Ореховский мир

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Оре́ховский мир (Ореховецкий мир, Нотебергский мир) — первый мирный договор об установлении границ между Новгородской республикой и Шведским королевством. Заключён 12 августа 1323 в крепости Орешек (Ореховец), после 30 лет военных действий. По Ореховскому мирному договору западная часть Карельского перешейка и соседняя с ней область Саволакс отошли к Шведскому королевству, восточная часть перешейка с Корелой (сейчас Приозерск) осталась в составе Новгородской земли. Впервые официально была установлена государственная граница между Шведским королевством и Новгородской республикой, проходившая от Финского залива по реке Сестре, на севере до озера Сайма и затем на северо-западе до берега Каяно моря[1].

Договор от новгородцев заключали: князь новгородский Юрий Даниилович, посадник Алфоромей и тысяцкий Аврам.

От Швеции были послы: Герик Дюуровиць (швед. herra Eric Turisson), Геминки Орисловиць (швед. herra Heminger Øgiszleson), Петр Юншин (швед. Peter Jønsson), поп Вымундер (швед. herra Wædmunder prestir). А ту был от купець с Готского берега Лодвик (швед. Loduich) и Федор (швед. Fødru).[2] Имя 7-летнего короля Швеции Магнуса Эрикссона фигурирует в документе как Мануш Ориковиц[3].





История

В Швеции в 1319 году королём стал 3-летний Магнус Эрикссон (1316—1374), но страной управлял регентский совет во главе с его матерью герцогиней Ингеборг (англ. Ingeborg of Norway).

В 1322 году Юрий III Данилович с новгородцами ходил на Выборгский замок, приготовив 6 пороков, но взять его не смог. Перебили только много шведов, а других захватили в плен. Из пленных одних перевешали, других отправили в Суздальскую землю. В ожидании мести от шведов Юрий в истоке Невы поставил город на Ореховом острове (Орешек). Но вместо рати явились послы шведские с мирными предложениями, и заключен был мир по старине[4]. Юрий с новгородцами уступил шведам три карельских погоста: Саволакс (Севилакшю), Яаски (Яскы), Эюряпяа (Огребу)

Ореховецкий договор был первым соглашением Новгородской республики о «вечном мире» с соседней страной; ранее международные соглашения столь высокого ранга на Руси ещё не за­ключались. Следующий по времени договор о «вечном мире» России с соседней державой — Великим княжеством Литовским — датирован 1494 годом.

И спустя полтораста лет, в 1478 году, когда Новгородская республика утратила свою независимость и была подчинена московским князьям, Русское государство, а затем Российское, рассматривало Ореховецкий договор как продолжа­ющее действовать международное соглашение, как сохраняющий силу договор России и Швеции; в этом качестве он функциониро­вал ещё 120 лет. В общей сложности Ореховецкий договор находился в действии более 270 лет, до 1595 года, до заключения в сильно изменившейся международной обстановке нового договора о «веч­ном мире» в Тявзине[5].

Граница

Описание границы (полный текст договора см. здесь):

…от Сестрее мох, середе мха гора, оттоле Сая река, от Сае Солнычныи камен, от Солнычнего камени на Чермьную Щелю, от Чермной Щелье на озеро Лембо, оттоле на мох на Пехкей, оттоле на озеро Кангас иерви, оттоле на Пурноярьви, оттоле… Янтоярви, оттоле Тержеярви, оттоле Сергилакши, оттоле Самосало, оттоле Жити, оттоле Кореломкошки, оттоле Колемакошки, оттоле Патсоеки, оттоле Каяно море

Условия договора[6]

1. Новгород «по любви» отдавал Швеции три погоста в Финляндии — Саволакс, Яскис и Эурепя, которые уже 30 лет были захвачены и управлялись шведами.

2. Новгородско-шведская граница делила Карельский перешеек вдоль, с юга на север, проходя по реке Сестре и далее по болотам, рекам и озёрам, вплоть до впадения реки Пюхайоки в Ботнический залив.

3. За новгородцами оставлялось право охоты и рыбной ловли на отходящих к Швеции угодьях (ловищах): шестью из них шведы и новгородцы могли пользоваться поровну, а ещё на двух угодьях новгородцам принадлежала одна шестая часть.

4. Для всех купцов устанавливался беспрепятственный проезд к Новгороду водою по Неве или сушею.

5. Запрещалось строительство крепостей вблизи границы обеим сторонам.

6. Стороны обязывались выдавать друг другу перебежчиков: должников, беглых холопов и уголовных преступников.

7. Запрещалась покупка шведами земель и угодий на приграничных новгородских территориях.

8. В случае нападения на Новгородскую землю третьих сил, из-за Нарвы, шведам запрещалось оказывать им военную помощь.

9. При возникновении взаимных обид предусматривалось их решение мирными средствами.

См. также

Ландскрона

Напишите отзыв о статье "Ореховский мир"

Примечания

  1. Ореховский мир — статья из Большой советской энциклопедии.
  2. [193.184.161.234/DF/detail.php?id=313 Hakutulos/Sökresultat]
  3. [vbrg.ru/articles/istorija_vyborga/korolevskaja_khronika/ Королевская хроника]
  4. Константин Рыжов. [hrono.ru/biograf/bio_yu/juri13dan.php Все монархи мира. Россия. 600 кратких жизнеописаний.] — М.: Вече, 1999. — ISBN 5-7838-0268-9
  5. Шаскольский И. П. [kirjazh.spb.ru/biblio/shask_14/shask6.htm#_ftn1 Русско-шведские переговоры 1323 г. и Ореховецкий мирный договор]
  6. Жуков К. История Невского края (с древнийших времён до конца XVIII века). — СПб.: Искусство-СПб, 2010. — С. 97-98 — ISBN 978-5-210-01565-5

Ссылки

  • [www.aroundspb.ru/history/border_stones/border_stones.php Пограничные камни на границе 1323/1595 годов]
  • [www.kannas.nm.ru/ruskeavuori.htm Установка памятной доски (Чермная щелья, Карельский перешеек)]
  • [www.kannas.nm.ru/lahnalambi.htm Установка памятной доски (Лахналамби, Карельский перешеек)]
  • [www.kraeved.nm.ru/krest_stone.htm «Крестовый камень» Тиверска — мнения и гипотезы]

Отрывок, характеризующий Ореховский мир

Во время проезда маршала пленные сбились в кучу, и Пьер увидал Каратаева, которого он не видал еще в нынешнее утро. Каратаев в своей шинельке сидел, прислонившись к березе. В лице его, кроме выражения вчерашнего радостного умиления при рассказе о безвинном страдании купца, светилось еще выражение тихой торжественности.
Каратаев смотрел на Пьера своими добрыми, круглыми глазами, подернутыми теперь слезою, и, видимо, подзывал его к себе, хотел сказать что то. Но Пьеру слишком страшно было за себя. Он сделал так, как будто не видал его взгляда, и поспешно отошел.
Когда пленные опять тронулись, Пьер оглянулся назад. Каратаев сидел на краю дороги, у березы; и два француза что то говорили над ним. Пьер не оглядывался больше. Он шел, прихрамывая, в гору.
Сзади, с того места, где сидел Каратаев, послышался выстрел. Пьер слышал явственно этот выстрел, но в то же мгновение, как он услыхал его, Пьер вспомнил, что он не кончил еще начатое перед проездом маршала вычисление о том, сколько переходов оставалось до Смоленска. И он стал считать. Два французские солдата, из которых один держал в руке снятое, дымящееся ружье, пробежали мимо Пьера. Они оба были бледны, и в выражении их лиц – один из них робко взглянул на Пьера – было что то похожее на то, что он видел в молодом солдате на казни. Пьер посмотрел на солдата и вспомнил о том, как этот солдат третьего дня сжег, высушивая на костре, свою рубаху и как смеялись над ним.
Собака завыла сзади, с того места, где сидел Каратаев. «Экая дура, о чем она воет?» – подумал Пьер.
Солдаты товарищи, шедшие рядом с Пьером, не оглядывались, так же как и он, на то место, с которого послышался выстрел и потом вой собаки; но строгое выражение лежало на всех лицах.


Депо, и пленные, и обоз маршала остановились в деревне Шамшеве. Все сбилось в кучу у костров. Пьер подошел к костру, поел жареного лошадиного мяса, лег спиной к огню и тотчас же заснул. Он спал опять тем же сном, каким он спал в Можайске после Бородина.
Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.
«Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
«Каратаев» – вспомнилось Пьеру.
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
– Вот жизнь, – сказал старичок учитель.
«Как это просто и ясно, – подумал Пьер. – Как я мог не знать этого прежде».
– В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.
– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
– А, пришла? – сказал Пьер. – А, Пла… – начал он и не договорил. В его воображении вдруг, одновременно, связываясь между собой, возникло воспоминание о взгляде, которым смотрел на него Платон, сидя под деревом, о выстреле, слышанном на том месте, о вое собаки, о преступных лицах двух французов, пробежавших мимо его, о снятом дымящемся ружье, об отсутствии Каратаева на этом привале, и он готов уже был понять, что Каратаев убит, но в то же самое мгновенье в его душе, взявшись бог знает откуда, возникло воспоминание о вечере, проведенном им с красавицей полькой, летом, на балконе своего киевского дома. И все таки не связав воспоминаний нынешнего дня и не сделав о них вывода, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась с воспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда то в воду, так что вода сошлась над его головой.
Перед восходом солнца его разбудили громкие частые выстрелы и крики. Мимо Пьера пробежали французы.
– Les cosaques! [Казаки!] – прокричал один из них, и через минуту толпа русских лиц окружила Пьера.
Долго не мог понять Пьер того, что с ним было. Со всех сторон он слышал вопли радости товарищей.
– Братцы! Родимые мои, голубчики! – плача, кричали старые солдаты, обнимая казаков и гусар. Гусары и казаки окружали пленных и торопливо предлагали кто платья, кто сапоги, кто хлеба. Пьер рыдал, сидя посреди их, и не мог выговорить ни слова; он обнял первого подошедшего к нему солдата и, плача, целовал его.
Долохов стоял у ворот разваленного дома, пропуская мимо себя толпу обезоруженных французов. Французы, взволнованные всем происшедшим, громко говорили между собой; но когда они проходили мимо Долохова, который слегка хлестал себя по сапогам нагайкой и глядел на них своим холодным, стеклянным, ничего доброго не обещающим взглядом, говор их замолкал. С другой стороны стоял казак Долохова и считал пленных, отмечая сотни чертой мела на воротах.
– Сколько? – спросил Долохов у казака, считавшего пленных.
– На вторую сотню, – отвечал казак.
– Filez, filez, [Проходи, проходи.] – приговаривал Долохов, выучившись этому выражению у французов, и, встречаясь глазами с проходившими пленными, взгляд его вспыхивал жестоким блеском.
Денисов, с мрачным лицом, сняв папаху, шел позади казаков, несших к вырытой в саду яме тело Пети Ростова.