Ореус, Михаил Фёдорович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Михаил Фёдорович Ореус

генерал от артиллерии М. Ф. Ореус
Дата рождения

2 мая 1843(1843-05-02)

Дата смерти

1920(1920)

Место смерти

Петроград

Принадлежность

Россия Россия

Род войск

артиллерия

Звание

генерал от артиллерии

Командовал

лейб-гвардии Уланский Его Величества полк, Гвардейская Конно-артиллерийская бригада, 16-й армейский корпус, Гренадерский корпус

Сражения/войны

Туркестанские походы, Русско-турецкая война 1877—1878

Награды и премии

Орден Святой Анны 3-й ст. (1872), Орден Святого Станислава 2-й ст. (1875), Золотое оружие «За храбрость» (1877), Орден Святого Георгия 4-й ст. (1877), Орден Святого Владимира 4-й ст. (1877), Орден Святой Анны 2-й ст. (1879), Орден Святого Владимира 3-й ст. (1881), Орден Святого Станислава 1-й ст. (1891), Орден Святой Анны 1-й ст. (1894), Орден Святого Владимира 2-й ст. (1899), Орден Белого Орла (1904), Орден Святого Александра Невского (1909)

Михаил Фёдорович Ореус (1843—1920) — генерал от артиллерии, командир гвардейской конной артиллерии и Гренадерского корпуса, член Александровского комитета о раненых.



Биография

Родился 2 мая 1843 года, вероисповедания лютеранского, сын директора Полоцкого кадетского корпуса, впоследствии члена совета и инспектора военно-учебных заведений генерала от инфантерии в отставке (1862) Фёдора Максимовича Ореуса.

Образование получил в Пажеском корпусе, по окончании которого 16 июня 1861 года из камер-пажей был произведён в прапорщики лейб-гвардии Конно-гренадерского полка с прикомандированием к Михайловской артиллерийской академии. По завершении курса в академии по 1-му разряду был прикомандирован к гвардейской Конной артиллерии и в 1864 году переведён в батарею великого князя Михаила Михайловича (впоследствии переименованную в 4-ю батарею лейб-гвардии Конно-артиллерийской бригады). В подпоручики Ореус был произведён 27 марта 1866 года, в поручики 30 августа 1867 года; 30 августа 1870 года получил чин штабс-капитана.

В 1871 году Ореус был назначен для особых поручений при Главнокомандующем Кавказской армиею великом князе Михаиле Николаевиче; в 1872 году награждён орденом св. Анны 3-й степени.

В 1873 году состоял в Красноводском отряде и участвовал в движении отряда через Каракумы в сторону Хивы до колодцев Орта-Кую и обратно, причём по выступлении из Чекишляра Ореус принимал участие в стычках с туркменами-иомудами. 12 марта 1874 года за боевое отличие произведён в капитаны.

11 июня 1875 года Ореус был назначен командиром 1-й батареи 5-й конно-артиллерийской бригады (впоследствии при переформировании конной артиллерии обращённой в 16-ю конно-артиллерийскую батарею), с переименованием в подполковники; в этом же году награждён орденом св. Станислава 2-й степени.

В начале кампании 1877—1878 годов против турок, 16-я конная батарея вошла в состав передового отряда генерал-адъютанта Гурко; за отличие при взятии Тырнова Ореус 4 августа награждён золотой саблей с надписью «За храбрость».

Затем он принимал участие в делах под Уфлани (4 июля) и Казанлыком и при взятии турецкого лагеря под этим городом (5 июля); 18 июля Ореус находился в деле между Эски-Загрой и Ени-Загрой (Стара-Загора и Нова-Загора), a 19 июля, под личным начальством генерала Гурко, участвовал в сражении под Джуранли, где русские войска имели перед собой большую часть армии Сулеймана-паши. Лихие действия и меткий огонь батареи Ореуса много содействовали успеху, и за отличие он 5 октября был награждён орденом св. Георгия 4-й степени.

В воздаяние за отличие, оказанное в делах против Турок: 17, 18 и 19 Июля 1877 года, при Ени-Загре и Джуранли.

По возвращении из-за Балкан, 16-я конно-артиллерийская батарея поступила в состав отряда князя Карла Румынского. Здесь Ореус участвовал в делах у Дольнего Дубняка (27 августа), Дольнего Нетрополя (28 августа) и Горного Дубняка (10 сентября), причём за отличие награждён орденом св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом.

При движении Западного отряда генерал-адъютанта Гурко Ореус участвовал в деле под Этрополем (11 ноября) и в артиллерийском бою у Шандорника (19 декабря) и наконец в трёхдневном бою (3—5 января 1878 года) под Филиппополем.

28 апреля 1878 года Ореус был произведён в полковники и назначен командиром 3-й батареи гвардейской Конно-артиллерийской бригады; 18 августа этого же года назначен флигель-адъютантом. В 1879 году награждён орденом св. Анны 2-й степени с мечами и прусским орденом Красного орла 2-й степени и удостоился получить изъявление монаршего благоволения. В 1881 году Ореус был награждён орденом св. Владимира 3-й степени.

1 июля 1883 года Ореус был назначен командующим лейб-гвардии Уланским Его Величества полком и пожалован итальянским командорским крестом ордена Маврикия и Лазаря. 24 апреля 1888 года произведён в генерал-майоры, с утверждением в должности. 8 апреля 1889 года назначен командиром гвардейской Конно-артиллерийской бригады и в 1891 году награждён орденом св. Станислава 1-й степени, в этом же году получил прусский орден Короны 2-й степени со звездой; в 1894 году пожалован орденом св. Анны 1-й степени.

3 января 1896 года Ореус был назначен начальником артиллерии Гренадерского корпуса и 14 мая того же года получил чин генерал-лейтенанта, с 13 января 1903 года возглавлял 16-й армейский корпус, 19 июня следующего года получил в командование Гренадерский корпус.

С 15 марта 1906 года состоял по Военному министерству и 6 декабря произведён в генералы от артиллерии, с 23 марта 1906 по 1917 год был членом Александровского комитета о раненых, также с 7 июля 1915 года был попечителем Чесменского инвалидного дома.

Скончался в 1920 году в Петрограде.

Среди прочих наград Ореус имел ордена св. Владимира 2-й степени (6 декабря 1899 года), Белого Орла (1904 год), св. Александра Невского (6 декабря 1909 года, алмазные знаки к этому ордену пожалованы 16 июня 1911 года).

Его дядя Иван Максимович Ореус был товарищем министра финансов, сенатором и действительным тайным советником, двоюродные братья — Иван (генерал от инфантерии, военный писатель) и Николай (генерал-майор, начальник Военно-учёного архива).

Источники

  • Волков С. В. Генералитет Российской империи. Энциклопедический словарь генералов и адмиралов от Петра I до Николая II. Том II. Л—Я. М., 2009
  • Исмаилов Э. Э. Золотое оружие с надписью «За храбрость». Списки кавалеров 1788—1913. М., 2007
  • Милорадович Г. А. Список лиц свиты их величеств с царствования императора Петра I по 1886 год. Чернигов, 1886
  • Потоцкий П. П. Столетие российской конной артиллерии (1794—1894). СПб., 1894
  • Список генералам по старшинству. Составлен по 15 апреля 1914 года. СПб., 1914
  • Фрейман О. Р. Пажи за 183 года (1711—1984). Биографии бывших пажей с портретами. Фридрихсгамн, 1894
  • [www.grwar.ru/persons/persons.html?id=2618 Ореус, Михаил Фёдорович] на сайте «[www.grwar.ru/ Русская армия в Великой войне]»
  • Редакция журнала. [vivaldi.nlr.ru/pm000020463/view#page=421 Полковник М. Ф. Ореус] // Иллюстрированная хроника войны. Приложение к «Всемирной иллюстрации» : журнал. — 1878. — № 104. — С. 431.

Напишите отзыв о статье "Ореус, Михаил Фёдорович"

Отрывок, характеризующий Ореус, Михаил Фёдорович

– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!


Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
– Одним духом, иначе проиграно, – кричал четвертый.
– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.
Другой голос невысокого человека, с ясными голубыми глазами, особенно поражавший среди этих всех пьяных голосов своим трезвым выражением, закричал от окна: «Иди сюда – разойми пари!» Это был Долохов, семеновский офицер, известный игрок и бретёр, живший вместе с Анатолем. Пьер улыбался, весело глядя вокруг себя.
– Ничего не понимаю. В чем дело?
– Стойте, он не пьян. Дай бутылку, – сказал Анатоль и, взяв со стола стакан, подошел к Пьеру.
– Прежде всего пей.
Пьер стал пить стакан за стаканом, исподлобья оглядывая пьяных гостей, которые опять столпились у окна, и прислушиваясь к их говору. Анатоль наливал ему вино и рассказывал, что Долохов держит пари с англичанином Стивенсом, моряком, бывшим тут, в том, что он, Долохов, выпьет бутылку рому, сидя на окне третьего этажа с опущенными наружу ногами.
– Ну, пей же всю! – сказал Анатоль, подавая последний стакан Пьеру, – а то не пущу!
– Нет, не хочу, – сказал Пьер, отталкивая Анатоля, и подошел к окну.
Долохов держал за руку англичанина и ясно, отчетливо выговаривал условия пари, обращаясь преимущественно к Анатолю и Пьеру.
Долохов был человек среднего роста, курчавый и с светлыми, голубыми глазами. Ему было лет двадцать пять. Он не носил усов, как и все пехотные офицеры, и рот его, самая поразительная черта его лица, был весь виден. Линии этого рта были замечательно тонко изогнуты. В средине верхняя губа энергически опускалась на крепкую нижнюю острым клином, и в углах образовывалось постоянно что то вроде двух улыбок, по одной с каждой стороны; и всё вместе, а особенно в соединении с твердым, наглым, умным взглядом, составляло впечатление такое, что нельзя было не заметить этого лица. Долохов был небогатый человек, без всяких связей. И несмотря на то, что Анатоль проживал десятки тысяч, Долохов жил с ним и успел себя поставить так, что Анатоль и все знавшие их уважали Долохова больше, чем Анатоля. Долохов играл во все игры и почти всегда выигрывал. Сколько бы он ни пил, он никогда не терял ясности головы. И Курагин, и Долохов в то время были знаменитостями в мире повес и кутил Петербурга.
Бутылка рому была принесена; раму, не пускавшую сесть на наружный откос окна, выламывали два лакея, видимо торопившиеся и робевшие от советов и криков окружавших господ.
Анатоль с своим победительным видом подошел к окну. Ему хотелось сломать что нибудь. Он оттолкнул лакеев и потянул раму, но рама не сдавалась. Он разбил стекло.
– Ну ка ты, силач, – обратился он к Пьеру.
Пьер взялся за перекладины, потянул и с треском выворотип дубовую раму.
– Всю вон, а то подумают, что я держусь, – сказал Долохов.
– Англичанин хвастает… а?… хорошо?… – говорил Анатоль.
– Хорошо, – сказал Пьер, глядя на Долохова, который, взяв в руки бутылку рома, подходил к окну, из которого виднелся свет неба и сливавшихся на нем утренней и вечерней зари.
Долохов с бутылкой рома в руке вскочил на окно. «Слушать!»
крикнул он, стоя на подоконнике и обращаясь в комнату. Все замолчали.
– Я держу пари (он говорил по французски, чтоб его понял англичанин, и говорил не слишком хорошо на этом языке). Держу пари на пятьдесят империалов, хотите на сто? – прибавил он, обращаясь к англичанину.
– Нет, пятьдесят, – сказал англичанин.
– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.
Анатоль повернулся к англичанину и, взяв его за пуговицу фрака и сверху глядя на него (англичанин был мал ростом), начал по английски повторять ему условия пари.
– Постой! – закричал Долохов, стуча бутылкой по окну, чтоб обратить на себя внимание. – Постой, Курагин; слушайте. Если кто сделает то же, то я плачу сто империалов. Понимаете?
Англичанин кивнул головой, не давая никак разуметь, намерен ли он или нет принять это новое пари. Анатоль не отпускал англичанина и, несмотря на то что тот, кивая, давал знать что он всё понял, Анатоль переводил ему слова Долохова по английски. Молодой худощавый мальчик, лейб гусар, проигравшийся в этот вечер, взлез на окно, высунулся и посмотрел вниз.
– У!… у!… у!… – проговорил он, глядя за окно на камень тротуара.
– Смирно! – закричал Долохов и сдернул с окна офицера, который, запутавшись шпорами, неловко спрыгнул в комнату.
Поставив бутылку на подоконник, чтобы было удобно достать ее, Долохов осторожно и тихо полез в окно. Спустив ноги и расперевшись обеими руками в края окна, он примерился, уселся, опустил руки, подвинулся направо, налево и достал бутылку. Анатоль принес две свечки и поставил их на подоконник, хотя было уже совсем светло. Спина Долохова в белой рубашке и курчавая голова его были освещены с обеих сторон. Все столпились у окна. Англичанин стоял впереди. Пьер улыбался и ничего не говорил. Один из присутствующих, постарше других, с испуганным и сердитым лицом, вдруг продвинулся вперед и хотел схватить Долохова за рубашку.
– Господа, это глупости; он убьется до смерти, – сказал этот более благоразумный человек.
Анатоль остановил его:
– Не трогай, ты его испугаешь, он убьется. А?… Что тогда?… А?…
Долохов обернулся, поправляясь и опять расперевшись руками.
– Ежели кто ко мне еще будет соваться, – сказал он, редко пропуская слова сквозь стиснутые и тонкие губы, – я того сейчас спущу вот сюда. Ну!…
Сказав «ну»!, он повернулся опять, отпустил руки, взял бутылку и поднес ко рту, закинул назад голову и вскинул кверху свободную руку для перевеса. Один из лакеев, начавший подбирать стекла, остановился в согнутом положении, не спуская глаз с окна и спины Долохова. Анатоль стоял прямо, разинув глаза. Англичанин, выпятив вперед губы, смотрел сбоку. Тот, который останавливал, убежал в угол комнаты и лег на диван лицом к стене. Пьер закрыл лицо, и слабая улыбка, забывшись, осталась на его лице, хоть оно теперь выражало ужас и страх. Все молчали. Пьер отнял от глаз руки: Долохов сидел всё в том же положении, только голова загнулась назад, так что курчавые волосы затылка прикасались к воротнику рубахи, и рука с бутылкой поднималась всё выше и выше, содрогаясь и делая усилие. Бутылка видимо опорожнялась и с тем вместе поднималась, загибая голову. «Что же это так долго?» подумал Пьер. Ему казалось, что прошло больше получаса. Вдруг Долохов сделал движение назад спиной, и рука его нервически задрожала; этого содрогания было достаточно, чтобы сдвинуть всё тело, сидевшее на покатом откосе. Он сдвинулся весь, и еще сильнее задрожали, делая усилие, рука и голова его. Одна рука поднялась, чтобы схватиться за подоконник, но опять опустилась. Пьер опять закрыл глаза и сказал себе, что никогда уж не откроет их. Вдруг он почувствовал, что всё вокруг зашевелилось. Он взглянул: Долохов стоял на подоконнике, лицо его было бледно и весело.