Орден Святого Владимира

Орден Святого князя Владимира
Звезда и знак ордена Святого Владимира 1-й степени на орденской ленте
Дата учреждения	22 сентября (3 октября) 1782
Учредитель	Екатерина II
Статус	не вручается
Девиз	Польза, честь и слава
Число степеней	4
Знаки ордена
Знак ордена	золотой крест покрытый красной эмалью
Звезда	восьмиугольная, с попеременными серебряными и золотыми лучами
Лента	красно-чёрная
Орденские одежды	нет
Орденская лента
Соответствие табели о рангах
степень	классы по табели
1 2 3 4	I—II I—III I—VI V—XI
См. также
Ордена Российской империи

Не следует путать с орденом святого равноапостольного великого князя Владимира — наградой Русской православной церкви.

Императорский орден Святого Равноапостольного Князя Владимира (сокр. орден Святого Владимира) — орден Российской империи в 4-х степенях за военные отличия и гражданские заслуги.

Учреждён в честь князя Владимира Крестителя в 1782 году и являлся до 1917 года наградой для широкого круга военных в чине от подполковника и чиновников среднего ранга.

История ордена

Орден в 4 степенях был учреждён Екатериной II 22 сентября (3 октября) 1782 года в 20-летний юбилей своего царствования для награждения, как военных чинов, так и гражданских служащих. Количество кавалеров не ограничивалось.

Хотя статут ордена дозволял награждение, начиная с низших чинов, постепенность (очерёдность) вручения наград привела к тому, что кавалерами 1-й степени могли стать лица, состоящие в гражданских или военных чинах не ниже третьего класса по Табели о рангах (тайный советник, генерал-лейтенант или вице-адмирал), 2-й степени — не ниже четвёртого класса (действительный статский советник, генерал-майор, контр-адмирал), 3-й степени — не ниже пятого класса (статский советник, бригадир, капитан-командор) и 4-й степени — не ниже седьмого класса (надворный советник, подполковник, капитан второго ранга).

4-ю степень ордена вручали и за 35-летнюю беспорочную службу. В таких случаях на левом и правом концах лицевой части креста добавлялась надпись золотом «35 лет».

Позднее, 26 ноября (7 декабря) 1789 года, Екатерина II особым указом определила как дополнительное видимое отличие для знака 4-й степени, получаемого за военные подвиги, бант из орденской ленты. Первым кавалером ордена Св. Владимира 4-й степени с бантом стал капитан-лейтенант Д. Н. Сенявин, вторым — М. Б. Барклай-де-Толли. Особо ценились ордена Владимира 4-й степени с бантом как боевые офицерские награды, стоявшие только на ступень ниже ордена Св. Георгия 4-й степени.

Орденом 3-й ст. за сражение у Фидониси был награждён выдающийся флотоводец Ф. Ф. Ушаков.

В 1855 года, было отменено вручение ордена Св. Георгия за воинскую выслугу, эти награждения перешли к ордену Св. Владимира. В результате орден стал вручаться как классным чинам гражданского ведомства, прослуживших 35 лет — крест с надписью на лицевой стороне: «35 лет» (на горизонтальных лучах креста), так и чинам военно-сухопутного ведомства, прослуживших в офицерских званиях 25 лет — крест с бантом и надписью «25 лет», для чинов морского ведомства, совершивших 18 морских кампаний и побывавших хотя бы в одном сражении — крест с бантом и надписью «18 кампаний», а совершивших 20, хоть и не бывших в сражении — крест с бантом и надписью «20 кампаний».

С 1855 года полученные за боевые подвиги ордена стали выдаваться со скрещёнными мечами. В течение двух лет после этого банты к орденам св. Владимира 4-й степени не жаловались. С 1857 года офицеры за боевые заслуги стали получать знак к ордену с мечами и бантами в отличие от находившихся на театре военных действий чиновников гражданских ведомств, получавших знак только с мечами. При награждении более высокой степенью ордена за гражданские заслуги мечи переносились на новый крест, но перекрещивались в этом случае не в центре креста, а несколько выше. Выдача наград «с мечами над орденом» продолжалась до конца 1870 года, когда было разрешено при пожаловании более высокими степенями не снимать награды, выданные за военные заслуги.

С 1845 года награждённые только орденами Св. Владимира и Св. Георгия любых степеней получали права потомственного дворянства, в то время как для других орденов требовалось награждение высшей 1-й степенью. Указом от 28 мая (10 июня) 1900 г. награждённый орденом 4-й степени получал права только личного дворянства. Это было связано с тем обстоятельством, что орден 4-й степени достаточно массово жаловался за благотворительность и его имели возможность получать купцы и промышленники.

В 1860-х годах некоторые кресты покрывались по моде того времени чёрной эмалью.

Размер крестов строго не регламентировался, примерные размеры: 2-я ст. — 51×51 мм, 3-я ст. — 47×47 мм, 4-я ст. — 37×37 мм.

Капитульным храмом с 1782 по 1845 год являлся Софийский собор в Царском Селе, а затем — Князь-Владимирский собор в Санкт-Петербурге.

Степени ордена и правила ношения

Орден имел четыре степени:

1-я степень: звезда на левой стороне груди и большой крест на ленте через правое плечо; 600 руб. ежегодной пенсии.

2-я степень: звезда на левой стороне груди и большой крест на шейной ленте; 300 руб. ежегодной пенсии.

3-я степень: крест на шейной ленте; 150 руб. ежегодной пенсии.

4-я степень: крест в петлице (пуговичной прорези мундира) или на колодке; 100 руб. ежегодной пенсии.

Статут ордена

Извлечения из Учреждения орденов и других знаков отличия, изд. 1892 года:

• Императорский орден Св. Равноапостольного Князя Владимира установлен в награду подвигов, совершаемых на поприще государственной службы, и в воздаяние трудов, для пользы общественной подъемлемых.

• Орден Св. Владимира разделяется на четыре степени, из коих две первые именуются степенями большого креста. Знаки его суть:
  • ПЕРВАЯ СТЕПЕНЬ. Крест большой золотой, покрытый с обеих сторон красной финифтью; по краям креста черные финифтяные и золотые каймы; в середине лицевой стороны, на горностаевом поле, обведенном золотою каймою, вензелевое имя Св. Владимира, под Велико-Княжескою короною, а на задней стороне: день, месяц и год учреждения ордена, то есть 22 сентября 1782 года; носится через правое плечо, на ленте, шириною два с четвертью вершка, о трех полосах, из коих крайние черные, а средняя красная. Звезда, носимая на левой стороне груди, восьмиугольная; углы её попеременно серебряные и золотые; посреди, в чёрном круглом поле, малый золотой крест, знаменующий просвещение России Святым крещением и Евангелием; около креста литеры: С. Р. К. В., то есть Святой Равноапостольный Князь Владимир; а вокруг, в красной кайме, девиз ордена: ПОЛЬЗА, ЧЕСТЬ И СЛАВА.
  • ВТОРАЯ СТЕПЕНЬ. Крест и звезда, подобные установленным для первой степени. Крест носится на шее на ленте, шириною в один с четвертью вершок, а звезда на левой стороне груди.
  • ТРЕТЬЯ СТЕПЕНЬ. Крест меньшей величины, нежели вторая степень, впрочем, одинаковой величины с крестами орденов Св. Анны и Св. Станислава второй степени. Крест носится на шее на ленте шириною в один вершок.
  • ЧЕТВЕРТАЯ СТЕПЕНЬ. Крест такой же, но меньшей величины; носится в петлице на ленте шириною в полвершка. На кресте, жалуемом за тридцатипятилетнюю службу, на поперечных концах с обеих сторон серебряная надпись: 35 летъ.

• К знакам ордена Св. Владимира, когда он жалуется за военные, против неприятеля, подвиги, присоединяются по два, накрест лежащих, меча: посредине креста и звезды.

• На звезде и крестах всех степеней, жалуемых не Христианам, изображение креста, литер С. Р. К. В., вензелевого имени Св. Владимира и времени учреждения ордена, заменяются изображением Императорского Российского орла.

• Орден Св. Владимира никогда не снимается.

• Кавалерам не дозволяется украшать орденские знаки каменьями, а также носить изображение креста в золотых бляшках и вообще носить оное иначе, нежели как в Статуте установлено.

• Кавалерам ордена Св. Владимира и сопричисленным к оному определяются пенсии: 10 кавалерам 1-й степени по 600 руб.; 20 кавалерам 2-й степени по 300 руб.; 30 кавалерам 3-й степени по 150 руб.; 60 кавалерам 4-й степени по 100 руб. (статья 155)

Награждения

В день учреждения ордена его кавалерами стали сразу 11 человек: Александр Голицын, Пётр Румянцев, Григорий Потёмкин, Никита Панин, Григорий Орлов, Николай Репнин, Захар Чернышёв, Иван Чернышёв, Иван Бецкой, Иван Шувалов, Александр Безбородко.

В 1783 году одним из первых был удостоен высшей 1-й степени полководец Александр Суворов, «за присоединение разных кубанских народов к Российской империи». О награждениях орденом после 1917 г. см. статью Пожалования титулов и орденов Российской империи после 1917 года.

См. также

• Категория:Кавалеры ордена Святого Владимира
• Ордена Российской империи
• Орден святого равноапостольного великого князя Владимира

Литература

• С. Р. Серков. Орден Святого равноапостольного князя Владимира // Военно-исторический журнал. — 1990. — № 3. — С. 93-95.

Ссылки

• [medalirus.ru/fotografii/#sv3 Фотографии кавалеров с орденами Святого Владимира 3-й и 4-й степени] (рус.). Сайт «Награды императорской России 1702—1917 гг.». Проверено 17 февраля 2013. [www.webcitation.org/6EisUBHK6 Архивировано из первоисточника 26 февраля 2013].

Отрывок, характеризующий Орден Святого Владимира

– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».
– Ну и прекрасно, – сказал он, – после поговорим. Ах как я тебе рад! – прибавил он.
– Ну, а что же ты, Борису не изменила? – спросил брат.
– Вот глупости! – смеясь крикнула Наташа. – Ни об нем и ни о ком я не думаю и знать не хочу.
– Вот как! Так ты что же?
– Я? – переспросила Наташа, и счастливая улыбка осветила ее лицо. – Ты видел Duport'a?
– Нет.
– Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. – Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов.
– Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.
Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. – Нет, ведь хорошо? – всё говорила она.
– Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж?
Наташа вспыхнула. – Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда увижу.
– Вот как! – сказал Ростов.
– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она.
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.