Оренбургский областной драматический театр имени М. Горького
Поделись знанием:
К:Театры, основанные в 1869 годуКоординаты: 51°45′42″ с. ш. 55°06′11″ в. д. / 51.761529° с. ш. 55.102926° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=51.761529&mlon=55.102926&zoom=12 (O)] (Я)
– Куда же это ведут тебя, голубчик ты мой? – сказала она. – Девочку то, девочку то куда я дену, коли она не ихняя! – говорила баба.
– Qu'est ce qu'elle veut cette femme? [Чего ей нужно?] – спросил офицер.
Пьер был как пьяный. Восторженное состояние его еще усилилось при виде девочки, которую он спас.
– Ce qu'elle dit? – проговорил он. – Elle m'apporte ma fille que je viens de sauver des flammes, – проговорил он. – Adieu! [Чего ей нужно? Она несет дочь мою, которую я спас из огня. Прощай!] – и он, сам не зная, как вырвалась у него эта бесцельная ложь, решительным, торжественным шагом пошел между французами.
Разъезд французов был один из тех, которые были посланы по распоряжению Дюронеля по разным улицам Москвы для пресечения мародерства и в особенности для поимки поджигателей, которые, по общему, в тот день проявившемуся, мнению у французов высших чинов, были причиною пожаров. Объехав несколько улиц, разъезд забрал еще человек пять подозрительных русских, одного лавочника, двух семинаристов, мужика и дворового человека и нескольких мародеров. Но из всех подозрительных людей подозрительнее всех казался Пьер. Когда их всех привели на ночлег в большой дом на Зубовском валу, в котором была учреждена гауптвахта, то Пьера под строгим караулом поместили отдельно.
В Петербурге в это время в высших кругах, с большим жаром чем когда нибудь, шла сложная борьба партий Румянцева, французов, Марии Феодоровны, цесаревича и других, заглушаемая, как всегда, трубением придворных трутней. Но спокойная, роскошная, озабоченная только призраками, отражениями жизни, петербургская жизнь шла по старому; и из за хода этой жизни надо было делать большие усилия, чтобы сознавать опасность и то трудное положение, в котором находился русский народ. Те же были выходы, балы, тот же французский театр, те же интересы дворов, те же интересы службы и интриги. Только в самых высших кругах делались усилия для того, чтобы напоминать трудность настоящего положения. Рассказывалось шепотом о том, как противоположно одна другой поступили, в столь трудных обстоятельствах, обе императрицы. Императрица Мария Феодоровна, озабоченная благосостоянием подведомственных ей богоугодных и воспитательных учреждений, сделала распоряжение об отправке всех институтов в Казань, и вещи этих заведений уже были уложены. Императрица же Елизавета Алексеевна на вопрос о том, какие ей угодно сделать распоряжения, с свойственным ей русским патриотизмом изволила ответить, что о государственных учреждениях она не может делать распоряжений, так как это касается государя; о том же, что лично зависит от нее, она изволила сказать, что она последняя выедет из Петербурга.
У Анны Павловны 26 го августа, в самый день Бородинского сражения, был вечер, цветком которого должно было быть чтение письма преосвященного, написанного при посылке государю образа преподобного угодника Сергия. Письмо это почиталось образцом патриотического духовного красноречия. Прочесть его должен был сам князь Василий, славившийся своим искусством чтения. (Он же читывал и у императрицы.) Искусство чтения считалось в том, чтобы громко, певуче, между отчаянным завыванием и нежным ропотом переливать слова, совершенно независимо от их значения, так что совершенно случайно на одно слово попадало завывание, на другие – ропот. Чтение это, как и все вечера Анны Павловны, имело политическое значение. На этом вечере должно было быть несколько важных лиц, которых надо было устыдить за их поездки во французский театр и воодушевить к патриотическому настроению. Уже довольно много собралось народа, но Анна Павловна еще не видела в гостиной всех тех, кого нужно было, и потому, не приступая еще к чтению, заводила общие разговоры.
Новостью дня в этот день в Петербурге была болезнь графини Безуховой. Графиня несколько дней тому назад неожиданно заболела, пропустила несколько собраний, которых она была украшением, и слышно было, что она никого не принимает и что вместо знаменитых петербургских докторов, обыкновенно лечивших ее, она вверилась какому то итальянскому доктору, лечившему ее каким то новым и необыкновенным способом.
Все очень хорошо знали, что болезнь прелестной графини происходила от неудобства выходить замуж сразу за двух мужей и что лечение итальянца состояло в устранении этого неудобства; но в присутствии Анны Павловны не только никто не смел думать об этом, но как будто никто и не знал этого.
– On dit que la pauvre comtesse est tres mal. Le medecin dit que c'est l'angine pectorale. [Говорят, что бедная графиня очень плоха. Доктор сказал, что это грудная болезнь.]
– L'angine? Oh, c'est une maladie terrible! [Грудная болезнь? О, это ужасная болезнь!]
– On dit que les rivaux se sont reconcilies grace a l'angine… [Говорят, что соперники примирились благодаря этой болезни.]
Слово angine повторялось с большим удовольствием.
– Le vieux comte est touchant a ce qu'on dit. Il a pleure comme un enfant quand le medecin lui a dit que le cas etait dangereux. [Старый граф очень трогателен, говорят. Он заплакал, как дитя, когда доктор сказал, что случай опасный.]
– Oh, ce serait une perte terrible. C'est une femme ravissante. [О, это была бы большая потеря. Такая прелестная женщина.]
– Vous parlez de la pauvre comtesse, – сказала, подходя, Анна Павловна. – J'ai envoye savoir de ses nouvelles. On m'a dit qu'elle allait un peu mieux. Oh, sans doute, c'est la plus charmante femme du monde, – сказала Анна Павловна с улыбкой над своей восторженностью. – Nous appartenons a des camps differents, mais cela ne m'empeche pas de l'estimer, comme elle le merite. Elle est bien malheureuse, [Вы говорите про бедную графиню… Я посылала узнавать о ее здоровье. Мне сказали, что ей немного лучше. О, без сомнения, это прелестнейшая женщина в мире. Мы принадлежим к различным лагерям, но это не мешает мне уважать ее по ее заслугам. Она так несчастна.] – прибавила Анна Павловна.
Полагая, что этими словами Анна Павловна слегка приподнимала завесу тайны над болезнью графини, один неосторожный молодой человек позволил себе выразить удивление в том, что не призваны известные врачи, а лечит графиню шарлатан, который может дать опасные средства.
– Vos informations peuvent etre meilleures que les miennes, – вдруг ядовито напустилась Анна Павловна на неопытного молодого человека. – Mais je sais de bonne source que ce medecin est un homme tres savant et tres habile. C'est le medecin intime de la Reine d'Espagne. [Ваши известия могут быть вернее моих… но я из хороших источников знаю, что этот доктор очень ученый и искусный человек. Это лейб медик королевы испанской.] – И таким образом уничтожив молодого человека, Анна Павловна обратилась к Билибину, который в другом кружке, подобрав кожу и, видимо, сбираясь распустить ее, чтобы сказать un mot, говорил об австрийцах.
– Je trouve que c'est charmant! [Я нахожу, что это прелестно!] – говорил он про дипломатическую бумагу, при которой отосланы были в Вену австрийские знамена, взятые Витгенштейном, le heros de Petropol [героем Петрополя] (как его называли в Петербурге).
– Как, как это? – обратилась к нему Анна Павловна, возбуждая молчание для услышания mot, которое она уже знала.
И Билибин повторил следующие подлинные слова дипломатической депеши, им составленной:
– L'Empereur renvoie les drapeaux Autrichiens, – сказал Билибин, – drapeaux amis et egares qu'il a trouve hors de la route, [Император отсылает австрийские знамена, дружеские и заблудшиеся знамена, которые он нашел вне настоящей дороги.] – докончил Билибин, распуская кожу.
– Charmant, charmant, [Прелестно, прелестно,] – сказал князь Василий.
– C'est la route de Varsovie peut etre, [Это варшавская дорога, может быть.] – громко и неожиданно сказал князь Ипполит. Все оглянулись на него, не понимая того, что он хотел сказать этим. Князь Ипполит тоже с веселым удивлением оглядывался вокруг себя. Он так же, как и другие, не понимал того, что значили сказанные им слова. Он во время своей дипломатической карьеры не раз замечал, что таким образом сказанные вдруг слова оказывались очень остроумны, и он на всякий случай сказал эти слова, первые пришедшие ему на язык. «Может, выйдет очень хорошо, – думал он, – а ежели не выйдет, они там сумеют это устроить». Действительно, в то время как воцарилось неловкое молчание, вошло то недостаточно патриотическое лицо, которого ждала для обращения Анна Павловна, и она, улыбаясь и погрозив пальцем Ипполиту, пригласила князя Василия к столу, и, поднося ему две свечи и рукопись, попросила его начать. Все замолкло.
– Всемилостивейший государь император! – строго провозгласил князь Василий и оглянул публику, как будто спрашивая, не имеет ли кто сказать что нибудь против этого. Но никто ничего не сказал. – «Первопрестольный град Москва, Новый Иерусалим, приемлет Христа своего, – вдруг ударил он на слове своего, – яко мать во объятия усердных сынов своих, и сквозь возникающую мглу, провидя блистательную славу твоея державы, поет в восторге: «Осанна, благословен грядый!» – Князь Василий плачущим голосом произнес эти последние слова.
Билибин рассматривал внимательно свои ногти, и многие, видимо, робели, как бы спрашивая, в чем же они виноваты? Анна Павловна шепотом повторяла уже вперед, как старушка молитву причастия: «Пусть дерзкий и наглый Голиаф…» – прошептала она.
Князь Василий продолжал:
– «Пусть дерзкий и наглый Голиаф от пределов Франции обносит на краях России смертоносные ужасы; кроткая вера, сия праща российского Давида, сразит внезапно главу кровожаждущей его гордыни. Се образ преподобного Сергия, древнего ревнителя о благе нашего отечества, приносится вашему императорскому величеству. Болезную, что слабеющие мои силы препятствуют мне насладиться любезнейшим вашим лицезрением. Теплые воссылаю к небесам молитвы, да всесильный возвеличит род правых и исполнит во благих желания вашего величества».
– Quelle force! Quel style! [Какая сила! Какой слог!] – послышались похвалы чтецу и сочинителю. Воодушевленные этой речью, гости Анны Павловны долго еще говорили о положении отечества и делали различные предположения об исходе сражения, которое на днях должно было быть дано.
– Vous verrez, [Вы увидите.] – сказала Анна Павловна, – что завтра, в день рождения государя, мы получим известие. У меня есть хорошее предчувствие.
Предчувствие Анны Павловны действительно оправдалось. На другой день, во время молебствия во дворце по случаю дня рождения государя, князь Волконский был вызван из церкви и получил конверт от князя Кутузова. Это было донесение Кутузова, писанное в день сражения из Татариновой. Кутузов писал, что русские не отступили ни на шаг, что французы потеряли гораздо более нашего, что он доносит второпях с поля сражения, не успев еще собрать последних сведений. Стало быть, это была победа. И тотчас же, не выходя из храма, была воздана творцу благодарность за его помощь и за победу.
Предчувствие Анны Павловны оправдалось, и в городе все утро царствовало радостно праздничное настроение духа. Все признавали победу совершенною, и некоторые уже говорили о пленении самого Наполеона, о низложении его и избрании новой главы для Франции.
Вдали от дела и среди условий придворной жизни весьма трудно, чтобы события отражались во всей их полноте и силе. Невольно события общие группируются около одного какого нибудь частного случая. Так теперь главная радость придворных заключалась столько же в том, что мы победили, сколько и в том, что известие об этой победе пришлось именно в день рождения государя. Это было как удавшийся сюрприз. В известии Кутузова сказано было тоже о потерях русских, и в числе их названы Тучков, Багратион, Кутайсов. Тоже и печальная сторона события невольно в здешнем, петербургском мире сгруппировалась около одного события – смерти Кутайсова. Его все знали, государь любил его, он был молод и интересен. В этот день все встречались с словами:
– Как удивительно случилось. В самый молебен. А какая потеря Кутайсов! Ах, как жаль!
– Что я вам говорил про Кутузова? – говорил теперь князь Василий с гордостью пророка. – Я говорил всегда, что он один способен победить Наполеона.
Но на другой день не получалось известия из армии, и общий голос стал тревожен. Придворные страдали за страдания неизвестности, в которой находился государь.
– Каково положение государя! – говорили придворные и уже не превозносили, как третьего дня, а теперь осуждали Кутузова, бывшего причиной беспокойства государя. Князь Василий в этот день уже не хвастался более своим protege Кутузовым, а хранил молчание, когда речь заходила о главнокомандующем. Кроме того, к вечеру этого дня как будто все соединилось для того, чтобы повергнуть в тревогу и беспокойство петербургских жителей: присоединилась еще одна страшная новость. Графиня Елена Безухова скоропостижно умерла от этой страшной болезни, которую так приятно было выговаривать. Официально в больших обществах все говорили, что графиня Безухова умерла от страшного припадка angine pectorale [грудной ангины], но в интимных кружках рассказывали подробности о том, как le medecin intime de la Reine d'Espagne [лейб медик королевы испанской] предписал Элен небольшие дозы какого то лекарства для произведения известного действия; но как Элен, мучимая тем, что старый граф подозревал ее, и тем, что муж, которому она писала (этот несчастный развратный Пьер), не отвечал ей, вдруг приняла огромную дозу выписанного ей лекарства и умерла в мучениях, прежде чем могли подать помощь. Рассказывали, что князь Василий и старый граф взялись было за итальянца; но итальянец показал такие записки от несчастной покойницы, что его тотчас же отпустили.
Общий разговор сосредоточился около трех печальных событий: неизвестности государя, погибели Кутайсова и смерти Элен.
На третий день после донесения Кутузова в Петербург приехал помещик из Москвы, и по всему городу распространилось известие о сдаче Москвы французам. Это было ужасно! Каково было положение государя! Кутузов был изменник, и князь Василий во время visites de condoleance [визитов соболезнования] по случаю смерти его дочери, которые ему делали, говорил о прежде восхваляемом им Кутузове (ему простительно было в печали забыть то, что он говорил прежде), он говорил, что нельзя было ожидать ничего другого от слепого и развратного старика.
| Оренбургский областной драматический театр имени М. Горького | |
 | |
| Основан | |
|---|---|
| Руководство | |
| Художественный руководитель | |
| Ссылки | |
|
[www.orendrama.ru/ www.orendrama.ru] | |
|
Культурное наследие Российской Федерации, объект № 5600048000 |
Оренбургский областной драматический театр имени М. Горького — драматический театр в городе Оренбурге, основанный в 1869 году[1].
Содержание
История театра
Впервые жители Оренбурга смогли увидеть спектакли профессионального театра осенью 1856 года. Антрепренёр Борис Соловьёв привёз тогда в город свою труппу. Спектакли показывали два сезона, несмотря на то, что материальной поддержки от властей города не было. Представления шли в помещении каменного манежа-экзерциргауза, сооружённого в 1830-е годы для занятий с рекрутами[2].
В 1868 году оренбургский губернатор Н. А. Крыжановский, сам являвшийся театралом, отдал предписание произвести реконструкцию здания. Тогда была расширена сцена, устроено тёплое фойе, для зрителей сооружены третий ярус и ложи. Вновь отстроенный театр торжественно открыли 14 января 1869 года. На сцене обновлённого здания были поставлены пьесы «Холостяк» И. С. Тургенева и водевиль «Колечко с бирюзой»[2].
В истории театра имена антрепренёров А. Бельского, А. А. Рассказова, П. Казанцева, И. Новикова, А. М. Коралли-Торцова, артистов П. А. Стрепетовой, Модеста Писарева, Владимира Андреева-Бурлака, Веры Комиссаржевской, Михаила Тарханова, Николая Светловидова, В. М. Петипа[3][2].
Однако в провинциальном театре были свои проблемы, его мало посещала публика[4]. Вот что пишет о нём газета «Оренбургский листок» в своём выпуске от 12 декабря 1879 года[5]
«Нашему театру не везёт, его не посещают, хотя артисты играют хорошо. Что это — недостаточная развитость вкуса или наличие серьёзного репертуара. Злополучному нашему театру приходится вести нелёгкую борьбу с трактирами, содержащими арфисток. Под аккомпанемент арфы „птички певчие“ распевают любовные романсы и куплеты, вызывая восторг посетителей трактиров… Чтобы существовать, театр должен бросить серьёзный репертуар и удариться во все фокусы современного адюльтера».
В 1898 году на сцене Оренбургского театра одновременно с МХТ была поставлена «Чайка» А. П. Чехова[1].
В 1902 году Оренбургский театр поставил спектакли по пьесам Максима Горького: «Фома Гордеев и Маякин» и «Мещане». В 1904 году была поставлена пьеса «На дне». В 1905 году, в бенефис актрисы В. И. Шейной была поставлена пьеса «Дачники», в ноябре того же года была поставлена пьеса «Дети солнца»[4].
В 1920 году театр осуществил уникальную постановку: массовое представление «Осада Емельяном Пугачевым Оренбургской крепости». Тогда впервые был воплощён на сцене образ Емельяна Пугачева. Затем ещё не раз театр обращался к этому образу: в 1953 году был поставлен спектакль «Емельян Пугачев» В. Пистоленко, в 1973 году «Место действия — Россия» Н. Доризо, в 1983 и 2000 «Капитанская дочка» А. С. Пушкина[2].
В 1932 году театру было присвоено имя Максима Горького[2].
Со времени установления Советской власти в Оренбуржье театр активно работал над улучшением репертуара. В 1925 году был поставлен спектакль «Шторм» В. Билль-Белоцерковского который пользовался оглушительным успехом. Двумя годами позже был поставлен спектакль «Любовь Яровая» по пьесе К. А. Тренёва, более 20 раз он был показан на сцене театра за два сезона, что для не очень то большого Оренбурга, безусловно, являлось показателем. В 1930-е были поставлены многие классические произведения: «Гамлет» (1934), «Ромео и Джульетта» (1936), «Борис Годунов», «Горе от ума», «Ревизор» (1937). Ставились также и пьесы современных драматургов: пьесы Н. Ф. Погодина «Поэма о топоре», «Темп» (1938). На сцену театра пришла Лениниана: «Человек с ружьём» (1938), «Ленин в 1918 году», «Кремлёвские куранты». Исполнявший в «Кремлёвских курантах» роль Ленина актёр В. И. Агеев стал первым из оренбургских артистов, удостоенных звания «Народный артист РСФСР» (в 1957 году)[2][6].
В разные годы театр возглавляли известные и заслуженные режиссёры: народный артист СССР М. А. Куликовский (1941—1953)[7], засл. деятель искусств РСФСР Ю. С. Иоффе, заслуженный деятель искусств РСФСР Н. Ш. Тхакумашев (1971—1978), народный артист России А. М. Зыков (1978—1986)[8], заслуженный деятель искусств Казахской ССР Н. А. Воложанин, засл. деятель искусств РФ В. С. Подольский, народный артист России А. С. Солодилин[2].
С 1945 по 1949 год проводилась реконструкция здания, которое занимает театр. По сути, на прежнем месте был выстроен новый театр. В нём всё было специально продумано и приспособлено для постановок спектаклей[2].
В 1955 и 1962 гг. театр гастролировал в Москве, а в 1966 году в Ленинграде. Тогда о спектаклях театра написали журналы «Театр» и «Театральная жизнь», вышли статьи в столичных газетах. Отмечались яркие актёрские работы, прекрасная сценография, самобытный репертуар театра[2].
В период с 1962 по 1970 год при театре работал филиал школы-студии МХАТ. Состоялось два выпуска актёров в 1966 и 1970 гг, было выпущено 27 актёров. Среди них были и актёры на долгие годы связавшие свою судьбу с театром имени Горького: заслуженные артисты Изольда Лидарская, Александр Папыкин, Павел Чиков, актрисы Елена Могельницкая, Наталья Панова, Елена Улановская[2].
С 1997 года театр возглавляет Рифкат Исрафилов[9][10][2].
В 2006 году была завершена ещё одна реконструкция здания театра. Ныне зал театра вмещает 429 зрителей. Ширина сцены составляет 14 метров, её глубина 10 метров. Имеется поворотный круг и оркестровая яма[11].
Труппа театра
- Лесников, Георгий Михайлович, заслуженный артист РСФСР (1951—1955)
- Бажанов, Олег Сергеевич, заслуженный артист России (2004)[12]
- Бледный, Филипп Анатольевич
- Оличенко, Елена Ивановна, заслуженная артистка России (1996)[13]
- Солодилин, Анатолий Сергеевич, народный артист России (1992)[14]
- Чиков, Павел Георгиевич, заслуженный артист России (1996)[13]
- Балабанов, Виктор Васильевич
- Беляева, Наталья Анатольевна, заслуженная артистка России (2004)[12]
Выдающиеся постановки прошлых лет
Сегодняшний день театра
Современная группа театра
- Брун, Виктория Викторовна
- Бухаров, Владимир Семёнович (Заслуженный артист РФ)
- Величко, Надежда Павловна, заслуженная артистка России (1995)[15]
- Воропаев, Дмитрий Анатольевич
- Гладков, Дмитрий Михайлович
- Горшенина, Светлана Андреевна
- Губанова, Мария Викторовна
- Дибаев, Радик Рашидович
- Епанешникова, Елена Ивановна
- Жигалова, Александра Павловна, народная артистка России (1999)[16]
- Журавлёв, Николай Сергеевич
- Калитов, Максим Евгеньевич
- Карпович, Зинаида Михайловна (Заслуженная артистка РФ)
- Каштанова, Юлия Валерьевна
- Костин, Антон Павлович
- Круглов, Борис Леонидович
- Кунин, Сергей Константинович (Заслуженный артист РФ)
- Лавриненко, Наталья Сергеевна
- Лещенко, Андрей Фёдорович, заслуженный артист России (1993)[17], народный артист России (2002)[18]
- Лидарская, Изольда Александровна, заслуженная артистка России (1992)[19]
- Павлова, Анастасия Андреевна
- Панова, Наталья Ивановна
- Папыкин, Александр Иванович, заслуженный артист России (1997)[20]
- Прохорова, Ирина Геннадьевна
- Рахманова, Юлия Сергеевна
- Ренева, Наталья Викторовна
- Татаринцев Дмитрий Александрович
- Толпышева, Лариса Павловна
- Труба, Юрий Александрович (Заслуженный артист РФ)
- Тыщенко, Сергей Иванович
- Улановская, Елена Леонидовна
- Фёдоров, Александр Александрович
- Ханов, Олег Закирович (Заслуженный артист РФ, лауреат Государственной премии РФ)
- Шамсутдинова, Алсу Маратовна
- Шахмуть, Сергей Владимирович
- Шур, Василий Павлович
Современный репертуар
- «Капитанская дочка» А. С. Пушкина
- «Клинический случай» Рэя Куни
- «Маскарад» М. Ю. Лермонтова
- «Прощальная гастроль князя К.» по повести «Дядюшкин сон» Ф. М. Достоевского, постановка Анатолия Морозова
- «Шикарный мужчина» Сергей Белов
- «Ярослав Мудрый» Павла Рыкова, постановка Павла Рыкова
- 2003 — «Женитьба» Н. В. Гоголя, постановка Олега Ханова
- 2004 — «Чайка» А. П. Чехов, постановка Иосифа Райхельгауза[21]
- 2004 — «Между чашей и губами» Андрей Кутерницкий, постановка Рифката Исрафилова
- 2005 — «Три сестры» А. П. Чехов, постановка Рифката Исрафилова
- 2005 — «№ 13, или Чтобы всем было хорошо!» Рея Куни, постановка Виталия Барковского
- 2006 — «А зори здесь тихие…» Бориса Васильева, постановка Рифката Исрафилова
- 2007 — «Корсиканка» Иржи Губач, постановка Рифката Исрафилова
- 2008 — «До третьих петухов» Василия Шукшина, постановка Рифката Исрафилова
- 2008 — «Свидания в предместье» по произведениям А. В. Вампилова, постановка Рифката Исрафилова
- 2009 — «Бесталанная» Карпенко-Карого, постановка Рифката Исрафилова
- 2009 — «Очень простая история» М. Ладо, постановка Рифката Исрафилова
- 2009 — «Невидимый любовник» Вальтер Газенклевер, постановка Рифката Исрафилова
- 2009 — «Мамапапасынсобака» Биляна Срблянович, постановка Нины Чусовой
- 2010 — «Бешеные деньги» А. Н. Островский, постановка Валерия Кове
- 2011 — «Ричард III» У. Шекспира, постановка Рифката Исрафилова
- 2013 — «Милые люди» по рассказам Василия Шукшина, инсценировка и постановка Рифката Исрафилова [22]
- Спектакли на малой сцене театра
- «Лебединая песня (Калхас)» А. П. Чехова
- «Невидимки» Леонида Зорина
- «Эти свободные бабочки» Леонарда Герша
- Спектакли для детей
- «Белоснежка и семь гномов» Л. Устинов, О. Табаков
- «Все мыши любят сыр» Урбан Дюла
- «Малыш и Карлсон, который живет на крыше» Софья Прокофьева по повести А. Линдгрен
Напишите отзыв о статье "Оренбургский областной драматический театр имени М. Горького"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.rosteatr.ru/drama/563/index.html Оренбургский областной драматический театр имени М. Горького на сайте Театральная Россия]
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 [www.orendrama.ru/history/ История Оренбургского драматического театра им. М. Горького]
- ↑ Театральная энциклопедия. Гл. ред. П. А. Марков. Т. 4 — М.: Советская энциклопедия, Нежин — Сярев, 1965, 1152 стб. с илл., 6 л. илл. (стб. 879—880)
- ↑ 1 2 Театр Южного Урала (1861—1917 гг.). Дипломная работа
- ↑ «Оренбургский листок» 12 декабря 1879 г.
- ↑ Театральная энциклопедия. Гл. ред. С. С. Мокульский. Т. 1 — М.: Советская энциклопедия, А — «Глобус», 1961, 1214 стб. с илл., 12 л. илл. (стб. 66)
- ↑ Большая Советская энциклопедия. Гл. ред. А. М. Прохоров, 3-е изд. Т. 30. Экслибрис — Яя. 1978. 632 стр., илл.; 30 л. илл.; 9 л. карт. (стр 596—597)
- ↑ [www.red-torch.ru/theatre/management/?164 Александр Маркович Зыков] на сайте театр «Красный Факел»
- ↑ [www.krugosvet.ru/enc/kultura_i_obrazovanie/teatr_i_kino/ISRAFILOV_RIVKAT_VAKILOVICH.html Рифкат Вакилович Исрафилов] в энциклопедии «Кругосвет»
- ↑ [www.orendrama.ru/about/leaders/ Художественный руководитель театра Рифкат Исрафилов]
- ↑ [www.rosteatr.ru/search.asp?org=563 Оренбургский областной драматический театр имени М.Горького]
- ↑ 1 2 [document.kremlin.ru/doc.asp?ID=020940 Почётное звание присвоено указом президента России № 131 от 2 февраля 2004 года]
- ↑ 1 2 [document.kremlin.ru/doc.asp?ID=076553 Почётное звание присвоено указом президента России № 512 от 9 апреля 1996 года]
- ↑ Почётное звание присвоено указом президента России № 953 от 26 августа 1992 года
- ↑ [document.kremlin.ru/doc.asp?ID=096988 Почётное звание присвоено указом президента России № 411 от 25 апреля 1995 года]
- ↑ [document.kremlin.ru/doc.asp?ID=060467 Почётное звание присвоено указом президента России № 36 от 8 января 1999 года]
- ↑ [document.kremlin.ru/doc.asp?ID=082040 Почётное звание присвоено указом президента России № 1993 от 23 ноября 1993 года]
- ↑ [document.kremlin.ru/doc.asp?ID=012832 Почётное звание присвоено указом президента № 678 от 01 июля 2002 года]
- ↑ [document.kremlin.ru/doc.asp?ID=093304 Почётное звание присвоено указом президента России № 1716 от 31 декабря 1992 года]
- ↑ [document.kremlin.ru/doc.asp?ID=076022 Почётное звание присвоено указом президента России № 795 от 29 июля 1997 года]
- ↑ [www.orendrama.ru/repertoire/performances/gull/ Пьеса Чайка на сайте Оренбургского театра драмы им. Горького]
- ↑ [www.orendrama.ru/theatreabout/stati/348-geroi-shukshina-prizyvayut-verit-v-dobro.html Герои Шукшина призывают верить в добро!] Статья Марии Рябцевой, сайт «Уфанет»
Ссылки
- [www.orendrama.ru/ Сайт театра]
Отрывок, характеризующий Оренбургский областной драматический театр имени М. Горького
Около улан собралась толпа. Ближе всех к Пьеру стояла рябая баба с девочкою; когда объезд тронулся, она подвинулась вперед.– Куда же это ведут тебя, голубчик ты мой? – сказала она. – Девочку то, девочку то куда я дену, коли она не ихняя! – говорила баба.
– Qu'est ce qu'elle veut cette femme? [Чего ей нужно?] – спросил офицер.
Пьер был как пьяный. Восторженное состояние его еще усилилось при виде девочки, которую он спас.
– Ce qu'elle dit? – проговорил он. – Elle m'apporte ma fille que je viens de sauver des flammes, – проговорил он. – Adieu! [Чего ей нужно? Она несет дочь мою, которую я спас из огня. Прощай!] – и он, сам не зная, как вырвалась у него эта бесцельная ложь, решительным, торжественным шагом пошел между французами.
Разъезд французов был один из тех, которые были посланы по распоряжению Дюронеля по разным улицам Москвы для пресечения мародерства и в особенности для поимки поджигателей, которые, по общему, в тот день проявившемуся, мнению у французов высших чинов, были причиною пожаров. Объехав несколько улиц, разъезд забрал еще человек пять подозрительных русских, одного лавочника, двух семинаристов, мужика и дворового человека и нескольких мародеров. Но из всех подозрительных людей подозрительнее всех казался Пьер. Когда их всех привели на ночлег в большой дом на Зубовском валу, в котором была учреждена гауптвахта, то Пьера под строгим караулом поместили отдельно.
В Петербурге в это время в высших кругах, с большим жаром чем когда нибудь, шла сложная борьба партий Румянцева, французов, Марии Феодоровны, цесаревича и других, заглушаемая, как всегда, трубением придворных трутней. Но спокойная, роскошная, озабоченная только призраками, отражениями жизни, петербургская жизнь шла по старому; и из за хода этой жизни надо было делать большие усилия, чтобы сознавать опасность и то трудное положение, в котором находился русский народ. Те же были выходы, балы, тот же французский театр, те же интересы дворов, те же интересы службы и интриги. Только в самых высших кругах делались усилия для того, чтобы напоминать трудность настоящего положения. Рассказывалось шепотом о том, как противоположно одна другой поступили, в столь трудных обстоятельствах, обе императрицы. Императрица Мария Феодоровна, озабоченная благосостоянием подведомственных ей богоугодных и воспитательных учреждений, сделала распоряжение об отправке всех институтов в Казань, и вещи этих заведений уже были уложены. Императрица же Елизавета Алексеевна на вопрос о том, какие ей угодно сделать распоряжения, с свойственным ей русским патриотизмом изволила ответить, что о государственных учреждениях она не может делать распоряжений, так как это касается государя; о том же, что лично зависит от нее, она изволила сказать, что она последняя выедет из Петербурга.
У Анны Павловны 26 го августа, в самый день Бородинского сражения, был вечер, цветком которого должно было быть чтение письма преосвященного, написанного при посылке государю образа преподобного угодника Сергия. Письмо это почиталось образцом патриотического духовного красноречия. Прочесть его должен был сам князь Василий, славившийся своим искусством чтения. (Он же читывал и у императрицы.) Искусство чтения считалось в том, чтобы громко, певуче, между отчаянным завыванием и нежным ропотом переливать слова, совершенно независимо от их значения, так что совершенно случайно на одно слово попадало завывание, на другие – ропот. Чтение это, как и все вечера Анны Павловны, имело политическое значение. На этом вечере должно было быть несколько важных лиц, которых надо было устыдить за их поездки во французский театр и воодушевить к патриотическому настроению. Уже довольно много собралось народа, но Анна Павловна еще не видела в гостиной всех тех, кого нужно было, и потому, не приступая еще к чтению, заводила общие разговоры.
Новостью дня в этот день в Петербурге была болезнь графини Безуховой. Графиня несколько дней тому назад неожиданно заболела, пропустила несколько собраний, которых она была украшением, и слышно было, что она никого не принимает и что вместо знаменитых петербургских докторов, обыкновенно лечивших ее, она вверилась какому то итальянскому доктору, лечившему ее каким то новым и необыкновенным способом.
Все очень хорошо знали, что болезнь прелестной графини происходила от неудобства выходить замуж сразу за двух мужей и что лечение итальянца состояло в устранении этого неудобства; но в присутствии Анны Павловны не только никто не смел думать об этом, но как будто никто и не знал этого.
– On dit que la pauvre comtesse est tres mal. Le medecin dit que c'est l'angine pectorale. [Говорят, что бедная графиня очень плоха. Доктор сказал, что это грудная болезнь.]
– L'angine? Oh, c'est une maladie terrible! [Грудная болезнь? О, это ужасная болезнь!]
– On dit que les rivaux se sont reconcilies grace a l'angine… [Говорят, что соперники примирились благодаря этой болезни.]
Слово angine повторялось с большим удовольствием.
– Le vieux comte est touchant a ce qu'on dit. Il a pleure comme un enfant quand le medecin lui a dit que le cas etait dangereux. [Старый граф очень трогателен, говорят. Он заплакал, как дитя, когда доктор сказал, что случай опасный.]
– Oh, ce serait une perte terrible. C'est une femme ravissante. [О, это была бы большая потеря. Такая прелестная женщина.]
– Vous parlez de la pauvre comtesse, – сказала, подходя, Анна Павловна. – J'ai envoye savoir de ses nouvelles. On m'a dit qu'elle allait un peu mieux. Oh, sans doute, c'est la plus charmante femme du monde, – сказала Анна Павловна с улыбкой над своей восторженностью. – Nous appartenons a des camps differents, mais cela ne m'empeche pas de l'estimer, comme elle le merite. Elle est bien malheureuse, [Вы говорите про бедную графиню… Я посылала узнавать о ее здоровье. Мне сказали, что ей немного лучше. О, без сомнения, это прелестнейшая женщина в мире. Мы принадлежим к различным лагерям, но это не мешает мне уважать ее по ее заслугам. Она так несчастна.] – прибавила Анна Павловна.
Полагая, что этими словами Анна Павловна слегка приподнимала завесу тайны над болезнью графини, один неосторожный молодой человек позволил себе выразить удивление в том, что не призваны известные врачи, а лечит графиню шарлатан, который может дать опасные средства.
– Vos informations peuvent etre meilleures que les miennes, – вдруг ядовито напустилась Анна Павловна на неопытного молодого человека. – Mais je sais de bonne source que ce medecin est un homme tres savant et tres habile. C'est le medecin intime de la Reine d'Espagne. [Ваши известия могут быть вернее моих… но я из хороших источников знаю, что этот доктор очень ученый и искусный человек. Это лейб медик королевы испанской.] – И таким образом уничтожив молодого человека, Анна Павловна обратилась к Билибину, который в другом кружке, подобрав кожу и, видимо, сбираясь распустить ее, чтобы сказать un mot, говорил об австрийцах.
– Je trouve que c'est charmant! [Я нахожу, что это прелестно!] – говорил он про дипломатическую бумагу, при которой отосланы были в Вену австрийские знамена, взятые Витгенштейном, le heros de Petropol [героем Петрополя] (как его называли в Петербурге).
– Как, как это? – обратилась к нему Анна Павловна, возбуждая молчание для услышания mot, которое она уже знала.
И Билибин повторил следующие подлинные слова дипломатической депеши, им составленной:
– L'Empereur renvoie les drapeaux Autrichiens, – сказал Билибин, – drapeaux amis et egares qu'il a trouve hors de la route, [Император отсылает австрийские знамена, дружеские и заблудшиеся знамена, которые он нашел вне настоящей дороги.] – докончил Билибин, распуская кожу.
– Charmant, charmant, [Прелестно, прелестно,] – сказал князь Василий.
– C'est la route de Varsovie peut etre, [Это варшавская дорога, может быть.] – громко и неожиданно сказал князь Ипполит. Все оглянулись на него, не понимая того, что он хотел сказать этим. Князь Ипполит тоже с веселым удивлением оглядывался вокруг себя. Он так же, как и другие, не понимал того, что значили сказанные им слова. Он во время своей дипломатической карьеры не раз замечал, что таким образом сказанные вдруг слова оказывались очень остроумны, и он на всякий случай сказал эти слова, первые пришедшие ему на язык. «Может, выйдет очень хорошо, – думал он, – а ежели не выйдет, они там сумеют это устроить». Действительно, в то время как воцарилось неловкое молчание, вошло то недостаточно патриотическое лицо, которого ждала для обращения Анна Павловна, и она, улыбаясь и погрозив пальцем Ипполиту, пригласила князя Василия к столу, и, поднося ему две свечи и рукопись, попросила его начать. Все замолкло.
– Всемилостивейший государь император! – строго провозгласил князь Василий и оглянул публику, как будто спрашивая, не имеет ли кто сказать что нибудь против этого. Но никто ничего не сказал. – «Первопрестольный град Москва, Новый Иерусалим, приемлет Христа своего, – вдруг ударил он на слове своего, – яко мать во объятия усердных сынов своих, и сквозь возникающую мглу, провидя блистательную славу твоея державы, поет в восторге: «Осанна, благословен грядый!» – Князь Василий плачущим голосом произнес эти последние слова.
Билибин рассматривал внимательно свои ногти, и многие, видимо, робели, как бы спрашивая, в чем же они виноваты? Анна Павловна шепотом повторяла уже вперед, как старушка молитву причастия: «Пусть дерзкий и наглый Голиаф…» – прошептала она.
Князь Василий продолжал:
– «Пусть дерзкий и наглый Голиаф от пределов Франции обносит на краях России смертоносные ужасы; кроткая вера, сия праща российского Давида, сразит внезапно главу кровожаждущей его гордыни. Се образ преподобного Сергия, древнего ревнителя о благе нашего отечества, приносится вашему императорскому величеству. Болезную, что слабеющие мои силы препятствуют мне насладиться любезнейшим вашим лицезрением. Теплые воссылаю к небесам молитвы, да всесильный возвеличит род правых и исполнит во благих желания вашего величества».
– Quelle force! Quel style! [Какая сила! Какой слог!] – послышались похвалы чтецу и сочинителю. Воодушевленные этой речью, гости Анны Павловны долго еще говорили о положении отечества и делали различные предположения об исходе сражения, которое на днях должно было быть дано.
– Vous verrez, [Вы увидите.] – сказала Анна Павловна, – что завтра, в день рождения государя, мы получим известие. У меня есть хорошее предчувствие.
Предчувствие Анны Павловны действительно оправдалось. На другой день, во время молебствия во дворце по случаю дня рождения государя, князь Волконский был вызван из церкви и получил конверт от князя Кутузова. Это было донесение Кутузова, писанное в день сражения из Татариновой. Кутузов писал, что русские не отступили ни на шаг, что французы потеряли гораздо более нашего, что он доносит второпях с поля сражения, не успев еще собрать последних сведений. Стало быть, это была победа. И тотчас же, не выходя из храма, была воздана творцу благодарность за его помощь и за победу.
Предчувствие Анны Павловны оправдалось, и в городе все утро царствовало радостно праздничное настроение духа. Все признавали победу совершенною, и некоторые уже говорили о пленении самого Наполеона, о низложении его и избрании новой главы для Франции.
Вдали от дела и среди условий придворной жизни весьма трудно, чтобы события отражались во всей их полноте и силе. Невольно события общие группируются около одного какого нибудь частного случая. Так теперь главная радость придворных заключалась столько же в том, что мы победили, сколько и в том, что известие об этой победе пришлось именно в день рождения государя. Это было как удавшийся сюрприз. В известии Кутузова сказано было тоже о потерях русских, и в числе их названы Тучков, Багратион, Кутайсов. Тоже и печальная сторона события невольно в здешнем, петербургском мире сгруппировалась около одного события – смерти Кутайсова. Его все знали, государь любил его, он был молод и интересен. В этот день все встречались с словами:
– Как удивительно случилось. В самый молебен. А какая потеря Кутайсов! Ах, как жаль!
– Что я вам говорил про Кутузова? – говорил теперь князь Василий с гордостью пророка. – Я говорил всегда, что он один способен победить Наполеона.
Но на другой день не получалось известия из армии, и общий голос стал тревожен. Придворные страдали за страдания неизвестности, в которой находился государь.
– Каково положение государя! – говорили придворные и уже не превозносили, как третьего дня, а теперь осуждали Кутузова, бывшего причиной беспокойства государя. Князь Василий в этот день уже не хвастался более своим protege Кутузовым, а хранил молчание, когда речь заходила о главнокомандующем. Кроме того, к вечеру этого дня как будто все соединилось для того, чтобы повергнуть в тревогу и беспокойство петербургских жителей: присоединилась еще одна страшная новость. Графиня Елена Безухова скоропостижно умерла от этой страшной болезни, которую так приятно было выговаривать. Официально в больших обществах все говорили, что графиня Безухова умерла от страшного припадка angine pectorale [грудной ангины], но в интимных кружках рассказывали подробности о том, как le medecin intime de la Reine d'Espagne [лейб медик королевы испанской] предписал Элен небольшие дозы какого то лекарства для произведения известного действия; но как Элен, мучимая тем, что старый граф подозревал ее, и тем, что муж, которому она писала (этот несчастный развратный Пьер), не отвечал ей, вдруг приняла огромную дозу выписанного ей лекарства и умерла в мучениях, прежде чем могли подать помощь. Рассказывали, что князь Василий и старый граф взялись было за итальянца; но итальянец показал такие записки от несчастной покойницы, что его тотчас же отпустили.
Общий разговор сосредоточился около трех печальных событий: неизвестности государя, погибели Кутайсова и смерти Элен.
На третий день после донесения Кутузова в Петербург приехал помещик из Москвы, и по всему городу распространилось известие о сдаче Москвы французам. Это было ужасно! Каково было положение государя! Кутузов был изменник, и князь Василий во время visites de condoleance [визитов соболезнования] по случаю смерти его дочери, которые ему делали, говорил о прежде восхваляемом им Кутузове (ему простительно было в печали забыть то, что он говорил прежде), он говорил, что нельзя было ожидать ничего другого от слепого и развратного старика.
