Орегонская страна (англ. Oregon Country) — американский термин, использовавшийся для обозначения примыкающего к Тихому океану региона на северо-западе Северной Америки, право на владение которым в первой половине XIX века оспаривали друг у друга США и Великобритания. В Великобритании для обозначения этого региона использовался термин «Округ Колумбия» (англ. Columbia District) — в соответствии с разделением Северной Америки на регионы деятельности, принятым в Компании Гудзонова залива.
Первые исследователи
В 1792 году Джордж Ванкувер обнаружил Пьюджет-Саунд, и 4 июня 1792 года объявил его британским владением, назвав в честь Петера Пьюджета — одного из своих офицеров. В том же году американский капитан Роберт Грэй 12 мая 1792 году обнаружил устье реки Колумбия, и назвал её в честь своего судна «Колумбия Редивия». В 1793 году Александр Маккензи стал первым из европейцев, пересекших Северную Америку с востока на запад по суше севернее Мексики; он вышел к Тихому Океану в районе Белла-Кула.
В 1805 году американская сухопутная экспедиция Льюиса и Кларка достигла устья реки Колумбия и построила на её южном берегу Форт-Клэтсоп, где её участники провели зиму 1805—1806 годов и запасли провизию для обратного пути. В 1811 году Дэвид Томпсон, работавший на Северо-Западную компанию, прошёл реку Колумбия от начала и до конца. Во время своего путешествия Томпсон расположился лагерем возле устья реки Снейк, и 9 июля 1811 года соорудил знак с извещением о претензии на эту территорию со стороны Великобритании и заявляющей о намерении Северо-Западной Компании построить факторию на этом месте. Продолжая двигаться вниз по Колумбии, Томпсон достиг устья Колумбии 14 июля 1811 года, через два месяца после прибытия судна Тонкуин (Tonquin) Тихоокеанской меховой компании (являющейся дочерней компанией Американской меховой компании Джона Астора). К моменту прибытия Томпсона был уже частично построен Форт-Астор.
Происхождение названия
Точное происхождение слова «Орегон» неизвестно. Одна из теорий гласит, что работники франко-канадской меховой компании называли реку Колумбия «Ураганной рекой» (фр. le fleuve d'ouragan) из-за сильных ветров в длинном каньоне, через который она протекает. Джордж Стюарт в статье, опубликованной в 1944 году в «American Speech», обосновал, что название произошло из-за ошибки рисовальщика французской карты, напечатанной в начале XVIII века, где название реки Висконсин (Ouisiconsink) было написано как «Ouaricon-sint» — разбитым на две строчки и с «-sint» на второй строчке, в результате чего получилось, что текущая на запад река называется «Ouaricon». В настоящее время эта теория считается наиболее правдоподобной.
Эволюция границ
Изначально на Орегонскую страну претендовали Великобритания, Франция, Россия и Испания. Претензии США базировались на обнаружении Робертом Грэем устья реки Колумбия в 1792 году и на экспедиции Льюиса и Кларка. Великобритания основывала свои претензии на исследовании реки Колумбия, проделанном Дэвидом Томпсоном, и на своих исследованиях побережья. Претензии Испании основывались на Inter caetera и Тордесьльясском договоре, а также на исследованиях тихоокеанского побережья в конце XVIII века. Россия основывала свои претензии на деятельности своих исследователей и торговцев, и подкрепила свои претензии на часть региона севернее 51-й параллели указом 1821 года.
Подписав в конце 1790-х Нуткинские конвенции, Испания отказалась от претензий на эксклюзивные права в Америке, дав Великобритании право на тихоокеанский берег, хотя и не определив при этом северную границу Испанской Калифорнии. Подписав в 1819 году с США договор Адамса — Ониса, Испания передала все свои претензии на территории севернее 42-й параллели Соединённым Штатам. Претензии России в начале 1820-х были тут же оспорены Великобританией и США, и подписав в 1824 году договор с Соединёнными Штатами, а в 1825 — договор с Великобританией, Россия отказалась от притязаний на территории южнее широты 54°40′ и восточнее 141 меридиана.
Тем временем Великобритания и США подписали Конвенцию 1818 года, в соответствии с которой граница между их владениями от Великих Озёр до Скалистых гор прошла по 49-й параллели. В соответствии с этой конвенцией, территория Орегонской страны подлежала «совместному использованию» обеими странами.
В 1821 году Компания Гудзонова залива была насильно объединена с Северо-Западной компанией. В том же году британский парламент принял статут, требующий, чтобы Компания применяла законы Верхней Канады в Земле Руперта и Округе Колумбия.
В 1843 году орегонские поселенцы создали собственное Временное правительство Орегона. В соответствии с Органическим законом Орегона в редакции 1845 года, в состав правительства могли входить и британские подданные. Часть орегонских политиков рассчитывала на постепенную эволюцию Орегона в независимое государство, но в 1848 году возобладала тенденция к вхождению в состав США.
Первые поселения
В 1810 году Джон Астор основал Тихоокеанскую меховую компанию, которая в 1811 году основала торговый пост в Орегоне — Форт-Астория. Во время войны 1812 года торговля мехами пришла в упадок, и Тихоокеанская меховая компания была продана Северо-Западной компании. Попав под британский контроль, Форт-Астория был переименован в Форт-Георг.
В 1821 году Компания Гудзонова залива была насильно объединена с Северо-Западной компанией. В том же году британский парламент принял статут, требующий, чтобы Компания применяла законы Верхней Канады в Земле Руперта и Округе Колумбия. Джон Маклафлин, назначенный в 1824 управляющим Компании в Департаменте Колумбия, перенёс местную штаб-квартиру в Форт-Ванкувер (около современного Ванкувера), ставшего де-факто политическим центром Орегонской страны. Маклафлин применял британское законодательство по отношению к британским подданным, поддерживал мир с индейцами, и старался поддерживать закон и порядок также и среди американских переселенцев. Астор попытался побороться за добычу мехов в Орегонской стране, развернув операции в Скалистых горах, но Компания Гудзонова залива развернула против него войну, способствуя истощению мехов в том регионе и продавая меха по заниженной цене.
В восточной части США об Орегонской стране ходили различные слухи, и некоторые церкви решили послать туда миссионеров для обращения индейцев. Первым из них стал Джейсон Ли, методист из Нью-Йорка, построивший в 1834 году методистскую школу для индейцев в долине Вилламетт.
Когда в конце 1830-х начал функционировать Орегонский путь, то в регион потянулись американские переселенцы, число которых возрастало год от года. Рост напряжённости вызвал спор о границе Орегона. Обе стороны осознали, что в итоге именно поселенцы решат, кто будет контролировать регион, и Компания Гудзонова залива изменила свою политику (раньше она не давала основывать поселения, так как это плохо сказалось бы на торговле мехами). В 1841 году по приказу управляющего Компанией Джорджа Симпсона Джеймс Синклер направил на запад из Колонии Красной реки 200 поселенцев, чтобы закрепить регион за Великобританией, однако это было слишком мало и слишком поздно.
Орегонский договор
В 1843 году группа поселенцев в долине Вилламетт создала Временное правительство Орегона, которое было в 1845 году на личном (но не на официальном) уровне признано Джоном Маклафлином из Компании Гудзонова залива.
Во время президентских выборов 1844 года в США демократы настаивали на аннексии Орегона и Техаса. Победивший на выборах кандидат от демократов Джеймс Полк поддерживал идею о проведении линии разграничения в Орегоне по 49-й параллели, хотя некоторые экстремисты в Конгрессе настаивали на границе по широте 54°40′, угрожая в противном случае войной. Британское правительство считало более приемлемой границу по реке Колумбия.
Несмотря на воинственные заявления, на самом деле обе стороны не желали устраивать между собой третью войну за 70 лет, и в 1846 году был подписан Орегонский договор, разделивший спорную территорию по 49-й параллели, оставив, однако, остров Ванкувер за Великобританией.
В 1848 году американская часть территории была преобразована в Территорию Орегон. На британской стороне остров Ванкувер стал королевской колонией в 1849 году, а материковая часть в 1858 году была преобразована в колонию Британская Колумбия.
|
---|
| Столица | | |
---|
| Крупнейшие города | |
---|
| Статьи по теме | |
---|
| Политика | |
---|
| География |
</div> | </table></td></tr></table>
|
---|
| Столица | | |
---|
| Крупные города | |
---|
| Округа | |
---|
| География |
</div> | <tr style="height:2px"><td colspan="2"></td></tr><tr><th scope="row" class="navbox-group" style="background:#CBD5C4">Культура</th><td class="navbox-list navbox-odd" style="text-align:left;border-left-width:2px;border-left-style:solid;width:100%;padding:0px"></td></tr><tr style="height:2px"><td colspan="2"></td></tr><tr><th scope="row" class="navbox-group" style="background:#CBD5C4">Политика</th><td class="navbox-list navbox-even" style="text-align:left;border-left-width:2px;border-left-style:solid;width:100%;padding:0px"></td></tr><tr style="height:2px"><td colspan="2"></td></tr><tr><th scope="row" class="navbox-group" style="background:#CBD5C4">Символы</th><td class="navbox-list navbox-odd" style="text-align:left;border-left-width:2px;border-left-style:solid;width:100%;padding:0px"></td></tr></table></td></tr></table>
|
---|
| | |
Европа и Средиземноморье |
---|
| | |
| |
³ Позже вышла из числа королевств Содружества, сохранив членство в нём. 4 В 1949 вышла из Содружества.
|
|
|
| |
| |
Латинская Америка, острова Карибского бассейна и Южной Атлантики |
---|
| | | |
| |
Африка |
---|
| | |
|
¹ Позже вышла/вышел из числа королевств Содружества, сохранив членство в нём. ² С 1970 перестала быть королевством Содружества, в 2013 вышла из Содружества.
| |
|
|
| |
Азия |
---|
| | |
|
¹ Позже вышла/вышел из числа королевств Содружества, сохранив членство в нём. ² В 1941—1945 под оккупацией Японской империи.
| |
|
|
| |
Австралия, Океания и Антарктика |
---|
| | | |
| | |
|
Напишите отзыв о статье "Орегонская земля"Отрывок, характеризующий Орегонская земля– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.
На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
|
|