Орехов, Виктор Петерович
Поделись знанием:
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
| Виктор Орехов | |
| Viktors Orehovs | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: |
д. Глубокая, Псковская область |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Страна: | |
| Научная сфера: |
ботаника |
| Место работы: |
Рижский ботанический сад |
| Известен как: |
селекционер лилий и гладиолусов |
| Награды и премии: |
|
Виктор Петерович Орехов (латыш. Viktors Orehovs, 20 мая 1909, д. Глубокая, Псковская областьК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3740 дней] — 6 февраля 1998) — ботаник, селекционер гладиолусов и лилий.
Биография
Работал садовником в Приекуле, Руйиене, Резекне. С 1941 г. проживал в Екабпилсе, где создал садоводство.
Вывел 450 сортов гладиолусов и 300 сортов лилий, из которых 130 зарегистрированы в международных каталогах. Самые известные сорта гладиолусов Орехова — «Rita», «Brīvība», «Līgo vakars», «Sniega māte», «Jēkabpiliete», «Teiku valsts»[1], сорта лилий — «Nakts tango» и «Saule». Вывел популярную группу тигровых лилий[2].
Книги
Виктор Орехов автор 4 книг про лилии, в 1970 году вышла его первая книга, которая стала первой в своем роде.
- «Mirtes», 1934 г.
- «Puķkopība», 1935 г.
- «Istabas puķes», 1935 г.
- «Lilijas», 1970 г.
Награды и признание
- Кавалер Ордена Трёх звезд (1996; вручал Г. Улманис).
- Почётный гражданин Екабпилса.
Память
- Именем В. Орехова в Екабпилсе названа улица[3].
Напишите отзыв о статье "Орехов, Виктор Петерович"
Примечания
- ↑ [www.gladiolus.lv/glad_lv.htm Īsi par gladiolu kultūras vēsturi un attīstību Latvijā] (латыш.). Latvijas gladiolu draugu klubs. Проверено 22 января 2014.
- ↑ Николаева Е. [www.ssad.lv/index.php/lilii/2011-01-25-19-29-33.html Лилия — фаворитка французских королей и латвийских цветоводов] (рус.). Семейный сад. Проверено 22 января 2014.
- ↑ [map.lursoft.lv/city/Jekabpils/Viktora_Orehova_iela?o=180&oo=40 Jēkabpils, Viktora Orehova iela]. Lursoft. Проверено 22 января 2014.
Ссылки
- [www.gramata21.lv/users/orehovs_viktors/ Биография Орехова] (LV)
- [www.gramata21.lv/users/orehovs_viktors/p1.html Биография Орехова] (LV)
- [www.radyoheval.org/mp3video/bzi5D7JHZpU/1/Viktors+Orehovs.html Видео, телепередача про В. Орехова] (латыш.) (недоступная ссылка — история) Проверено 22 января 2014.
- Krūmiņš A. [www.saimnieks.lv/Agrokimija/Mineralmesli/2748/index.php Lilijas vakar, šodien, rīt] (латыш.). Saimnieks LV (5 февраля 2008). Проверено 22 января 2014.
- [www.zudusilatvija.lv/objects/object/26582/ Jēkabpils. Viktors Orehovs pie dārzniecības, [193-]] (латыш.). Zudusi Latvija. — фотография и комментарий. Проверено 22 января 2014.
Отрывок, характеризующий Орехов, Виктор Петерович
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
