Орден Святого Гроба Господнего Иерусалимского

Годы существования	1099 — наст. время
Подчинение	Папа римский
Тип	Католический рыцарский орден
Численность	28000 членов
Девиз	лат. Deus lo vult («Так хочет Бог»)
Цвета	Белая мантия, с воротником из белого бархата, галунами из белой тесьмы, обшлагом из белого атласа, Иерусалимским крестом из алой ткани на груди
Командиры
Действующий командир	Кардинал Эдвин Фредерик О’Брайен

Рыцарский Орден Святого Гроба Господнего Иерусалимского (лат. Ordo Equestris Sancti Sepulcri Hierosolymitani) — католический рыцарский орден, учрежденный Святым Престолом и непосредственно от него зависящий. Членами Ордена по всему миру являются представители королевских семей, преуспевающие бизнесмены, политики и научная элита. Согласно отчету, датированному 2010 годом, численность Ордена превысила 28000 членов. Штаб-квартира Ордена находится в Риме в Палаццо делла Ровере, центр духовной деятельности Ордена находится в монастыре при церкви Сант-Онофрио-аль-Джаниколо.

29 августа 2011 года архиепископ Балтимора Эдвин Фредерик О’Брайен был назначен Папой Бенедиктом XVI Про-великим магистром Ордена, а после возведения в сан кардинала 18 февраля 2012 года получил титул Великого магистра.

Цели и задачи

Цели деятельности Ордена — поддержка и помощь Церкви на Святой Земле, укрепление практики христианской жизни самих членов Ордена, сохранение и распространение веры на Ближнем Востоке, привлечение к участию в этом католиков всего мира, а также защита прав Католической Церкви на Святой Земле.

Члены Ордена своими взносами осуществляют материальную поддержку различных культурных и социальных проектов Католической Церкви на Святой Земле. В их число входят строительство и поддержание школ (которые посещают более 15 тысяч учеников), больниц, церквей, семинарий и многое другое. В период с 2000 по 2007 годы Орденом на эти проекты было потрачено более 50 миллионов долларов.

Структура

Рыцарский Орден Святого Гроба Господнего Иерусалимского — международная организация мирян, членами которой являются также и клирики (составляющие 12 процентов от его общей численности). Орден подразделен на 52 наместничества в разных частях света. Наместничества организованы по национальному принципу. В одной стране могут быть учреждены несколько наместничеств, каждое из которых имеет собственную территорию юрисдикции. Порядка 52 процентов членов Ордена относятся к Северной и Южной Америке, из них на долю США приходится 48 %. В Европе наибольшим количеством членов располагает Италия (23 %). Из 52 наместничеств 24 расположены в Европе, 15 в США и Канаде, 5 в Южной Америке, 6 в Австралии и на Дальнем Востоке.

Орденом управляет и руководит Великий Магистр, назначаемый Папой из Кардиналов Святой Римской Церкви. Руководить Орденом ему помогают Великий Магистериум и его Президиум, а также Совет Ордена. Самым высокопоставленным лицом после Великого Магистра является Латинский Патриарх Иерусалима, занимающий должность Великого Приора Ордена.

В свою очередь члены Ордена делятся на несколько званий в соответствии со степенью заслуг. Высшее звание носят Рыцари и Дамы Цепи. Оно присуждается как клирикам, так и мирянам, но лишь в исключительных случаях, а по праву полагается Великому Магистру и Латинскому Патриарху Иерусалима. Далее по иерархии следуют классы Рыцарей и Дам, имеющих своё деление. Класс Рыцарей: Рыцари, Командоры, Командоры со Звездой или Старшие Офицеры, Рыцари Большого Креста. Начиная с 1888 года, по одобрению Льва XIII, в Орден стали посвящать и женщин. Класс Дам: Дамы, Дамы Командоры, Дамы Командоры со Звездой, Дамы Большого Креста.

Геральдика
Рыцарь (Кавалер)	Командор	Командор со звездой	Рыцарь Большого креста	Рыцарь Цепи
Орденские планки
Рыцарь	Командор	Командор со звездой	Рыцарь Большого креста	Рыцарь Цепи

</center>

<center>

Специальные звания
Орденские планки
Пилигрим	Иерусалимская пальма в бронзе	Иерусалимская пальма в серебре	Иерусалимская пальма в Золоте

</center>

<center>

Орден за заслуги
Орденские планки
Крест за заслуги Гроба Господня в Иерусалиме	Крест за заслуги Гроба Господня в Иерусалиме с серебряной звездой	Крест за заслуги Гроба Господня в Иерусалиме с золотой звездой

</center>

Известные члены Ордена

Орден не занимается политической деятельностью, однако его членами являются влиятельные представители мира политики, бизнеса и научной элиты. Списки членов Ордена не доступны широкой общественности, но известны имена многих публичных лиц, принадлежащих к Ордену, в том числе и королевских особ.

• Испанские короли Альфонс XIII и Хуан Карлос I ;
• Бельгийские короли Леопольд II, Альберт I, Бодуэн I, Альберт II и королева Паола;
• Франц Иосиф I — император Австрийской империи и король Богемии с 1848 года, апостолический король Венгрии с 2 декабря 1848 по 14 апреля 1849 года (1-й раз) и с 13 августа 1849 (2-й раз); с 15 марта 1867 года — глава двуединого государства — Австро-Венгерской монархии;
• Вильгельм II — германский император и король Пруссии с 15 июня 1888 года по 9 ноября 1918 года;
• Франц фон Папен — немецкий политический деятель и дипломат, 13-й рейхсканцлер Веймарской республики, Вице-канцлер Германии (1933—1934), министр-президент Пруссии (1932—1933);
• Конрад Аденауэр — первый федеральный канцлер ФРГ (1949—1963);
• Ференц Лист — венгерский композитор, пианист, педагог, дирижёр, один из крупнейших представителей музыкального романтизма;
• Михаэль Шпинделеггер — австрийский государственный и политический деятель, Министр иностранных дел Австрии с 2008;
• Джулио Андреотти — итальянский политик, христианский демократ, неоднократно являвшийся Председателем Совета министров Италии;
• Джон Фэрроу — кинорежиссёр, сценарист, продюсер и писатель.

История

Восходит корнями к Готфриду Бульонскому (1060—1100), одному из предводителей Первого крестового похода 1096—1099 гг. на Восток. Он был провозглашен правителем Иерусалимского королевства, однако отказался от коронации, предпочтя титул защитника Гроба Господнего. После окончания Первого крестового похода им была основана организация с той же целью, которая в 1113 году была официально признана Папой Римским. В 1496 году после перенесения управления Орденом из Иерусалима в Рим Папа Александр VI возглавляет его в ранге Великого магистра.

Истоки Ордена восходят к концу XI — началу XII вв. — временам, когда после Первого крестового похода в Палестине возникло Иерусалимское королевство. С одной стороны, Орден относит свои начала к христианскому Братству Регулярных Каноников, которое было основано около Храма Гроба Господнего в Иерусалиме в 1099 году, сразу после покорения города Крестоносцами: Каноники преследовали религиозные цели и были ответственны за защиту пилигримов. С другой стороны, Орден явился результатом религиозных обычаев пилигримов, которые хотели быть посвящены в Рыцари на Святой земле. Ритуал посвящения совершал Патриарх, а позднее — Кустод Францисканцев на Святой земле.

Во главе Ордена стоял Король Иерусалимский, кроме того, Орден находился под руководством латинского патриарха Иерусалимского. Рыцари ордена занимались защитой Гроба Господнего и других святых мест Палестины. В европейских странах были созданы приораты Ордена, которые и после падения Иерусалимского королевства продолжали существовать под протекцией различных монархов, а также Святого Престола.

Папа Пий IX в 1847 восстановил латинский Иерусалимский патриархат и утвердил новый устав Ордена, подчинив его непосредственно Святому Престолу: титул Великого Магистра ордена был принят самим Папой. Основной задачей ордена стала поддержка деятельности латинского Иерусалимского патриархата и содействие распространению христианской веры в Палестине.

В 1949 году Папа Пий XII реформировал управление Орденом, постановив, что титул Великого Магистра в дальнейшем должен делегироваться Папой одному из кардиналов, а латинский патриарх Иерусалима получил прерогативу Великого Приора Ордена. Папы Иоанн XXIII в 1962 году и Павел VI 1967 году переработали устав Ордена. В 1996 году Папа Иоанн Павел II наделил Орден статусом общественного объединения верующих. В 2007 году Папа Бенедикт XVI назначил кардинала Джона Патрика Фоли Великим магистром Ордена.

Список занимавших должность Великого магистра Ордена

В 1496 году Папа Римский Александр VI учредил должность Великого магистра Ордена, однако занимали её в течение длительного времени Римские папы. В 1949 году титул был передан членам Курии Ватикана под наблюдением Папы Римского и в тесной связи с Латинским Патриархатом Иерусалима.

С этого времени должность занимали следующие Кардиналы:

• 1949 — Никола Канали;
• 1962 — Эжен Тиссеран;
• 1972 — Максимилиан де Фюрстенберг;
• 1988 — Джузеппе Каприо;
• 1995 — Карло Фурно;
• 2007 — Джон Патрик Фоли;
• 2011 — Эдвин Фредерик О’Брайен.

Орден в России

Декретом от 19 января 2010 Великий Магистр назначил Архиепископа Павла Пецци, митрополита архиепархии Божьей Матери в Москве великим приором делегатуры Ордена в Российской Федерации.

Декретом от 4 февраля 2011 делегатуру Ордена возглавляет магистерский делегат, председатель общероссийского движения «Католическое наследие» Ярослав Александрович Терновский.

Напишите отзыв о статье "Орден Святого Гроба Господнего Иерусалимского"

Примечания

Литература

• The Equestrian Order of the Holy Sepulchre of Jerusalem: Historical outlines. Present day. Accomplishments. Roma, 1996
• Newsletter Nr. X from the Grand Magisterium — December 2007
• Newsletter #15 from the Grand Magisterium — July '09
• Newsletter #17 from the Grand Magisterium — Dec '09
• Visentin M. Ordine equestre del Santo Sepolcro di Gerusalemme. Verona, 1991
• Annales. Ordinis Equestris Sancti Sepulchri Hierosolymitani. IX (2004—2005). Vaticano, 2005
• Ordo Equestris Sancti Sepulchri Hierosolymitani #7. Villa di Serio, 1997

Ссылки

• [www.vatican.va/roman_curia/institutions_connected/oessh/index_en.htm Рыцарский Орден Святого Гроба Господнего Иерусалимского] — официальный сайт (англ.)
• [www.lpj.org/ Латинский Патриархат Иерусалима] — официальный сайт (англ.)
• [www.oessh.ru/ Рыцарский Орден Святого Гроба Господнего Иерусалимского в России] — официальный сайт российского представительства (рус.)
• [www.youtube.com/watch?v=HbrHXYvbtf8 You Tube: Investitura of the EQUESTRIAN ORDER OF THE HOLY SEPULCHRE OF JERUSALEM in Russian Federation]

Отрывок, характеризующий Орден Святого Гроба Господнего Иерусалимского

Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.


Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.


Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.