Орден Серафимов

Орден Серафимов
Оригинальное название	Serafimerorden
Страна	Швеция
Тип	орден
Кому вручается	монархи, наследные принцы и государственные деятели высшего ранга
Основания награждения	за заслуги перед королём и государством
Статус	вручается
Статистика
Дата учреждения	23 февраля 1748 года
Количество награждений	более 850
Орден Серафимов на Викискладе

Орден Серафимов (швед. Seraphimerorden) — высший орден Швеции.

История

Орден Серафимов учредил 23 февраля 1748 года шведский король Фредрик I. В течение длительного времени предлагалось считать эту дату днём возобновления ордена, относя его учреждение то ко времени правления короля Магнуса I (1260, 1280 или 1285 год), то ко времени его внука короля Магнуса II (1334 или 1336 год). Считалось, что этот рыцарский орден был учреждён по образу ордена Святого Иоанна и в дальнейшем угас. Известен знак в виде золотого медальона голубой эмали, на котором изображены имя Иисуса и четыре серафима красной эмали, относимый ко времени короля Карла IX и считающийся рыцарским знаком этого ордена. В настоящее время официальная история ордена считает датой учреждения 1748 год.

В иудаистской и христианской религиозных традициях серафимы — это ангелы высшего ранга, особо приближённые к престолу Бога и Его прославляющие. Описание серафимов содержится ещё в ветхозаветной «Книге пророка Исайи»: «У каждого из них по шести крыл; двумя закрывал каждый лицо своё, и двумя закрывал ноги свои, и двумя летал». Приготовляя пророков к служению, один из серафимов очищает им уста, коснувшись их горячим углем, который он берёт клещами с жертвенника.

Статут ордена

По статуту эту высшую награду получали владетельные государи, принцы королевской крови, государственные деятели, своими заслугами достигшие первых чинов в государстве. Одновременное число кавалеров ордена Серафимов, который имел одну степень, было ограниченным — 24 шведских и 8 иностранных кавалеров, не считая в это число монархов и принцев. В 1811 году число шведских кавалеров было увеличено до 32. Однако эти ограничения в дальнейшем часто не соблюдались и число кавалеров превосходило эти числа. Старейший из кавалеров получал пожизненную пенсию в 100 риксдалеров.

Собрание гербов кавалеров ордена находится в церкви Риддархольмена. Когда умирает кавалер ордена, его герб вывешивается в церкви, и во время похоронной церемонии церковные колокола звонят с 12:00 до 13:00.

В результате орденской реформы 1975 года было постановлено не вручать орден Серафимов шведским подданным, в том числе даже членам королевского дома. Только в 1995 году это постановление касательно членов королевского дома было отменено и детей короля Карла XVI Густава было повелено считать кавалерами ордена со дня рождения. Однако знаки ордена были им вручены только в дни их совершеннолетия — кронпринцессе Виктории 14 июля 1995 года, принцу Карлу-Филиппу 13 мая 1997 года, принцессе Мадлене 10 июня 2000 года. Внуки короля Карла XVI Густава жалуются в кавалеры ордена при своём крещении.

Знаки отличия

К знакам ордена Серафимов относятся золотой крест, звезда, золотая цепь и орденская лента светло-голубого цвета.

Крест — восьмиконечный (мальтийский) белый, эмалированный, в золотой оправе и с золотыми шариками на концах. В центре его помещён небесного цвета шар с тремя белыми буквами J. H. S. (Jesus Hominum Salvator — Иисус спаситель людей). По сторонам креста и под буквами помещены золотые короны, на углах четырёхугольника расположены золотые патриаршие кресты, а между ними — золотые головки серафимов. На голубом поле оборотной стороны креста помещены три буквы — F. R. S. (Fredericus Rex Sueciae — Фредрик, король Швеции). Крест прикрепляется к короне и в особо торжественных случаях носится на золотой орденской цепи.

Серебряная звезда ордена тоже выполнена в виде орденского креста.

Орденская цепь состоит из чередующихся звеньев в виде золотых головок серафимов и эмалированных голубой эмалью патриарших крестов. Цепь жалуется отдельно в качестве дополнительного отличия.

• Serafijnorde;ster.jpg

  Звезда ордена Серафимов

• Order of the Seraphim collar (Nicholas II of Russia's) 03.jpg

  Цепь

• Keten en ster Serafijnenorde.jpg

  Звезда и знак ордена Серафимов на орденской цепи

• Ster en kleinood van de Serafijnenorde.jpg

  Звезда и знак ордена Серафимов на ленте

Литература

• Per Nordenvall. Kungliga Serafimerorden: 1748—1998. — Kungl. Maj:ts orden. — Stockholm, 1998. — 654 p. — ISBN 91-630-6744-7.
• Гаврилова Л. М., Левин С. С. Европейские ордена в России. Конец XVII — начало XX века. — М.: АРТ-РОДНИК, 2007. — 232 с., прил. 64 с. — ISBN 978-5-9794-0029-7.
• Cibrario L. Descrizione storica degli ordini cavallereschi. — Torino, 1850. — Vol. secondo. — 426 p.
• Burke B. Book Of Orders of Knighood and Decorations Of Honour of All Nations. — London: Hurst and Blackett Publishers, 1858. — 411 p.
• Gritzner M. Handbuch der Ritter- und Verdienstorden aller Kulturstaaten der Welt innerhalb des XIX. Jahrhunderts. — Leipzig, 1893. — 618 p.

Ссылки

• [www.kungahuset.se/royalcourt/monarchy/orders/theorderoftheseraphim.4.396160511584257f2180001362.html Орден Серафимов на сайте Шведского королевского дома]
• [wawards.org/oldsite/europa/sverige/2/medal.html Награды мира]
• [www.medals.org.uk/sweden/sweden001.htm Sweden: The Most Noble Order of the Seraphim]

См. также

• Список российских кавалеров ордена Серафимов
• Кавалеры ордена Серафимов

Отрывок, характеризующий Орден Серафимов

– Ну, что, все готово, Васильич? – сказал граф, потирая свою лысину и добродушно глядя на офицера и денщика и кивая им головой. (Граф любил новые лица.)
– Хоть сейчас запрягать, ваше сиятельство.
– Ну и славно, вот графиня проснется, и с богом! Вы что, господа? – обратился он к офицеру. – У меня в доме? – Офицер придвинулся ближе. Бледное лицо его вспыхнуло вдруг яркой краской.
– Граф, сделайте одолжение, позвольте мне… ради бога… где нибудь приютиться на ваших подводах. Здесь у меня ничего с собой нет… Мне на возу… все равно… – Еще не успел договорить офицер, как денщик с той же просьбой для своего господина обратился к графу.
– А! да, да, да, – поспешно заговорил граф. – Я очень, очень рад. Васильич, ты распорядись, ну там очистить одну или две телеги, ну там… что же… что нужно… – какими то неопределенными выражениями, что то приказывая, сказал граф. Но в то же мгновение горячее выражение благодарности офицера уже закрепило то, что он приказывал. Граф оглянулся вокруг себя: на дворе, в воротах, в окне флигеля виднелись раненые и денщики. Все они смотрели на графа и подвигались к крыльцу.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, в галерею: там как прикажете насчет картин? – сказал дворецкий. И граф вместе с ним вошел в дом, повторяя свое приказание о том, чтобы не отказывать раненым, которые просятся ехать.
– Ну, что же, можно сложить что нибудь, – прибавил он тихим, таинственным голосом, как будто боясь, чтобы кто нибудь его не услышал.
В девять часов проснулась графиня, и Матрена Тимофеевна, бывшая ее горничная, исполнявшая в отношении графини должность шефа жандармов, пришла доложить своей бывшей барышне, что Марья Карловна очень обижены и что барышниным летним платьям нельзя остаться здесь. На расспросы графини, почему m me Schoss обижена, открылось, что ее сундук сняли с подводы и все подводы развязывают – добро снимают и набирают с собой раненых, которых граф, по своей простоте, приказал забирать с собой. Графиня велела попросить к себе мужа.
– Что это, мой друг, я слышу, вещи опять снимают?
– Знаешь, ma chere, я вот что хотел тебе сказать… ma chere графинюшка… ко мне приходил офицер, просят, чтобы дать несколько подвод под раненых. Ведь это все дело наживное; а каково им оставаться, подумай!.. Право, у нас на дворе, сами мы их зазвали, офицеры тут есть. Знаешь, думаю, право, ma chere, вот, ma chere… пускай их свезут… куда же торопиться?.. – Граф робко сказал это, как он всегда говорил, когда дело шло о деньгах. Графиня же привыкла уж к этому тону, всегда предшествовавшему делу, разорявшему детей, как какая нибудь постройка галереи, оранжереи, устройство домашнего театра или музыки, – и привыкла, и долгом считала всегда противоборствовать тому, что выражалось этим робким тоном.
Она приняла свой покорно плачевный вид и сказала мужу:
– Послушай, граф, ты довел до того, что за дом ничего не дают, а теперь и все наше – детское состояние погубить хочешь. Ведь ты сам говоришь, что в доме на сто тысяч добра. Я, мой друг, не согласна и не согласна. Воля твоя! На раненых есть правительство. Они знают. Посмотри: вон напротив, у Лопухиных, еще третьего дня все дочиста вывезли. Вот как люди делают. Одни мы дураки. Пожалей хоть не меня, так детей.
Граф замахал руками и, ничего не сказав, вышел из комнаты.
– Папа! об чем вы это? – сказала ему Наташа, вслед за ним вошедшая в комнату матери.
– Ни о чем! Тебе что за дело! – сердито проговорил граф.
– Нет, я слышала, – сказала Наташа. – Отчего ж маменька не хочет?
– Тебе что за дело? – крикнул граф. Наташа отошла к окну и задумалась.
– Папенька, Берг к нам приехал, – сказала она, глядя в окно.


Берг, зять Ростовых, был уже полковник с Владимиром и Анной на шее и занимал все то же покойное и приятное место помощника начальника штаба, помощника первого отделения начальника штаба второго корпуса.
Он 1 сентября приехал из армии в Москву.
Ему в Москве нечего было делать; но он заметил, что все из армии просились в Москву и что то там делали. Он счел тоже нужным отпроситься для домашних и семейных дел.
Берг, в своих аккуратных дрожечках на паре сытых саврасеньких, точно таких, какие были у одного князя, подъехал к дому своего тестя. Он внимательно посмотрел во двор на подводы и, входя на крыльцо, вынул чистый носовой платок и завязал узел.
Из передней Берг плывущим, нетерпеливым шагом вбежал в гостиную и обнял графа, поцеловал ручки у Наташи и Сони и поспешно спросил о здоровье мамаши.
– Какое теперь здоровье? Ну, рассказывай же, – сказал граф, – что войска? Отступают или будет еще сраженье?
– Один предвечный бог, папаша, – сказал Берг, – может решить судьбы отечества. Армия горит духом геройства, и теперь вожди, так сказать, собрались на совещание. Что будет, неизвестно. Но я вам скажу вообще, папаша, такого геройского духа, истинно древнего мужества российских войск, которое они – оно, – поправился он, – показали или выказали в этой битве 26 числа, нет никаких слов достойных, чтоб их описать… Я вам скажу, папаша (он ударил себя в грудь так же, как ударял себя один рассказывавший при нем генерал, хотя несколько поздно, потому что ударить себя в грудь надо было при слове «российское войско»), – я вам скажу откровенно, что мы, начальники, не только не должны были подгонять солдат или что нибудь такое, но мы насилу могли удерживать эти, эти… да, мужественные и древние подвиги, – сказал он скороговоркой. – Генерал Барклай до Толли жертвовал жизнью своей везде впереди войска, я вам скажу. Наш же корпус был поставлен на скате горы. Можете себе представить! – И тут Берг рассказал все, что он запомнил, из разных слышанных за это время рассказов. Наташа, не спуская взгляда, который смущал Берга, как будто отыскивая на его лице решения какого то вопроса, смотрела на него.
– Такое геройство вообще, каковое выказали российские воины, нельзя представить и достойно восхвалить! – сказал Берг, оглядываясь на Наташу и как бы желая ее задобрить, улыбаясь ей в ответ на ее упорный взгляд… – «Россия не в Москве, она в сердцах се сынов!» Так, папаша? – сказал Берг.
В это время из диванной, с усталым и недовольным видом, вышла графиня. Берг поспешно вскочил, поцеловал ручку графини, осведомился о ее здоровье и, выражая свое сочувствие покачиваньем головы, остановился подле нее.