Иезуиты

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Орден иезуитов»)
Перейти к: навигация, поиск
Иезуиты
Полное название

Общество Иисуса

Латинское название

Societas Jesu

Сокращение

S.J.

Церковь

Католическая церковь

Девиз

Ad majorem Dei gloriam (К вящей славе Божьей)

Основатель

св. Игнатий Лойола[1]

Дата основания

1540

Год утверждения

1540—1773 / 1814

Количество монашествующих

17 287[2]

Количество русских

10 (2010)[3]

[www.sjweb.info/ Сайт ордена]
К:Появились в 1540 году

Иезуи́ты, Общество Иисуса (лат. Societas Jesu) (официальное название), также Орден св. Игнатия (по имени основателя) — мужской духовный орден Римско-католической церкви, основанный в 1534 году Игнатием Лойолой и утверждённый Павлом III в 1540 году[4]. Иезуиты принадлежат к числу регулярных клириков.

Иезуиты сыграли большую роль в контрреформации[5], активно занимались наукой, образованием и миссионерской деятельностью. Члены Общества Иисуса наряду с тремя традиционными обетами (бедности, послушания и целомудрия) дают и четвёртый — послушания папе римскому «в вопросах миссий»[6]. Девизом ордена является фраза «Ad majorem Dei gloriam» («К вящей славе Божией»).

Сегодня число иезуитов составляет 17 287 человек (данные 2014 года), из них 12 298 — священники[2]. Около 4 тысяч иезуитов в Азии, 3 тысячи — в США, а всего иезуиты ведут работу в 112 странах мира, они служат в 1540 приходах. Орден разрешает многим иезуитам вести светский образ жизни. Территориально Орден делится на «провинции» (в некоторых странах, где иезуитов много, существует по несколько провинций; и наоборот, некоторые провинции объединяют несколько стран), «регионы», зависимые от той или иной провинции, и «независимые регионы». Иезуиты, проживающие на территории бывшего СССР, за исключением стран Прибалтики, относятся к независимому российскому региону.

В настоящее время главой (генералом) ордена является венесуэлец Артуро Соса, сменивший в 2016 году Адольфо Николаса. Главная курия ордена находится в Риме, в исторически значимом комплексе зданий, и включает в себя знаменитую церковь Святейшего Имени Иисуса.

Впервые за всю историю Ордена, 13 марта 2013 года представитель Ордена был избран Папой Римским. Им стал кардинал, архиепископ Буэнос-Айреса Хорхе Марио Бергольо, взявший себе имя Франциск.





Принципы ордена

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Основные принципы построения ордена: жёсткая дисциплина, строгая централизация, беспрекословное повиновение младших по положению старшим, абсолютный авторитет главы — пожизненно избираемого генерала («чёрного папы»), подчинённого непосредственно папе римскому. Беспрекословное повиновение нашло выражение в формуле Erit sicut cadāver, записанной в уставе ордена[7] Система морали, разработанная иезуитами, ими самими называлась «приспособительной» (accomodativa), так как давала широкую возможность в зависимости от обстоятельств произвольно толковать основные религиозно-нравственные требования. Для большей успешности их деятельности орден разрешает многим иезуитам вести светский образ жизни, сохраняя в тайне свою принадлежность к ордену. Широкие привилегии, данные папством иезуитам (освобождение от многих религиозных предписаний и запрещений, ответственность только перед орденским начальством и др.) способствовали созданию чрезвычайно гибкой и прочной организации, в короткое время распространившей свою деятельность на многочисленные страны. Слово «иезуит» приобрело переносное значение.

В средние века иезуиты активно использовали казуистику, систему пробабилизма, а также применяли различные приемы для трактовки вещей в выгодном для себя ключе, в частности мысленные оговорки и т. п. Из-за подобной морали в бытовом языке слово «иезуит» стало синонимом хитрого, двуличного человека. Многие тезисы иезуитской морали были осуждены папами Иннокентием XI, Александром VII и другими. С иезуитами полемизировал Паскаль в своих Письмах к провинциалу. Несмотря на то, что современные иезуиты не сильно выделяются своей философией на фоне других католических орденов, часть критиков[кто?] считает, что иезуиты не до конца отвергли принятую в средние века мораль, допускающую очень вольное трактование различных вещей и событий.

История ордена

Основание

Игнатий де Лойола, основатель «Общества Иисуса», родился в 1491 году в замке Лойола в стране Басков в Испании. 1523 год он провёл в Иерусалиме, исследуя «пути Иисуса». По возвращении он учился в Барселоне, потом в городе Алькала. Сложные отношения с инквизицией (он даже просидел несколько дней в тюрьме) заставили его покинуть Алькала и отправиться в Саламанку, а затем в Париж, где он учился в Сорбонне. Ему в это время было 37 лет.

В конце 1536 года он с группой товарищей (среди них Пьер Фавр из Савойи, Франциск Ксаверий из Наварры, португалец Симан Родригиш) отправился в Рим и в ноябре 1537 года поступил на службу церкви. Теперь, когда их могли разослать по всему миру, сотоварищи предчувствовали, что их группа может распасться. Перед ними встал вопрос о том, какие отношения они должны отныне установить между собой. Отношение к монашеским орденам было самым неблагоприятным. На них возлагалась значительная часть ответственности за упадок в Церкви. Тем не менее, они приняли решение основать новый монашеский орден и написали проект устава, который представили папе. Папа утвердил его 27 сентября 1540 года[8]. В апреле следующего года товарищи Игнатия избрали его своим настоятелем («praepositus»).

В течение оставшихся пятнадцати лет своей жизни Игнатий руководил орденом и составлял его конституции. Ко дню его смерти они были практически завершены. Первая конгрегация, которая избрала его преемника, дополнила этот документ и официально его утвердила.

Распространение учения

Члены Общества, число которых стремительно росло, были разосланы по всему миру: в христианскую Европу, взбудораженную различными движениями реформации, а также в земли, открытые испанцами и португальцами. Франциск Ксаверий отправился в Индию, потом в Японию и умер в Китае, Мануэл да Нобрега — в Бразилию, прочие — в Конго и Мавританию. Четыре члена общества участвовали в Тридентском соборе, который занимался реформой католической церкви. В 1565 году орден насчитывал 2000 членов; в 1615 году, когда умер пятый генерал ордена, — 13112. Были основаны «редукции» Парагвая.

В 1614 году более миллиона японцев были христианами (до того, как христианство в этой стране подверглось преследованиям). В Китае иезуиты Маттео Риччи и Иоганн-Адам Шалль получили от императоров право провозглашать Евангелие благодаря своим знаниям в области астрономии, математики и других наук.

Уничтожение ордена иезуитов

Оппозиция иезуитам дворов великих католических монархов Европы (Испании, Португалии, Франции) вынудила папу Климента XIV упразднить орден в 1773 году. Последний генерал ордена был заключён в римскую тюрьму, в которой и умер через два года.

Упразднение ордена продолжалось сорок лет. Иезуиты были присоединены к приходскому клиру. Однако по различным причинам орден продолжил своё существование в некоторых странах: в Китае и в Индии, где сохранилось несколько миссий, в Пруссии и в России, где Екатерина II отказалась публиковать указ папы.

Восстановление общества

Общество было восстановлено в 1814 году. Первым генералом возрождённого ордена стал российский иезуит Фаддей Бжозовский.

Продолжилась интеллектуальная деятельность, были созданы новые периодические издания (например, французский журнал «Etudes», основанный в 1856 году). Были созданы центры общественных исследований для изучения новых социальных феноменов и воздействия на них. В 1903 году была создана организация «Народное действие» (Action Populaire) для того, чтобы способствовать изменению социальных и международных структур и помочь рабочим и крестьянским массам в их коллективном развитии.

Многие иезуиты занимались исследованиями в области естественных наук. Из этих учёных наиболее известен палеонтолог Пьер Тейяр де Шарден.

Французские иезуиты изучали богословие Отцов Церкви и создали первое научное издание греческих и латинских святоотеческих писаний, которое пришло на смену старому изданию отца Миня — собрание «Христианских источников». Другие богословы стали знаменитыми в связи со Вторым Ватиканским Собором: Карл Ранер в Германии, Бернард Лонерган, преподававший в Торонто и Риме.

Орден активно занимался экуменической деятельностью. Второй Ватиканский собор дал ей мощный импульс. Одним из пионеров в этой области был Августин Беа (впоследствии кардинал).

В 1965 году была созвана 31-я Генеральная конгрегация, которая избрала нового генерала, Педро Аррупе, и обсудила необходимые изменения (формации, образа апостольства, функционирования общества). Через 10 лет Педро Аррупе собрал 32-ю Генеральную конгрегацию. Эта конгрегация, утвердив в своих декретах первостепенное значение миссии «служения веры», которая была определена 31-й Конгрегацией, выдвинула и другую задачу — участие Ордена в борьбе за справедливость в мире.

В 1960-е годы значительно уменьшилось число членов ордена, особенно в развитых странах (максимальное число было достигнуто в 1965 году — 36038). Позже ситуация несколько стабилизировалась.

Иезуиты в России

До XVIII века иезуиты нечасто попадали в Русское царство.

С августа по декабрь 1689 года в Москве в качестве дипломатического представителя польского короля Яна Собеского находился французский дворянин-иезуит Фуа де ла Нёвилль, отразивший свои впечатления о России в сочинении «Любопытное и новое известие о Московии» (1698).

Иезуиты Перейра (англ. Thomas Pereira) и Жербильон, входившие в состав китайской делегации в Нерчинске в 1689 году, сыграли значительную роль в заключении Нерчинского договора.

После роспуска общества в Европе и первого раздела Речи Посполитой двести один иезуит в четырёх колледжах и двух резиденциях польских и литовских областей оказался на территории Российской империи под покровительством Екатерины II. Последняя, по доставке в Польшу в сентябре 1773 года папского послания Dominus ac Redemptor, повелела считать это послание несуществующим.

Возглавлявший иезуитов ректор полоцкого коллегиума литвин Станислав Черневич, который незадолго до публикации папской буллы в Речи Посполитой был назначен вице-провинциалом иезуитов в Белоруссии, обратился к Пию VI, изложив тому ситуацию, в которой оказались иезуиты в России, и прося дать каким-либо образом знать о своей позиции. 13 января 1776 года Папа дал загадочный ответ: «Пусть плод ваших молитв, как предвижу я и желаешь ты, будет благоприятен». Белорусские иезуиты продолжили служение в своих школах и церквях. Черневич стал генеральным викарием иезуитов в России, затем этот пост унаследовали Габриэль Ленкевич (до 1799) и Франциск Каре.

В 1800 году новый император Павел I передал обществу церковь святой Екатерины в Санкт-Петербурге и дал своё согласие на устройство колледжа при ней. В ряды общества вступали русские: князь Иван Гагарин (1814—1882), публицисты Иван Мартынов (1821—1894) и Евгений Балабин (1815—1895)‚ основатели журнала «Etudes».

7 марта 1801 года Папа Пий VII издал документ Catholicae fidei, в котором официально утвердил Общество Иисуса, продолжавшее существовать в Российской империи, что было сделано по личной письменной просьбе императора Павла I. Генеральный викарий России Франциск Каре стал генералом Ордена. Подтверждение стало предтечей последовавшего в 1814 году полного восстановления ордена иезуитов во всём мире.

16 декабря 1816 года был опубликован указ о высылке иезуитов из Петербурга и запрещении им въезда в обе столицы; иезуиты были вывезены в Полоцк.

13 марта 1820 года император Александр I, ввиду прозелитизма иезуитов, по докладу князя А. Н. Голицына, подписал указ о высылке иезуитов из Российской империи. Все их учебные заведения были закрыты, а имущество конфисковано. Российским подданным при условии выхода из ордена было позволено остаться в России. За 18201821 годы было выслано 317 иезуитов, 23 российских подданных порвали с орденом.[9]

Статья 219 Устава о паспортах того времени гласила:

Примѣчанiе. Iезуиты ни подъ какимъ видомъ и наименованiемъ не впускаются въ Россiю. Россiйскiя Миссiи и Консульства всякiй разъ при выдачѣ паспортовъ ѣдущимъ въ Россiю духовнымъ должны требовать отъ нихъ письменнаго объявленiя, что они ни по чему не принадлежатъ и не принадлежали къ iезуитскому ордену, и о таковыхъ объявленiяхъ упоминать не только въ донесенiяхъ Министерству Иностранныхъ Дѣлъ, но и въ самыхъ паспортахъ. Высланнымъ же изъ Россiи iезуитамъ, хотя бы они и представили свидѣтельства объ оставленiи ими iезуитскаго ордена, выдавать паспорты на возвратъ въ Россiю вовсе запрещается. Примечание. Иезуиты ни под каким видом и наименованием не впускаются в Россию. Российские Миссии и Консульства всякий раз при выдаче паспортов едущим в Россию духовным должны требовать от них письменного объявления, что они ни по чему не принадлежат и не принадлежали к иезуитскому ордену, и о таковых объявлениях упоминать не только в донесениях Министерству Иностранных Дел, но и в самых паспортах. Высланным же из России иезуитам, хотя бы они и представили свидетельства об оставлении ими иезуитского ордена, выдавать паспорта на возврат в Россию вовсе запрещается.
</div>

— [rus-sky.com/history/library/vol.14/vol.14.1.htm Уставъ о паспортахъ. Издание 1903 г. // Собрание законодательства Российской Империи. Том четырнадцатый.] (недоступная ссылка — историякопия)

</blockquote>

Запрет деятельности иезуитов действовал до падения монархии в марте 1917 года.

Советская власть и её идеология относилась к иезуитам крайне негативно как к аморальной шпионской спецслужбе католической церкви.

21 июня 1992 года Минюстом России был зарегистрирован Независимый российский регион «Общества Иисуса».

В конце октября 2008 года в Москве в квартире на Петровке были убиты иезуиты Виктор Бетанкур и Отто Мессмер. Последний, уроженец Караганды, из семьи немецких католиков, с 2002 года был настоятелем Независимого российского региона «Общества Иисуса».[10] Следствие склонялось к бытовой версии убийства[11]. К ордену иезуитов принадлежит ординарий Преображенской епархии в Новосибирске епископ Иосиф Верт, он же ординарий российских греко-католиков.

Ныне каноническим настоятелем независимого российского региона «Общества Иисуса» является о. Энтони Коркоран SJ.

Критика общества иезуитов

Иезуитский антисемитизм

Согласно исследованию философа и историка Ханны Арендт, именно иезуитское влияние было причиной распространения антисемитизма в Европе. Так, например, иезуитский журнал «Civiltà Cattolica», бывший одним из наиболее влиятельных католических журналов, в то же время «был в высшей мере антисемитским».[12] С 1592 по 1946 годы в ряды ордена не принимали лиц из числа так называемых «новых христиан», то есть людей из обращённых еврейских и мусульманских семей.[13]

В то же время во время Второй мировой войны бельгийские иезуиты спасли большое количество еврейских детей, пряча их в зданиях, принадлежащих ордену и выдавая фиктивные документы о крещении. Глава бельгийских иезуитов Жан Батист Янссенс, впоследствии избранный Генералом ордена, был удостоен звания Праведник мира[14].

Генералы Ордена

  1. Св. Игнатий де Лойола (19 апреля 1541 — 31 июля 1556)
  2. Диего Лаинес (2 июля 1558 — 19 января 1565)
  3. Св. Франсиско Борджа (1565—1572)
  4. Эверард Меркуриан (1573—1580)
  5. Аквавива, Клаудио (1581—1615)
  6. Муцио Виталески (англ. Mutio Vitelleschi) (1615—1645)
  7. Винченцо Карафа (англ. Vincenzo Carafa) (1645—1649)
  8. Франческо Пикколомини (1649—1651)
  9. Алоизий Готтифреди (англ. Aloysius Gottifredi) (1652—1652)
  10. Гошвин Никель (англ. Goschwin Nickel) (1652—1664)
  11. Джованни Паоло Олива (англ. Giovanni Paolo Oliva) (1664—1681)
  12. Шарль де Нуайель (англ. Charles de Noyelle) (1681—1686)
  13. Тирс Гонсалес де Санталья (англ. Thyrsus González de Santalla) (1686—1705)
  14. Микеладжело Тамбурини (англ. Michelangelo Tamburini) (1706—1730)
  15. Франц Ретц (англ. Franz Retz) (1730—1750)
  16. Иньяцио Висконти (англ. Ignacio Visconti) (1751—1755)
  17. Алоизий Чентурионе (англ. Aloysius Centurione) (1755—1757)
  18. Лоренцо Риччи (1758—1775)
  19. Фаддей Бжозовский (1814—1820)
  20. Луиджи Фортис (1820—1829)
  21. Ян Филипп Ротан (1829—1853)
  22. Петер Ян Бекс (1853—1887)
  23. Антон Андерледи (1887—1892)
  24. Луис Мартин (1892—1906)
  25. Франц Вернц (1906—1914)
  26. Владимир Ледуховский (1915—1942)
  27. Жан Батист Янссенс (1946—1965)
  28. Педро Аррупе (1965—1983)
  29. Петер Ханс Кольвенбах (1983—2008)
  30. Адольфо Николас (2008—2016)
  31. Артуро Соса (2016 — н. вр.)

В период с 1801 по 1814 члены ордена продолжали свою деятельность на территории Российской империи, формально орден возглавляли:

  1. Франциск Каре (1801—1802)
  2. Габриэль Грубер (1802—1805)
  3. Фаддей Бжозовский (1805—1814)

Известные иезуиты

Образование в иезуитских школах получали Декарт, Корнель, Мольер, Лопе де Вега, Дж. Джойс, Фидель Кастро, Луис Бунюэль и многие другие видные учёные и деятели искусства.

Иезуиты в мировой литературе и изобразительном искусстве

Иезуиты и Русский апостолат

В Русском Зарубежье 20 века существовали следующие миссии иезуитов:

Среди известных иезуитов работавших с русскими эмигрантами:

См. также

Напишите отзыв о статье "Иезуиты"

Примечания

  1. Иезуиты // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  2. 1 2 [www.catholic-hierarchy.org/diocese/dqsj0.html Society of Jesus. Jesuits]
  3. [www.jesuit.ru/map.html Общество Иисуса в России и СНГ - Где мы]. Проверено 25 июля 2010. [www.webcitation.org/617odMJ6z Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  4. Иезуиты // Малый энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 4 т. — СПб., 1907—1909.
  5. «Иезуиты» // Католическая энциклопедия. Т.2. Ст. 54
  6. [www.jesuit.ru/FAQ.html#bookmark16 FAQ - 15. Последние обеты]. Общество Иисуса в России и СНГ. Проверено 25 июля 2010. [www.webcitation.org/617odrXVY Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  7. « Словарь латинских крылатых слов» — М.: Русский язык, 1982. С. 591
  8. [www.sjweb.info/sjs/pjold/pj_show.cfm?PubTextID=5620 PI Articles]
  9. Чуркина И. В. Иезуиты в России // Вопросы истории. — 1996. — № 10. — С. 149.
  10. [newsru.com/religy/01nov2008/abschied.html Убитые в Москве священники-иезуиты будут похоронены в Эквадоре и Германии]. NEWSru.com. Проверено 1 ноября 2008. [www.webcitation.org/617oeIJmb Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  11. [www.inopressa.ru/article/10Nov2008/faz/who.html Кто убил иезуитов?]. InoPressa.ru. Проверено 25 июля 2010. [www.webcitation.org/617ofXEk5 Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  12. Ханна Арендт. Глава четвёртая. История Дрейфуса // Истоки тоталитаризма. М.: ЦентрКом, 1996. С. 161
  13. [www.jesuit.ru/generals.html Сайт ордена иезуитов]
  14. [books.google.ru/books?id=psleDQml1WsC&pg=PA143&lpg=PA143&dq=Jean-Baptiste+Janssens+Jewish+children&source=bl&ots=v_efl4O9MC&sig=DpDQAbyWMH80Tn_U0Ko2BE3XM-8&hl=ru&ei=rGpFTeH8N4zpOdXhvP0B&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=3&ved=0CCsQ6AEwAg#v=onepage&q=Jean-Baptiste%20Janssens%20Jewish%20children&f=false Mordecai Paldiel. Churches and the Holocaust: unholy teaching, good samaritans, and reconciliation. Стр.143]
  15. Колупаев В. [Жизнь русской общины в Бразилии в освещении газеты «Друзьям и знакомым» // Латинская Америка. № 3, 2011
  16. Колупаев В. Е. Русские черты в Бразилии во второй половине XX века // Ежегодник историко-антропологических исследований за 2011/2012 / РУДН, Межвузовский научный центр сопоставительных историко-антропологических исследований. М: «ЭКОН-ИНФОРМ», 2012. c. 48 — 60. ISBN 978-5-9506-0928-2

Литература

  • Андреев А. Р. История ордена иезуитов. Иезуиты в Российской империи. XVI — начало XIX века. — М.: Русская панорама, 1998. — 290 с.: ил. — Серия «Страницы Российской истории». — ISBN 5-93165-006-7.
  • Бемер Генрих. Иезуиты / Пер. с нем. В. Е. Попова. — М.: Изд-во М. и С. Сабашниковых, 1913. — 456 с. — Серия «Страны, века, народы».
  • Бемер Генрих, Моно Габриэль, Быков А. и др. Орден иезуитов. Правда и вымысел: Сб. — М.: ООО «АСТ», 2007. — 540 с. — Серия «Историческая библиотека». — ISBN 5-17-023116-4.
  • Губер Иоганн. Иезуиты. Их история, учение, организация и практическая деятельность в сфере общественной жизни, политики и религии / Пер. с нем. В. И. Писаревой. — М.: Ленанд, 2016. — 328 с. — Серия «Академия фундаментальных исследований. История». — ISBN 978-5-9710-2707-2.
  • Марек Инглот SJ. Общество Иисуса в Российской империи (1772—1820 гг.) и его роль в повсеместном восстановлении Ордена во всем мире. М.: Институт философии, теологии и истории.
  • Мишель Леруа. [books.google.fr/books?id=6daKAQAAQBAJ&printsec=frontcover& Миф о иезуитах: От Беранже до Мишле. М.: Языки славянской культуры, 2001. Пер. В. А. Мильчиной]
  • Тонди Алигьеро. Иезуиты / Пер. с итал. — М.: Изд-во иностранной литературы, 1955. — 332 с.
  • Мякотин В. А., Якобзон Л. Я. Иезуиты // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  • [chuhloma.narod.ru/jesuits.html Письма и донесения иезуитов о России конца XVII и начала XVII века.]// , 1904 Сенатская типография
  • Колупаев В. Е. [www.ilaran.ru/?n=755 Миссия иезуитов среди русских эмигрантов в Аргентине в XX веке // Латинская Америка. 2011, № 8. С. 81 — 94.]

Ссылки

  • [www.sjweb.info/ Официальный сайт ордена]
  • [www.jesuit.ru/ Иезуиты в России]
  • [www.jesuit.ru/history.html История общества Иисуса]
  • [jesuits.at.tut.by/ Иезуиты в Беларуси](недоступная ссылка — история). Проверено 25 июля 2010. [web.archive.org/web/20080227011328/jesuits.at.tut.by/ Архивировано из первоисточника 27 февраля 2008].
  • [jesuits.org.ua/ Иезуиты на Украине]
  • О. Константэн Симон. [catharticles.by.ru/history/iesuity.htm Иезуиты в России]
  • [www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Spain/XVI/Iesuiten/Sobes_perv_otcov/text.htm Собеседования первых отцов]
  • [www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Spain/XVII/1600-1620/Monita_secreta/text2.htm Тайные наставления ордена Иисуса] 1614 г.

Отрывок, характеризующий Иезуиты

– Она не совсем здорова, – весело улыбаясь, сказала m llе Bourienne, – она не выйдет. Это так понятно в ее положении.
– Гм! гм! кх! кх! – проговорил князь и сел за стол.
Тарелка ему показалась не чиста; он указал на пятно и бросил ее. Тихон подхватил ее и передал буфетчику. Маленькая княгиня не была нездорова; но она до такой степени непреодолимо боялась князя, что, услыхав о том, как он не в духе, она решилась не выходить.
– Я боюсь за ребенка, – говорила она m lle Bourienne, – Бог знает, что может сделаться от испуга.
Вообще маленькая княгиня жила в Лысых Горах постоянно под чувством страха и антипатии к старому князю, которой она не сознавала, потому что страх так преобладал, что она не могла чувствовать ее. Со стороны князя была тоже антипатия, но она заглушалась презрением. Княгиня, обжившись в Лысых Горах, особенно полюбила m lle Bourienne, проводила с нею дни, просила ее ночевать с собой и с нею часто говорила о свекоре и судила его.
– Il nous arrive du monde, mon prince, [К нам едут гости, князь.] – сказала m lle Bourienne, своими розовенькими руками развертывая белую салфетку. – Son excellence le рrince Kouraguine avec son fils, a ce que j'ai entendu dire? [Его сиятельство князь Курагин с сыном, сколько я слышала?] – вопросительно сказала она.
– Гм… эта excellence мальчишка… я его определил в коллегию, – оскорбленно сказал князь. – А сын зачем, не могу понять. Княгиня Лизавета Карловна и княжна Марья, может, знают; я не знаю, к чему он везет этого сына сюда. Мне не нужно. – И он посмотрел на покрасневшую дочь.
– Нездорова, что ли? От страха министра, как нынче этот болван Алпатыч сказал.
– Нет, mon pere. [батюшка.]
Как ни неудачно попала m lle Bourienne на предмет разговора, она не остановилась и болтала об оранжереях, о красоте нового распустившегося цветка, и князь после супа смягчился.
После обеда он прошел к невестке. Маленькая княгиня сидела за маленьким столиком и болтала с Машей, горничной. Она побледнела, увидав свекора.
Маленькая княгиня очень переменилась. Она скорее была дурна, нежели хороша, теперь. Щеки опустились, губа поднялась кверху, глаза были обтянуты книзу.
– Да, тяжесть какая то, – отвечала она на вопрос князя, что она чувствует.
– Не нужно ли чего?
– Нет, merci, mon pere. [благодарю, батюшка.]
– Ну, хорошо, хорошо.
Он вышел и дошел до официантской. Алпатыч, нагнув голову, стоял в официантской.
– Закидана дорога?
– Закидана, ваше сиятельство; простите, ради Бога, по одной глупости.
Князь перебил его и засмеялся своим неестественным смехом.
– Ну, хорошо, хорошо.
Он протянул руку, которую поцеловал Алпатыч, и прошел в кабинет.
Вечером приехал князь Василий. Его встретили на прешпекте (так назывался проспект) кучера и официанты, с криком провезли его возки и сани к флигелю по нарочно засыпанной снегом дороге.
Князю Василью и Анатолю были отведены отдельные комнаты.
Анатоль сидел, сняв камзол и подпершись руками в бока, перед столом, на угол которого он, улыбаясь, пристально и рассеянно устремил свои прекрасные большие глаза. На всю жизнь свою он смотрел как на непрерывное увеселение, которое кто то такой почему то обязался устроить для него. Так же и теперь он смотрел на свою поездку к злому старику и к богатой уродливой наследнице. Всё это могло выйти, по его предположению, очень хорошо и забавно. А отчего же не жениться, коли она очень богата? Это никогда не мешает, думал Анатоль.
Он выбрился, надушился с тщательностью и щегольством, сделавшимися его привычкою, и с прирожденным ему добродушно победительным выражением, высоко неся красивую голову, вошел в комнату к отцу. Около князя Василья хлопотали его два камердинера, одевая его; он сам оживленно оглядывался вокруг себя и весело кивнул входившему сыну, как будто он говорил: «Так, таким мне тебя и надо!»
– Нет, без шуток, батюшка, она очень уродлива? А? – спросил он, как бы продолжая разговор, не раз веденный во время путешествия.
– Полно. Глупости! Главное дело – старайся быть почтителен и благоразумен с старым князем.
– Ежели он будет браниться, я уйду, – сказал Анатоль. – Я этих стариков терпеть не могу. А?
– Помни, что для тебя от этого зависит всё.
В это время в девичьей не только был известен приезд министра с сыном, но внешний вид их обоих был уже подробно описан. Княжна Марья сидела одна в своей комнате и тщетно пыталась преодолеть свое внутреннее волнение.
«Зачем они писали, зачем Лиза говорила мне про это? Ведь этого не может быть! – говорила она себе, взглядывая в зеркало. – Как я выйду в гостиную? Ежели бы он даже мне понравился, я бы не могла быть теперь с ним сама собою». Одна мысль о взгляде ее отца приводила ее в ужас.
Маленькая княгиня и m lle Bourienne получили уже все нужные сведения от горничной Маши о том, какой румяный, чернобровый красавец был министерский сын, и о том, как папенька их насилу ноги проволок на лестницу, а он, как орел, шагая по три ступеньки, пробежал зa ним. Получив эти сведения, маленькая княгиня с m lle Bourienne,еще из коридора слышные своими оживленно переговаривавшими голосами, вошли в комнату княжны.
– Ils sont arrives, Marieie, [Они приехали, Мари,] вы знаете? – сказала маленькая княгиня, переваливаясь своим животом и тяжело опускаясь на кресло.
Она уже не была в той блузе, в которой сидела поутру, а на ней было одно из лучших ее платьев; голова ее была тщательно убрана, и на лице ее было оживление, не скрывавшее, однако, опустившихся и помертвевших очертаний лица. В том наряде, в котором она бывала обыкновенно в обществах в Петербурге, еще заметнее было, как много она подурнела. На m lle Bourienne тоже появилось уже незаметно какое то усовершенствование наряда, которое придавало ее хорошенькому, свеженькому лицу еще более привлекательности.
– Eh bien, et vous restez comme vous etes, chere princesse? – заговорила она. – On va venir annoncer, que ces messieurs sont au salon; il faudra descendre, et vous ne faites pas un petit brin de toilette! [Ну, а вы остаетесь, в чем были, княжна? Сейчас придут сказать, что они вышли. Надо будет итти вниз, а вы хоть бы чуть чуть принарядились!]
Маленькая княгиня поднялась с кресла, позвонила горничную и поспешно и весело принялась придумывать наряд для княжны Марьи и приводить его в исполнение. Княжна Марья чувствовала себя оскорбленной в чувстве собственного достоинства тем, что приезд обещанного ей жениха волновал ее, и еще более она была оскорблена тем, что обе ее подруги и не предполагали, чтобы это могло быть иначе. Сказать им, как ей совестно было за себя и за них, это значило выдать свое волнение; кроме того отказаться от наряжения, которое предлагали ей, повело бы к продолжительным шуткам и настаиваниям. Она вспыхнула, прекрасные глаза ее потухли, лицо ее покрылось пятнами и с тем некрасивым выражением жертвы, чаще всего останавливающемся на ее лице, она отдалась во власть m lle Bourienne и Лизы. Обе женщины заботились совершенно искренно о том, чтобы сделать ее красивой. Она была так дурна, что ни одной из них не могла притти мысль о соперничестве с нею; поэтому они совершенно искренно, с тем наивным и твердым убеждением женщин, что наряд может сделать лицо красивым, принялись за ее одеванье.
– Нет, право, ma bonne amie, [мой добрый друг,] это платье нехорошо, – говорила Лиза, издалека боком взглядывая на княжну. – Вели подать, у тебя там есть масака. Право! Что ж, ведь это, может быть, судьба жизни решается. А это слишком светло, нехорошо, нет, нехорошо!
Нехорошо было не платье, но лицо и вся фигура княжны, но этого не чувствовали m lle Bourienne и маленькая княгиня; им все казалось, что ежели приложить голубую ленту к волосам, зачесанным кверху, и спустить голубой шарф с коричневого платья и т. п., то всё будет хорошо. Они забывали, что испуганное лицо и фигуру нельзя было изменить, и потому, как они ни видоизменяли раму и украшение этого лица, само лицо оставалось жалко и некрасиво. После двух или трех перемен, которым покорно подчинялась княжна Марья, в ту минуту, как она была зачесана кверху (прическа, совершенно изменявшая и портившая ее лицо), в голубом шарфе и масака нарядном платье, маленькая княгиня раза два обошла кругом нее, маленькой ручкой оправила тут складку платья, там подернула шарф и посмотрела, склонив голову, то с той, то с другой стороны.
– Нет, это нельзя, – сказала она решительно, всплеснув руками. – Non, Marie, decidement ca ne vous va pas. Je vous aime mieux dans votre petite robe grise de tous les jours. Non, de grace, faites cela pour moi. [Нет, Мари, решительно это не идет к вам. Я вас лучше люблю в вашем сереньком ежедневном платьице: пожалуйста, сделайте это для меня.] Катя, – сказала она горничной, – принеси княжне серенькое платье, и посмотрите, m lle Bourienne, как я это устрою, – сказала она с улыбкой предвкушения артистической радости.
Но когда Катя принесла требуемое платье, княжна Марья неподвижно всё сидела перед зеркалом, глядя на свое лицо, и в зеркале увидала, что в глазах ее стоят слезы, и что рот ее дрожит, приготовляясь к рыданиям.
– Voyons, chere princesse, – сказала m lle Bourienne, – encore un petit effort. [Ну, княжна, еще маленькое усилие.]
Маленькая княгиня, взяв платье из рук горничной, подходила к княжне Марье.
– Нет, теперь мы это сделаем просто, мило, – говорила она.
Голоса ее, m lle Bourienne и Кати, которая о чем то засмеялась, сливались в веселое лепетанье, похожее на пение птиц.
– Non, laissez moi, [Нет, оставьте меня,] – сказала княжна.
И голос ее звучал такой серьезностью и страданием, что лепетанье птиц тотчас же замолкло. Они посмотрели на большие, прекрасные глаза, полные слез и мысли, ясно и умоляюще смотревшие на них, и поняли, что настаивать бесполезно и даже жестоко.
– Au moins changez de coiffure, – сказала маленькая княгиня. – Je vous disais, – с упреком сказала она, обращаясь к m lle Bourienne, – Marieie a une de ces figures, auxquelles ce genre de coiffure ne va pas du tout. Mais du tout, du tout. Changez de grace. [По крайней мере, перемените прическу. У Мари одно из тех лиц, которым этот род прически совсем нейдет. Перемените, пожалуйста.]
– Laissez moi, laissez moi, tout ca m'est parfaitement egal, [Оставьте меня, мне всё равно,] – отвечал голос, едва удерживающий слезы.
M lle Bourienne и маленькая княгиня должны были признаться самим себе, что княжна. Марья в этом виде была очень дурна, хуже, чем всегда; но было уже поздно. Она смотрела на них с тем выражением, которое они знали, выражением мысли и грусти. Выражение это не внушало им страха к княжне Марье. (Этого чувства она никому не внушала.) Но они знали, что когда на ее лице появлялось это выражение, она была молчалива и непоколебима в своих решениях.
– Vous changerez, n'est ce pas? [Вы перемените, не правда ли?] – сказала Лиза, и когда княжна Марья ничего не ответила, Лиза вышла из комнаты.
Княжна Марья осталась одна. Она не исполнила желания Лизы и не только не переменила прически, но и не взглянула на себя в зеркало. Она, бессильно опустив глаза и руки, молча сидела и думала. Ей представлялся муж, мужчина, сильное, преобладающее и непонятно привлекательное существо, переносящее ее вдруг в свой, совершенно другой, счастливый мир. Ребенок свой, такой, какого она видела вчера у дочери кормилицы, – представлялся ей у своей собственной груди. Муж стоит и нежно смотрит на нее и ребенка. «Но нет, это невозможно: я слишком дурна», думала она.
– Пожалуйте к чаю. Князь сейчас выйдут, – сказал из за двери голос горничной.
Она очнулась и ужаснулась тому, о чем она думала. И прежде чем итти вниз, она встала, вошла в образную и, устремив на освещенный лампадой черный лик большого образа Спасителя, простояла перед ним с сложенными несколько минут руками. В душе княжны Марьи было мучительное сомненье. Возможна ли для нее радость любви, земной любви к мужчине? В помышлениях о браке княжне Марье мечталось и семейное счастие, и дети, но главною, сильнейшею и затаенною ее мечтою была любовь земная. Чувство было тем сильнее, чем более она старалась скрывать его от других и даже от самой себя. Боже мой, – говорила она, – как мне подавить в сердце своем эти мысли дьявола? Как мне отказаться так, навсегда от злых помыслов, чтобы спокойно исполнять Твою волю? И едва она сделала этот вопрос, как Бог уже отвечал ей в ее собственном сердце: «Не желай ничего для себя; не ищи, не волнуйся, не завидуй. Будущее людей и твоя судьба должна быть неизвестна тебе; но живи так, чтобы быть готовой ко всему. Если Богу угодно будет испытать тебя в обязанностях брака, будь готова исполнить Его волю». С этой успокоительной мыслью (но всё таки с надеждой на исполнение своей запрещенной, земной мечты) княжна Марья, вздохнув, перекрестилась и сошла вниз, не думая ни о своем платье, ни о прическе, ни о том, как она войдет и что скажет. Что могло всё это значить в сравнении с предопределением Бога, без воли Которого не падет ни один волос с головы человеческой.


Когда княжна Марья взошла в комнату, князь Василий с сыном уже были в гостиной, разговаривая с маленькой княгиней и m lle Bourienne. Когда она вошла своей тяжелой походкой, ступая на пятки, мужчины и m lle Bourienne приподнялись, и маленькая княгиня, указывая на нее мужчинам, сказала: Voila Marie! [Вот Мари!] Княжна Марья видела всех и подробно видела. Она видела лицо князя Василья, на мгновенье серьезно остановившееся при виде княжны и тотчас же улыбнувшееся, и лицо маленькой княгини, читавшей с любопытством на лицах гостей впечатление, которое произведет на них Marie. Она видела и m lle Bourienne с ее лентой и красивым лицом и оживленным, как никогда, взглядом, устремленным на него; но она не могла видеть его, она видела только что то большое, яркое и прекрасное, подвинувшееся к ней, когда она вошла в комнату. Сначала к ней подошел князь Василий, и она поцеловала плешивую голову, наклонившуюся над ее рукою, и отвечала на его слова, что она, напротив, очень хорошо помнит его. Потом к ней подошел Анатоль. Она всё еще не видала его. Она только почувствовала нежную руку, твердо взявшую ее, и чуть дотронулась до белого лба, над которым были припомажены прекрасные русые волосы. Когда она взглянула на него, красота его поразила ее. Анатопь, заложив большой палец правой руки за застегнутую пуговицу мундира, с выгнутой вперед грудью, а назад – спиною, покачивая одной отставленной ногой и слегка склонив голову, молча, весело глядел на княжну, видимо совершенно о ней не думая. Анатоль был не находчив, не быстр и не красноречив в разговорах, но у него зато была драгоценная для света способность спокойствия и ничем не изменяемая уверенность. Замолчи при первом знакомстве несамоуверенный человек и выкажи сознание неприличности этого молчания и желание найти что нибудь, и будет нехорошо; но Анатоль молчал, покачивал ногой, весело наблюдая прическу княжны. Видно было, что он так спокойно мог молчать очень долго. «Ежели кому неловко это молчание, так разговаривайте, а мне не хочется», как будто говорил его вид. Кроме того в обращении с женщинами у Анатоля была та манера, которая более всего внушает в женщинах любопытство, страх и даже любовь, – манера презрительного сознания своего превосходства. Как будто он говорил им своим видом: «Знаю вас, знаю, да что с вами возиться? А уж вы бы рады!» Может быть, что он этого не думал, встречаясь с женщинами (и даже вероятно, что нет, потому что он вообще мало думал), но такой у него был вид и такая манера. Княжна почувствовала это и, как будто желая ему показать, что она и не смеет думать об том, чтобы занять его, обратилась к старому князю. Разговор шел общий и оживленный, благодаря голоску и губке с усиками, поднимавшейся над белыми зубами маленькой княгини. Она встретила князя Василья с тем приемом шуточки, который часто употребляется болтливо веселыми людьми и который состоит в том, что между человеком, с которым так обращаются, и собой предполагают какие то давно установившиеся шуточки и веселые, отчасти не всем известные, забавные воспоминания, тогда как никаких таких воспоминаний нет, как их и не было между маленькой княгиней и князем Васильем. Князь Василий охотно поддался этому тону; маленькая княгиня вовлекла в это воспоминание никогда не бывших смешных происшествий и Анатоля, которого она почти не знала. M lle Bourienne тоже разделяла эти общие воспоминания, и даже княжна Марья с удовольствием почувствовала и себя втянутою в это веселое воспоминание.
– Вот, по крайней мере, мы вами теперь вполне воспользуемся, милый князь, – говорила маленькая княгиня, разумеется по французски, князю Василью, – это не так, как на наших вечерах у Annette, где вы всегда убежите; помните cette chere Annette? [милую Аннет?]
– А, да вы мне не подите говорить про политику, как Annette!
– А наш чайный столик?
– О, да!
– Отчего вы никогда не бывали у Annette? – спросила маленькая княгиня у Анатоля. – А я знаю, знаю, – сказала она, подмигнув, – ваш брат Ипполит мне рассказывал про ваши дела. – О! – Она погрозила ему пальчиком. – Еще в Париже ваши проказы знаю!
– А он, Ипполит, тебе не говорил? – сказал князь Василий (обращаясь к сыну и схватив за руку княгиню, как будто она хотела убежать, а он едва успел удержать ее), – а он тебе не говорил, как он сам, Ипполит, иссыхал по милой княгине и как она le mettait a la porte? [выгнала его из дома?]
– Oh! C'est la perle des femmes, princesse! [Ах! это перл женщин, княжна!] – обратился он к княжне.
С своей стороны m lle Bourienne не упустила случая при слове Париж вступить тоже в общий разговор воспоминаний. Она позволила себе спросить, давно ли Анатоль оставил Париж, и как понравился ему этот город. Анатоль весьма охотно отвечал француженке и, улыбаясь, глядя на нее, разговаривал с нею про ее отечество. Увидав хорошенькую Bourienne, Анатоль решил, что и здесь, в Лысых Горах, будет нескучно. «Очень недурна! – думал он, оглядывая ее, – очень недурна эта demoiselle de compagn. [компаньонка.] Надеюсь, что она возьмет ее с собой, когда выйдет за меня, – подумал он, – la petite est gentille». [малютка – мила.]
Старый князь неторопливо одевался в кабинете, хмурясь и обдумывая то, что ему делать. Приезд этих гостей сердил его. «Что мне князь Василий и его сынок? Князь Василий хвастунишка, пустой, ну и сын хорош должен быть», ворчал он про себя. Его сердило то, что приезд этих гостей поднимал в его душе нерешенный, постоянно заглушаемый вопрос, – вопрос, насчет которого старый князь всегда сам себя обманывал. Вопрос состоял в том, решится ли он когда либо расстаться с княжной Марьей и отдать ее мужу. Князь никогда прямо не решался задавать себе этот вопрос, зная вперед, что он ответил бы по справедливости, а справедливость противоречила больше чем чувству, а всей возможности его жизни. Жизнь без княжны Марьи князю Николаю Андреевичу, несмотря на то, что он, казалось, мало дорожил ею, была немыслима. «И к чему ей выходить замуж? – думал он, – наверно, быть несчастной. Вон Лиза за Андреем (лучше мужа теперь, кажется, трудно найти), а разве она довольна своей судьбой? И кто ее возьмет из любви? Дурна, неловка. Возьмут за связи, за богатство. И разве не живут в девках? Еще счастливее!» Так думал, одеваясь, князь Николай Андреевич, а вместе с тем всё откладываемый вопрос требовал немедленного решения. Князь Василий привез своего сына, очевидно, с намерением сделать предложение и, вероятно, нынче или завтра потребует прямого ответа. Имя, положение в свете приличное. «Что ж, я не прочь, – говорил сам себе князь, – но пусть он будет стоить ее. Вот это то мы и посмотрим».
– Это то мы и посмотрим, – проговорил он вслух. – Это то мы и посмотрим.
И он, как всегда, бодрыми шагами вошел в гостиную, быстро окинул глазами всех, заметил и перемену платья маленькой княгини, и ленточку Bourienne, и уродливую прическу княжны Марьи, и улыбки Bourienne и Анатоля, и одиночество своей княжны в общем разговоре. «Убралась, как дура! – подумал он, злобно взглянув на дочь. – Стыда нет: а он ее и знать не хочет!»
Он подошел к князю Василью.
– Ну, здравствуй, здравствуй; рад видеть.
– Для мила дружка семь верст не околица, – заговорил князь Василий, как всегда, быстро, самоуверенно и фамильярно. – Вот мой второй, прошу любить и жаловать.
Князь Николай Андреевич оглядел Анатоля. – Молодец, молодец! – сказал он, – ну, поди поцелуй, – и он подставил ему щеку.
Анатоль поцеловал старика и любопытно и совершенно спокойно смотрел на него, ожидая, скоро ли произойдет от него обещанное отцом чудацкое.
Князь Николай Андреевич сел на свое обычное место в угол дивана, подвинул к себе кресло для князя Василья, указал на него и стал расспрашивать о политических делах и новостях. Он слушал как будто со вниманием рассказ князя Василья, но беспрестанно взглядывал на княжну Марью.
– Так уж из Потсдама пишут? – повторил он последние слова князя Василья и вдруг, встав, подошел к дочери.
– Это ты для гостей так убралась, а? – сказал он. – Хороша, очень хороша. Ты при гостях причесана по новому, а я при гостях тебе говорю, что вперед не смей ты переодеваться без моего спроса.
– Это я, mon pиre, [батюшка,] виновата, – краснея, заступилась маленькая княгиня.
– Вам полная воля с, – сказал князь Николай Андреевич, расшаркиваясь перед невесткой, – а ей уродовать себя нечего – и так дурна.
И он опять сел на место, не обращая более внимания на до слез доведенную дочь.
– Напротив, эта прическа очень идет княжне, – сказал князь Василий.
– Ну, батюшка, молодой князь, как его зовут? – сказал князь Николай Андреевич, обращаясь к Анатолию, – поди сюда, поговорим, познакомимся.
«Вот когда начинается потеха», подумал Анатоль и с улыбкой подсел к старому князю.
– Ну, вот что: вы, мой милый, говорят, за границей воспитывались. Не так, как нас с твоим отцом дьячок грамоте учил. Скажите мне, мой милый, вы теперь служите в конной гвардии? – спросил старик, близко и пристально глядя на Анатоля.
– Нет, я перешел в армию, – отвечал Анатоль, едва удерживаясь от смеха.
– А! хорошее дело. Что ж, хотите, мой милый, послужить царю и отечеству? Время военное. Такому молодцу служить надо, служить надо. Что ж, во фронте?
– Нет, князь. Полк наш выступил. А я числюсь. При чем я числюсь, папа? – обратился Анатоль со смехом к отцу.
– Славно служит, славно. При чем я числюсь! Ха ха ха! – засмеялся князь Николай Андреевич.
И Анатоль засмеялся еще громче. Вдруг князь Николай Андреевич нахмурился.
– Ну, ступай, – сказал он Анатолю.
Анатоль с улыбкой подошел опять к дамам.
– Ведь ты их там за границей воспитывал, князь Василий? А? – обратился старый князь к князю Василью.
– Я делал, что мог; и я вам скажу, что тамошнее воспитание гораздо лучше нашего.
– Да, нынче всё другое, всё по новому. Молодец малый! молодец! Ну, пойдем ко мне.
Он взял князя Василья под руку и повел в кабинет.
Князь Василий, оставшись один на один с князем, тотчас же объявил ему о своем желании и надеждах.
– Что ж ты думаешь, – сердито сказал старый князь, – что я ее держу, не могу расстаться? Вообразят себе! – проговорил он сердито. – Мне хоть завтра! Только скажу тебе, что я своего зятя знать хочу лучше. Ты знаешь мои правила: всё открыто! Я завтра при тебе спрошу: хочет она, тогда пусть он поживет. Пускай поживет, я посмотрю. – Князь фыркнул.
– Пускай выходит, мне всё равно, – закричал он тем пронзительным голосом, которым он кричал при прощаньи с сыном.
– Я вам прямо скажу, – сказал князь Василий тоном хитрого человека, убедившегося в ненужности хитрить перед проницательностью собеседника. – Вы ведь насквозь людей видите. Анатоль не гений, но честный, добрый малый, прекрасный сын и родной.
– Ну, ну, хорошо, увидим.
Как оно всегда бывает для одиноких женщин, долго проживших без мужского общества, при появлении Анатоля все три женщины в доме князя Николая Андреевича одинаково почувствовали, что жизнь их была не жизнью до этого времени. Сила мыслить, чувствовать, наблюдать мгновенно удесятерилась во всех их, и как будто до сих пор происходившая во мраке, их жизнь вдруг осветилась новым, полным значения светом.
Княжна Марья вовсе не думала и не помнила о своем лице и прическе. Красивое, открытое лицо человека, который, может быть, будет ее мужем, поглощало всё ее внимание. Он ей казался добр, храбр, решителен, мужествен и великодушен. Она была убеждена в этом. Тысячи мечтаний о будущей семейной жизни беспрестанно возникали в ее воображении. Она отгоняла и старалась скрыть их.
«Но не слишком ли я холодна с ним? – думала княжна Марья. – Я стараюсь сдерживать себя, потому что в глубине души чувствую себя к нему уже слишком близкою; но ведь он не знает всего того, что я о нем думаю, и может вообразить себе, что он мне неприятен».
И княжна Марья старалась и не умела быть любезной с новым гостем. «La pauvre fille! Elle est diablement laide», [Бедная девушка, она дьявольски дурна собою,] думал про нее Анатоль.
M lle Bourienne, взведенная тоже приездом Анатоля на высокую степень возбуждения, думала в другом роде. Конечно, красивая молодая девушка без определенного положения в свете, без родных и друзей и даже родины не думала посвятить свою жизнь услугам князю Николаю Андреевичу, чтению ему книг и дружбе к княжне Марье. M lle Bourienne давно ждала того русского князя, который сразу сумеет оценить ее превосходство над русскими, дурными, дурно одетыми, неловкими княжнами, влюбится в нее и увезет ее; и вот этот русский князь, наконец, приехал. У m lle Bourienne была история, слышанная ею от тетки, доконченная ею самой, которую она любила повторять в своем воображении. Это была история о том, как соблазненной девушке представлялась ее бедная мать, sa pauvre mere, и упрекала ее за то, что она без брака отдалась мужчине. M lle Bourienne часто трогалась до слез, в воображении своем рассказывая ему , соблазнителю, эту историю. Теперь этот он , настоящий русский князь, явился. Он увезет ее, потом явится ma pauvre mere, и он женится на ней. Так складывалась в голове m lle Bourienne вся ее будущая история, в самое то время как она разговаривала с ним о Париже. Не расчеты руководили m lle Bourienne (она даже ни минуты не обдумывала того, что ей делать), но всё это уже давно было готово в ней и теперь только сгруппировалось около появившегося Анатоля, которому она желала и старалась, как можно больше, нравиться.
Маленькая княгиня, как старая полковая лошадь, услыхав звук трубы, бессознательно и забывая свое положение, готовилась к привычному галопу кокетства, без всякой задней мысли или борьбы, а с наивным, легкомысленным весельем.
Несмотря на то, что Анатоль в женском обществе ставил себя обыкновенно в положение человека, которому надоедала беготня за ним женщин, он чувствовал тщеславное удовольствие, видя свое влияние на этих трех женщин. Кроме того он начинал испытывать к хорошенькой и вызывающей Bourienne то страстное, зверское чувство, которое на него находило с чрезвычайной быстротой и побуждало его к самым грубым и смелым поступкам.
Общество после чаю перешло в диванную, и княжну попросили поиграть на клавикордах. Анатоль облокотился перед ней подле m lle Bourienne, и глаза его, смеясь и радуясь, смотрели на княжну Марью. Княжна Марья с мучительным и радостным волнением чувствовала на себе его взгляд. Любимая соната переносила ее в самый задушевно поэтический мир, а чувствуемый на себе взгляд придавал этому миру еще большую поэтичность. Взгляд же Анатоля, хотя и был устремлен на нее, относился не к ней, а к движениям ножки m lle Bourienne, которую он в это время трогал своею ногою под фортепиано. M lle Bourienne смотрела тоже на княжну, и в ее прекрасных глазах было тоже новое для княжны Марьи выражение испуганной радости и надежды.
«Как она меня любит! – думала княжна Марья. – Как я счастлива теперь и как могу быть счастлива с таким другом и таким мужем! Неужели мужем?» думала она, не смея взглянуть на его лицо, чувствуя всё тот же взгляд, устремленный на себя.
Ввечеру, когда после ужина стали расходиться, Анатоль поцеловал руку княжны. Она сама не знала, как у ней достало смелости, но она прямо взглянула на приблизившееся к ее близоруким глазам прекрасное лицо. После княжны он подошел к руке m lle Bourienne (это было неприлично, но он делал всё так уверенно и просто), и m lle Bourienne вспыхнула и испуганно взглянула на княжну.
«Quelle delicatesse» [Какая деликатность,] – подумала княжна. – Неужели Ame (так звали m lle Bourienne) думает, что я могу ревновать ее и не ценить ее чистую нежность и преданность ко мне. – Она подошла к m lle Bourienne и крепко ее поцеловала. Анатоль подошел к руке маленькой княгини.