зеленью неприятно напоминали о зиме. Лошади зафыркали, въехав в лес и виднее запотели.
Лакей Петр что то сказал кучеру, кучер утвердительно ответил. Но видно Петру мало было сочувствования кучера: он повернулся на козлах к барину.
– Ваше сиятельство, лёгко как! – сказал он, почтительно улыбаясь.
– Что!
– Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, и любовь, и счастие!» – как будто говорил этот дуб, – «и как не надоест вам всё один и тот же глупый и бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастия. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они – из спины, из боков; как выросли – так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».