Хвольсон, Орест Данилович

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Орест Хвольсон»)
Перейти к: навигация, поиск
Орест Данилович Хвольсон

О. Д. Хвольсон, приват-доцент Санкт-Петербургского университета (1876)
Дата рождения:

22 ноября (4 декабря) 1852(1852-12-04)

Место рождения:

Санкт-Петербург,
Российская империя

Дата смерти:

11 мая 1934(1934-05-11) (81 год)

Место смерти:

Ленинград, СССР

Страна:

Российская империя, СССР

Научная сфера:

физика

Альма-матер:

Петербургский университет
Лейпцигский университет

Награды и премии:
Герой Труда

Оре́ст Дани́лович Хво́льсон (22 ноября (4 декабря) 1852, Санкт-Петербург — 11 мая 1934, Ленинград) — российский и советский учёный-физик и педагог, член-корреспондент Петербургской академии наук, почётный член Российской академии наук (1920, с 1925 — АН СССР).





Биография

Родился в Санкт-Петербурге в семье известного учёного-семитолога Даниила Авраамовича Хвольсона — исследователя древнееврейской культуры и профессора Санкт-Петербургского университета.

Получив среднее образование в гимназии Карла Мая, Хвольсон в 1869 года поступает на физико-математический факультет того же университета, который заканчивает в 1873 году с золотой медалью за сочинение «О возможных скоростях и условиях равновесия соприкасающихся поверхностей».

До осени 1874 года изучает математику и физику в Лейпцигском университете, в 1875 году сдает магистерский экзамен, и в следующем году защищает магистерскую диссертацию «О механизме магнитной индукции в стали».

В 1876 году Хвольсон возвращается в Россию и начинает чтение лекций в Санкт-Петербургском университете в качестве приват-доцента. Одновременно он преподаёт физику в знаменитой немецкой школе Петришуле. В 1880 году Хвольсон защищает докторскую диссертацию «О магнитных успокоителях», а затем с 1886 по 1894 год состоит профессором физики в Техническом училище почтово-телеграфного ведомства. В 1890 году Хвольсона назначают экстраординарным профессором Санкт-Петербургского университета, а с 1891 года он также читает физику на Высших женских курсах. В 1892 году становится лауреатом Ломоносовской премии. В 1896 и 1897 годах читает курс электричества в Артиллерийских офицерских классах в Кронштадте.

В 1895 году Хвольсон становится членом-корреспондентом Санкт-Петербургской академии наук и членом Ученого комитета Министерства народного просвещения, а в 1920 году — избирается почётным членом Российской академии наук.

В 1900 году на Всемирной выставке в Париже заслуги учёного отмечены медалью (эта медаль передана его правнучкой Е. В. Петровской в музей истории школы К. Мая).

В 1907 году Орест Данилович Хвольсон назначен главой комиссии, которая доказала приоритет Александра Степановича Попова в открытии радио. Доклад комиссии, опубликованный в 1908 году, стал основой точки зрения, которая до сих пор поддерживается рядом историков, таких как Виктор Александрович Урвалов и Давид Львович Трибельский, она была снова изложена статье «Изобретение радио: действительность и домыслы», опубликованной в 1990 году в журнале Вопросы истории естествознания и техники[1], и стала одной из серьёзных современных публикаций о приоритете изобретения радио[2][3].

В 1908 году стал лауреатом Ломоносовской премии за создание «настольной книги всякого физика» — «Курса физики»[4].

Скончался в Ленинграде. Похоронен на Смоленском православном кладбище (Финляндская дорожка).

Семья

  • Жена — Матильда Васильевна Хвольсон (18541929).
    • Дочь — Вера Орестовна Хвольсон (18901942), с 1904 года была замужем за старшим лейтенантом Российского императорского флота Василием Васильевичем Вахтиным (18771917), сыном писателя-мариниста, капитана 1-го ранга В. В. Вахтина (18411905).
  • Брат — присяжный поверенный Владимир Данилович Хвольсон (18621931), был женат на детской писательнице Анне Борисовне Хвольсон.

Научная работа

Труды Хвольсона касаются почти всех разделов физики, включая работы по магнетизму, по теплопроводности и по диффузии света. Большую известность приобрели его работы по актинометрии. Создал конструкции актинометра и пиргелиометра, которые долгое время применялись в России.

После 1896 года Хвольсон занимался главным образом составлением пятитомного «Курса физики», который в значительной мере содействовал поднятию уровня преподавания физики и долгое время оставался основным пособием в советских вузах. Этот курс был переведён на немецкий, французский и испанский языки. В одной из своих работ А. Эйнштейн назвал его «превосходным учебником физики»[5].

Множество научных работ Хвольсона издавались в «Записках Академии наук», «Журнале Физико-химического общества», «Annalen der Physik», «Bulletin de l’Acad.», «Repert für Physik», «Zeitshr. für Mathem.», «Метеорологическом сборнике», журнале «Электричество» и в других научных и популярных изданиях.

Награды

Память

Его именем также назван кратер на Луне — кратер Хвольсон.

Основные труды

  • Курс физики (т. 1, 1897; т. 2, 1898; т. 3, 1900).
  • Курс физики [www.electrofizika.esy.es/%D0%A5%D0%B2%D0%BE%D0%BB%D1%8C%D1%81%D0%BE%D0%BD-%D0%9E-%D0%94/ (т. 2, 1911; т. 3, 1912; т. 4, 1915; т. 4 (вторая половина), 1915)]
  • Курс физики, (т. 1—5, Берлин, 1923 (т. 1—3, 5 изд.; т. 4, 3 изд.); т. доп., ч. 1—2 (М.—Л., 1926).
  • О метрической системе мер и весов. — СПб., 1884.
  • Популярные лекции об электричестве и магнетизме. — СПб., 1884.
  • Лекции термодинамики. — СПб., 1895.
  • Учение о движении и о силах. — СПБ., 1890.
  • Лекции об основных гипотезах физики. — СПб., 1887.
  • Популярные лекции об электричестве и магнетизме. — СПб., 1884.
  • Физика наших дней, 4 изд. — Л., 1932.

Напишите отзыв о статье "Хвольсон, Орест Данилович"

Примечания

  1. Виктор Александрович Урвалов и Давид Львович Трибельский [www.gpntb.ru/win/mentsin2.cfm?KEY=026 Изобретение радио: действительность и домыслы] // Вопросы истории естествознания и техники : ежеквартальный журнал. — М., 1990. — № 1. — С. 122-128.
  2. Александр Владимирович Пилипенко, Сергей Михайлович Герасимов [vivovoco.astronet.ru/VV/PAPERS/HISTORY/RADIO.HTM ИЗОБРЕТЕНИЕ РАДИО: К ВОПРОСУ О ПРЕДШЕСТВЕННИКАХ И ПРИОРИТЕТЕ] // Вопросы истории естествознания и техники : ежеквартальный журнал. — М., 1995. — № 3.
  3. Михаил Станиславович Высоков [www.pandia.ru/text/77/140/120.php#_ftnref118 Из истории изучения электросвязи в Российской империи].
  4. Хвольсон О. Д. Курс физики. Т. 1-3, Т. 4. Ч. 1. СПб., 1897—1908
  5. Эйнштейн А. О развитии наших взглядов на сущность и структуру излучения // Собрание научных трудов / Под ред. И. Е. Тамма, Я. А. Смородинского, Б. Г. Кузнецова. — М.: « Наука», 1966. — Т. III. — С. 181. — 32 000 экз.

Литература

  • Andersson, L. E.; Whitaker, E. A., (1982). NASA Catalogue of Lunar Nomenclature. NASA RP-1097.

Ссылки

  • [www.rulex.ru/01220061.htm Биография О. Д. Хвольсона в Русском биографическом словаре].
  • [www.kmay.ru/sample_pers.phtml?n=3276 Хвольсон Эрнст (Орест) Даниилович]
  • [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-52603.ln-ru Профиль Ореста Даниловича Хвольсона] на официальном сайте РАН
  • Храмов Ю. А. Хвольсон Орест Данилович // Физики: Биографический справочник / Под ред. А. И. Ахиезера. — Изд. 2-е, испр. и дополн. — М.: Наука, 1983. — С. 289. — 400 с. — 200 000 экз. (в пер.)

Отрывок, характеризующий Хвольсон, Орест Данилович

Цель достигнута. После последней войны 1815 года Александр находится на вершине возможной человеческой власти. Как же он употребляет ее?
Александр I, умиротворитель Европы, человек, с молодых лет стремившийся только к благу своих народов, первый зачинщик либеральных нововведений в своем отечестве, теперь, когда, кажется, он владеет наибольшей властью и потому возможностью сделать благо своих народов, в то время как Наполеон в изгнании делает детские и лживые планы о том, как бы он осчастливил человечество, если бы имел власть, Александр I, исполнив свое призвание и почуяв на себе руку божию, вдруг признает ничтожность этой мнимой власти, отворачивается от нее, передает ее в руки презираемых им и презренных людей и говорит только:
– «Не нам, не нам, а имени твоему!» Я человек тоже, как и вы; оставьте меня жить, как человека, и думать о своей душе и о боге.

Как солнце и каждый атом эфира есть шар, законченный в самом себе и вместе с тем только атом недоступного человеку по огромности целого, – так и каждая личность носит в самой себе свои цели и между тем носит их для того, чтобы служить недоступным человеку целям общим.
Пчела, сидевшая на цветке, ужалила ребенка. И ребенок боится пчел и говорит, что цель пчелы состоит в том, чтобы жалить людей. Поэт любуется пчелой, впивающейся в чашечку цветка, и говорит, цель пчелы состоит во впивании в себя аромата цветов. Пчеловод, замечая, что пчела собирает цветочную пыль к приносит ее в улей, говорит, что цель пчелы состоит в собирании меда. Другой пчеловод, ближе изучив жизнь роя, говорит, что пчела собирает пыль для выкармливанья молодых пчел и выведения матки, что цель ее состоит в продолжении рода. Ботаник замечает, что, перелетая с пылью двудомного цветка на пестик, пчела оплодотворяет его, и ботаник в этом видит цель пчелы. Другой, наблюдая переселение растений, видит, что пчела содействует этому переселению, и этот новый наблюдатель может сказать, что в этом состоит цель пчелы. Но конечная цель пчелы не исчерпывается ни тою, ни другой, ни третьей целью, которые в состоянии открыть ум человеческий. Чем выше поднимается ум человеческий в открытии этих целей, тем очевиднее для него недоступность конечной цели.
Человеку доступно только наблюдение над соответственностью жизни пчелы с другими явлениями жизни. То же с целями исторических лиц и народов.


Свадьба Наташи, вышедшей в 13 м году за Безухова, было последнее радостное событие в старой семье Ростовых. В тот же год граф Илья Андреевич умер, и, как это всегда бывает, со смертью его распалась старая семья.
События последнего года: пожар Москвы и бегство из нее, смерть князя Андрея и отчаяние Наташи, смерть Пети, горе графини – все это, как удар за ударом, падало на голову старого графа. Он, казалось, не понимал и чувствовал себя не в силах понять значение всех этих событий и, нравственно согнув свою старую голову, как будто ожидал и просил новых ударов, которые бы его покончили. Он казался то испуганным и растерянным, то неестественно оживленным и предприимчивым.
Свадьба Наташи на время заняла его своей внешней стороной. Он заказывал обеды, ужины и, видимо, хотел казаться веселым; но веселье его не сообщалось, как прежде, а, напротив, возбуждало сострадание в людях, знавших и любивших его.
После отъезда Пьера с женой он затих и стал жаловаться на тоску. Через несколько дней он заболел и слег в постель. С первых дней его болезни, несмотря на утешения докторов, он понял, что ему не вставать. Графиня, не раздеваясь, две недели провела в кресле у его изголовья. Всякий раз, как она давала ему лекарство, он, всхлипывая, молча целовал ее руку. В последний день он, рыдая, просил прощения у жены и заочно у сына за разорение именья – главную вину, которую он за собой чувствовал. Причастившись и особоровавшись, он тихо умер, и на другой день толпа знакомых, приехавших отдать последний долг покойнику, наполняла наемную квартиру Ростовых. Все эти знакомые, столько раз обедавшие и танцевавшие у него, столько раз смеявшиеся над ним, теперь все с одинаковым чувством внутреннего упрека и умиления, как бы оправдываясь перед кем то, говорили: «Да, там как бы то ни было, а прекрасжейший был человек. Таких людей нынче уж не встретишь… А у кого ж нет своих слабостей?..»
Именно в то время, когда дела графа так запутались, что нельзя было себе представить, чем это все кончится, если продолжится еще год, он неожиданно умер.
Николай был с русскими войсками в Париже, когда к нему пришло известие о смерти отца. Он тотчас же подал в отставку и, не дожидаясь ее, взял отпуск и приехал в Москву. Положение денежных дел через месяц после смерти графа совершенно обозначилось, удивив всех громадностию суммы разных мелких долгов, существования которых никто и не подозревал. Долгов было вдвое больше, чем имения.
Родные и друзья советовали Николаю отказаться от наследства. Но Николай в отказе от наследства видел выражение укора священной для него памяти отца и потому не хотел слышать об отказе и принял наследство с обязательством уплаты долгов.
Кредиторы, так долго молчавшие, будучи связаны при жизни графа тем неопределенным, но могучим влиянием, которое имела на них его распущенная доброта, вдруг все подали ко взысканию. Явилось, как это всегда бывает, соревнование – кто прежде получит, – и те самые люди, которые, как Митенька и другие, имели безденежные векселя – подарки, явились теперь самыми требовательными кредиторами. Николаю не давали ни срока, ни отдыха, и те, которые, по видимому, жалели старика, бывшего виновником их потери (если были потери), теперь безжалостно накинулись на очевидно невинного перед ними молодого наследника, добровольно взявшего на себя уплату.
Ни один из предполагаемых Николаем оборотов не удался; имение с молотка было продано за полцены, а половина долгов оставалась все таки не уплаченною. Николай взял предложенные ему зятем Безуховым тридцать тысяч для уплаты той части долгов, которые он признавал за денежные, настоящие долги. А чтобы за оставшиеся долги не быть посаженным в яму, чем ему угрожали кредиторы, он снова поступил на службу.
Ехать в армию, где он был на первой вакансии полкового командира, нельзя было потому, что мать теперь держалась за сына, как за последнюю приманку жизни; и потому, несмотря на нежелание оставаться в Москве в кругу людей, знавших его прежде, несмотря на свое отвращение к статской службе, он взял в Москве место по статской части и, сняв любимый им мундир, поселился с матерью и Соней на маленькой квартире, на Сивцевом Вражке.
Наташа и Пьер жили в это время в Петербурге, не имея ясного понятия о положении Николая. Николай, заняв у зятя деньги, старался скрыть от него свое бедственное положение. Положение Николая было особенно дурно потому, что своими тысячью двумястами рублями жалованья он не только должен был содержать себя, Соню и мать, но он должен был содержать мать так, чтобы она не замечала, что они бедны. Графиня не могла понять возможности жизни без привычных ей с детства условий роскоши и беспрестанно, не понимая того, как это трудно было для сына, требовала то экипажа, которого у них не было, чтобы послать за знакомой, то дорогого кушанья для себя и вина для сына, то денег, чтобы сделать подарок сюрприз Наташе, Соне и тому же Николаю.
Соня вела домашнее хозяйство, ухаживала за теткой, читала ей вслух, переносила ее капризы и затаенное нерасположение и помогала Николаю скрывать от старой графини то положение нужды, в котором они находились. Николай чувствовал себя в неоплатном долгу благодарности перед Соней за все, что она делала для его матери, восхищался ее терпением и преданностью, но старался отдаляться от нее.
Он в душе своей как будто упрекал ее за то, что она была слишком совершенна, и за то, что не в чем было упрекать ее. В ней было все, за что ценят людей; но было мало того, что бы заставило его любить ее. И он чувствовал, что чем больше он ценит, тем меньше любит ее. Он поймал ее на слове, в ее письме, которым она давала ему свободу, и теперь держал себя с нею так, как будто все то, что было между ними, уже давным давно забыто и ни в каком случае не может повториться.
Положение Николая становилось хуже и хуже. Мысль о том, чтобы откладывать из своего жалованья, оказалась мечтою. Он не только не откладывал, но, удовлетворяя требования матери, должал по мелочам. Выхода из его положения ему не представлялось никакого. Мысль о женитьбе на богатой наследнице, которую ему предлагали его родственницы, была ему противна. Другой выход из его положения – смерть матери – никогда не приходила ему в голову. Он ничего не желал, ни на что не надеялся; и в самой глубине души испытывал мрачное и строгое наслаждение в безропотном перенесении своего положения. Он старался избегать прежних знакомых с их соболезнованием и предложениями оскорбительной помощи, избегал всякого рассеяния и развлечения, даже дома ничем не занимался, кроме раскладывания карт с своей матерью, молчаливыми прогулками по комнате и курением трубки за трубкой. Он как будто старательно соблюдал в себе то мрачное настроение духа, в котором одном он чувствовал себя в состоянии переносить свое положение.