Ордонанс
Ордона́нсы (фр. ordonnance — приказ) — королевские указы во Франции и Англии, имевшие силу государственных законов (в Англии — без обязательного утверждения их органами сословного представительства). Во Франции ордонансы появились во второй половине XII в.; в XV в. была установлена практика, по которой ордонансы приобретали силу закона только после регистрации их парламентом. Со второй половины XIII в. в Англии ордонансами называли (в отличие от статутов) менее важные указы, чаще всего временного характера, которые издавались лично королём.
Румыния
В современной Румынии акт правительства на основе специального уполномочивающего закона в пределах и на условиях, предусмотренных этим законом
Франция
Большинство ордонансов, изданных до начала XVIII века, охватывают целый ряд вопросов в сферах юстиции, финансов, церковных или академических делах. Среди них:
- Великий мартовский ордонанс (1357);
- Кабошьенский ордонанс (1413);
- Турский ордонанс (1452);
- Ордонанс Монтиль-ле-Тур (1454);
- Ордонанс Блуа (1499);
- Ордонанс Виллер-Котре (август 1539);
- Ордонанс Мулена 1566;
- ордонанс Блуа (май 1579);
- кодекс Мишо (1629);
- апрельский ордонанс Сен-Жермен-ан-Ле (1667)
Документы же позднего периода по преимуществу рассматривают какой-либо конкретный вопрос:
- Ордонанс 1634 о дисциплине на кораблях военного флота;
- Кодекс Людовика (1667) — гражданский кодекс;
- Ордонанс о водах и лесах (1669);
- Уголовный ордонанс 1670 — уголовный кодекс;
- Ордонанс об учреждении Дома инвалидов
- Кодекс торговли (также кодекс Савари) 1673;
- Ордонанс о морском строительстве, 1673
- Ордонанс о налогах 1680.
- Кодекс торгового мореплавания 1681.
- «Чёрный кодекс» (1685)
- Ордонанс 13 декабря 1698 года про обязательное образование;
- Ордонанс 19 сентября 1701 о вводе в обращение бумажных денег.
Напишите отзыв о статье "Ордонанс"
Литература
- G. Górski, S. Salmonowicz. Historia ustrojów państw. — Warszawa: LexisNexis, 2001. — ISBN 8388296736.
Отрывок, характеризующий Ордонанс
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.
В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.