Ориентализирующий стиль

Ориентализирующий стиль, иначе протокоринфский стиль — художественное направление в вазописи Древней Греции VII в. до н. э.

Для этого стиля чернофигурной вазописи характерны заимствованные с Ближнего Востока мотивы с изображением грифов, сфинксов и львов. Характерен так называемый «страх пустого пространства», когда любой свободный промежуток заполнялся рисунком. Основным центром изготовления керамики в этом стиле был Коринф. Этот стиль был также популярен и у мастеров гончарного дела в Аттике.

Коринфская керамика

Ранний протокоринфский стиль

Именно в Коринфе зародился стиль искусства, в том числе и вазописи, который позже исследователи назовут коринфским, или ориентализирующим, под влиянием импортированных из Востока тканей с красочными причудливыми узорами. Около 100 лет Коринф оставался единственным эллинским полисом, который доминировал на рынке керамики. Ранний период развития коринфской керамики называется протокоринфским и охватывает период 720—690 гг. до н. э. Основными мотивами росписи были животные, например птицы и львы.

Зрелый протокоринфский стиль

Начало 7 века до н. э. стало настоящим прорывом в керамике, этот период называют зрелым протокоринфским стилем. Он развился в период 690—650 гг. до н. э. Коринфские гончары основали технику чернофигурной керамики, что, несомненно, стало важным шагом вперед. Новый способ изготовления керамики заключался в нанесении силуэтов лаком, в точном моделировании фигур специальным инструментарием и обжиге вазы. Цветовые эффекты проявлялись только после обжига и извлечения сосуды из печи. Изначально рисунок был достаточно простым и выполнялся буквально несколькими штрихами, но со временем техника вазописи все более совершенствовалась. Примером прогресса вазописи является арибалл «Борьба гоплитов». Отделка вазы характеризуется отлично продуманной композицией, фигуры воинов выглядят действительно натуралистично, прогресс заметен не только в изображении фигур в движении, но и учете перспективы. Ковровый протокоринфский стиль распространяется и на миниатюрную керамику, теперь она также покрывается сплошным причудливым узором с изображением животных, а наполнение пустых мест происходит за счет привнесения цветочных мотивов.

Поздний протокоринфский стиль

Еще одним шагом в развитии коринфского стиля керамического искусства стал позднепротокоринфский стиль (650—640 гг. до н. э.). Мастера этого периода переходят от выполнения фигурных сцен к технике их массового производства. Совершенствуются сами формы керамики, увеличиваются и размеры, чтобы изобразить крупных животных. Расширение рисунка ведёт к сокращению незаполненных участков на корпусе вазы, при этом возрастает и тщательность выполнения рисунка. Иногда всю композицию составляла детально прорисованное одно-единственное животное. Акцент делался на демонстрации природных особенностей животных. Так, пантера, которая от природы имеет удлиненное, грациозное тело, заменяет на вазах достаточно жесткого величественного льва, характерного для ранних периодов ориентализирующего стиля. Эти тенденции коснулись также архитектуры, когда на фризах кроме львов и быков также изображались пантеры и другие животные. Такая композиция стала почти стереотипной, а подобные орнаменты можно найти везде в скульптуре и архитектуре того периода.

Раннекоринфский стиль

Некоторые исследователи склонны выделять еще один период коринфской керамики — раннекоринфский стиль, или так называемый стиль «взрослого животного» (625—550 гг. до н. э.). Развитие этого стиля было вызвано дальнейшим увеличением прямых контактов с Востоком, и как следствие, влияния восточной культуры на искусство Эллады. Этот период характеризуется созданием широких фризов, оформленных неестественно удлиненными фигурами животных, а также заполненных орнаментом. Гиперболизация декоративных элементов ведет к некоторой потере натуралистичности изображаемых фигур, впрочем сама техника выполнения рисунка чрезвычайно тщательная. Влияние на развитие этого вида керамики совершили ассирийские ткани с обильными узорами, а также, несомненно, изобретательность коринфских мастеров керамики. Среди изображаемых животных популярными были львы, барсы, дикие кабаны, быки, козы, впервые появились сирены (птица с человеческой головой) и другие гибриды (человек-дракон, человек-рыба). Определенный упадок Коринфской техники приходится на 6 век до нашей эры, он состоялся в связи с потерей конкуренции с гончарами Аттики, где ориентализирующий стиль уже был вытеснен чернофигурной вазописью.

Аттическая керамика

Протоаттическая керамика

Период протоаттической керамики продолжался в период 710—675 годов до н. э., при этом переход от позднегеометрического стиля к протоаттичному прошел достаточно плавно. На начальном этапе эти стили даже сосуществовали друг с другом: среди чисто геометрических элементов — линий и зигзагов — появлялись примитивные фигуры мифологических животных, а также цветочные мотивы. Первый представитель переходного периода — вазописец Аналата, он первым предпринял попытку отойти от строгой симметрии геометрики.

Позже изображаемые фигуры животных и мифических существ становились все более натуралистичными, постепенно вытесняя геометрические элементы. Расширяется ряд изображаемых существ: львы появляются рядом с сфинксами, пегасами, кентаврами, собаками, лошадьми, петухами, орлами. Изображаются также пары колесниц. В дополнение к животным появляются растительные мотивы, которые теперь оформляются в пальметты (орнаментальная растительная фигура). Орнамент заполняет всю поверхность вазы.

Чёрно-белый стиль

Этот период охватывает 675—650 гг. до н. э. Уже упоминавшийся вазописец Аналата стал творцом новой техники чернофигурной вазописи, внимание которой было приковано к человеку. Таким образом, возникло совершенно новое поколение художников, и сами гончары отказывались от старой техники. Вырисовывая контуры фигур, художники в поисках средств достижения большей натуралистичности сознательно начинают использовать прорисовки чёрным по светлому фону. Хотя, как и раньше, техника оставляла в себе переплетение с предыдущими периодами, художникам чёрно-белой вазописи удалось добиться гораздо большего мастерства по сравнению с протоаттическими.

Расширилась и тематика росписи: появились сцены гонок на колесницах, батальные сцены и, как и раньше, мифологические существа. Постепенно техника чернофигурной вазописи становилась всё популярнее. Оригинальность аттической керамики этого периода состоит в умении не столько изобразить ориенталистические элементы, сколько разместить их на корпусе сосуда. Несмотря на некоторое сходство с коринфской керамикой этого периода, исследователи всё же исключают определяющее влияние Коринфской техники на аттическую. Всего за 20-30 лет аттические вазописцы настолько освоили технику чернофигурной вазописи, что смогли значительно повысить качество своих изделий.

Позднепротоаттический период

Позднепротоаттический период древнегреческой керамики длился с 650 по 610 годы до н. э. В это время оформление сосудов становится чрезвычайно изобретательным в сочетании с точностью вазописи. Впрочем красочность рисунка полностью исчезает, керамика становится черно-белой. Это связано с первыми попытками использовать вместо чернофигурной технику краснофигурной вазописи.

Начало этих преобразований ознаменовала собой амфора вазописцы Несса, найденная в Афинах и датируется 615 до н. э. Это монументальная ваза, изображающая сцену убийства кентавра Несса Гераклом и Персея, который прогоняет Горгону. Амфора Несса выполнена полностью в технике чернофигурной вазописи. Основной композиции вазы подчинены второстепенные растительные мотивы и фигуры птиц. В целом в технике этого периода также отмечается влияние коринфского стиля, однако он не является доминирующим.

Родосская керамика

На острове Родос благодаря развитому производству и экспорту вина развился свой тип керамики. Её расцвет приходится на 7 века до н. э. Наряду с вином родосская керамика была распространена во всем греческом мире. Характерными чертами Родосской вазописи было заполнение пространства корпуса вазы поясами, различными по тематике наполнениями — псевдогеометрическими элементами и животными, среди последних были распространены олени, сфинксы, птиц. Шеи ваз покрывались тесьмой орнаментов, внизу — в основном цветочными мотивами, остальная часть вазы покрывалась глазурью. Однако со временем, под влиянием коринфской керамики, однообразный фон занимал всё меньше и меньше площади, уступая животному узору.

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Ориентализирующий стиль
• [slovari.yandex.ru/ойнохойя/Словарь%20изобразительного%20искусства/Ориентализирующий%20стиль/ Новый энциклопедический словарь изобразительного искусства](недоступная ссылка с 14-06-2016 (2870 дней))
• [www.enotes.com/jax/index.php/works/download/type=encyclopedia/notes=oxford-art-encyclopedia/id=orientalizing-period/ Orientalizing period]
• [www.kunstwissen.de/vasenmalerei-griechische.htm Einführung und Übersicht der griech]
• [freenet-homepage.de/albionworld/referate/pcref.html Protokorinthische Keramik]

Отрывок, характеризующий Ориентализирующий стиль

Пьер, не помня себя от страха, вскочил и побежал назад на батарею, как на единственное убежище от всех ужасов, окружавших его.
В то время как Пьер входил в окоп, он заметил, что на батарее выстрелов не слышно было, но какие то люди что то делали там. Пьер не успел понять того, какие это были люди. Он увидел старшего полковника, задом к нему лежащего на валу, как будто рассматривающего что то внизу, и видел одного, замеченного им, солдата, который, прорываясь вперед от людей, державших его за руку, кричал: «Братцы!» – и видел еще что то странное.
Но он не успел еще сообразить того, что полковник был убит, что кричавший «братцы!» был пленный, что в глазах его был заколон штыком в спину другой солдат. Едва он вбежал в окоп, как худощавый, желтый, с потным лицом человек в синем мундире, со шпагой в руке, набежал на него, крича что то. Пьер, инстинктивно обороняясь от толчка, так как они, не видав, разбежались друг против друга, выставил руки и схватил этого человека (это был французский офицер) одной рукой за плечо, другой за гордо. Офицер, выпустив шпагу, схватил Пьера за шиворот.
Несколько секунд они оба испуганными глазами смотрели на чуждые друг другу лица, и оба были в недоумении о том, что они сделали и что им делать. «Я ли взят в плен или он взят в плен мною? – думал каждый из них. Но, очевидно, французский офицер более склонялся к мысли, что в плен взят он, потому что сильная рука Пьера, движимая невольным страхом, все крепче и крепче сжимала его горло. Француз что то хотел сказать, как вдруг над самой головой их низко и страшно просвистело ядро, и Пьеру показалось, что голова французского офицера оторвана: так быстро он согнул ее.
Пьер тоже нагнул голову и отпустил руки. Не думая более о том, кто кого взял в плен, француз побежал назад на батарею, а Пьер под гору, спотыкаясь на убитых и раненых, которые, казалось ему, ловят его за ноги. Но не успел он сойти вниз, как навстречу ему показались плотные толпы бегущих русских солдат, которые, падая, спотыкаясь и крича, весело и бурно бежали на батарею. (Это была та атака, которую себе приписывал Ермолов, говоря, что только его храбрости и счастью возможно было сделать этот подвиг, и та атака, в которой он будто бы кидал на курган Георгиевские кресты, бывшие у него в кармане.)
Французы, занявшие батарею, побежали. Наши войска с криками «ура» так далеко за батарею прогнали французов, что трудно было остановить их.
С батареи свезли пленных, в том числе раненого французского генерала, которого окружили офицеры. Толпы раненых, знакомых и незнакомых Пьеру, русских и французов, с изуродованными страданием лицами, шли, ползли и на носилках неслись с батареи. Пьер вошел на курган, где он провел более часа времени, и из того семейного кружка, который принял его к себе, он не нашел никого. Много было тут мертвых, незнакомых ему. Но некоторых он узнал. Молоденький офицерик сидел, все так же свернувшись, у края вала, в луже крови. Краснорожий солдат еще дергался, но его не убирали.
Пьер побежал вниз.
«Нет, теперь они оставят это, теперь они ужаснутся того, что они сделали!» – думал Пьер, бесцельно направляясь за толпами носилок, двигавшихся с поля сражения.
Но солнце, застилаемое дымом, стояло еще высоко, и впереди, и в особенности налево у Семеновского, кипело что то в дыму, и гул выстрелов, стрельба и канонада не только не ослабевали, но усиливались до отчаянности, как человек, который, надрываясь, кричит из последних сил.


Главное действие Бородинского сражения произошло на пространстве тысячи сажен между Бородиным и флешами Багратиона. (Вне этого пространства с одной стороны была сделана русскими в половине дня демонстрация кавалерией Уварова, с другой стороны, за Утицей, было столкновение Понятовского с Тучковым; но это были два отдельные и слабые действия в сравнении с тем, что происходило в середине поля сражения.) На поле между Бородиным и флешами, у леса, на открытом и видном с обеих сторон протяжении, произошло главное действие сражения, самым простым, бесхитростным образом.
Сражение началось канонадой с обеих сторон из нескольких сотен орудий.
Потом, когда дым застлал все поле, в этом дыму двинулись (со стороны французов) справа две дивизии, Дессе и Компана, на флеши, и слева полки вице короля на Бородино.
От Шевардинского редута, на котором стоял Наполеон, флеши находились на расстоянии версты, а Бородино более чем в двух верстах расстояния по прямой линии, и поэтому Наполеон не мог видеть того, что происходило там, тем более что дым, сливаясь с туманом, скрывал всю местность. Солдаты дивизии Дессе, направленные на флеши, были видны только до тех пор, пока они не спустились под овраг, отделявший их от флеш. Как скоро они спустились в овраг, дым выстрелов орудийных и ружейных на флешах стал так густ, что застлал весь подъем той стороны оврага. Сквозь дым мелькало там что то черное – вероятно, люди, и иногда блеск штыков. Но двигались ли они или стояли, были ли это французы или русские, нельзя было видеть с Шевардинского редута.
Солнце взошло светло и било косыми лучами прямо в лицо Наполеона, смотревшего из под руки на флеши. Дым стлался перед флешами, и то казалось, что дым двигался, то казалось, что войска двигались. Слышны были иногда из за выстрелов крики людей, но нельзя было знать, что они там делали.
Наполеон, стоя на кургане, смотрел в трубу, и в маленький круг трубы он видел дым и людей, иногда своих, иногда русских; но где было то, что он видел, он не знал, когда смотрел опять простым глазом.
Он сошел с кургана и стал взад и вперед ходить перед ним.
Изредка он останавливался, прислушивался к выстрелам и вглядывался в поле сражения.
Не только с того места внизу, где он стоял, не только с кургана, на котором стояли теперь некоторые его генералы, но и с самых флешей, на которых находились теперь вместе и попеременно то русские, то французские, мертвые, раненые и живые, испуганные или обезумевшие солдаты, нельзя было понять того, что делалось на этом месте. В продолжение нескольких часов на этом месте, среди неумолкаемой стрельбы, ружейной и пушечной, то появлялись одни русские, то одни французские, то пехотные, то кавалерийские солдаты; появлялись, падали, стреляли, сталкивались, не зная, что делать друг с другом, кричали и бежали назад.
С поля сражения беспрестанно прискакивали к Наполеону его посланные адъютанты и ординарцы его маршалов с докладами о ходе дела; но все эти доклады были ложны: и потому, что в жару сражения невозможно сказать, что происходит в данную минуту, и потому, что многие адъютапты не доезжали до настоящего места сражения, а передавали то, что они слышали от других; и еще потому, что пока проезжал адъютант те две три версты, которые отделяли его от Наполеона, обстоятельства изменялись и известие, которое он вез, уже становилось неверно. Так от вице короля прискакал адъютант с известием, что Бородино занято и мост на Колоче в руках французов. Адъютант спрашивал у Наполеона, прикажет ли он пореходить войскам? Наполеон приказал выстроиться на той стороне и ждать; но не только в то время как Наполеон отдавал это приказание, но даже когда адъютант только что отъехал от Бородина, мост уже был отбит и сожжен русскими, в той самой схватке, в которой участвовал Пьер в самом начале сраженья.
Прискакавший с флеш с бледным испуганным лицом адъютант донес Наполеону, что атака отбита и что Компан ранен и Даву убит, а между тем флеши были заняты другой частью войск, в то время как адъютанту говорили, что французы были отбиты, и Даву был жив и только слегка контужен. Соображаясь с таковыми необходимо ложными донесениями, Наполеон делал свои распоряжения, которые или уже были исполнены прежде, чем он делал их, или же не могли быть и не были исполняемы.
Маршалы и генералы, находившиеся в более близком расстоянии от поля сражения, но так же, как и Наполеон, не участвовавшие в самом сражении и только изредка заезжавшие под огонь пуль, не спрашиваясь Наполеона, делали свои распоряжения и отдавали свои приказания о том, куда и откуда стрелять, и куда скакать конным, и куда бежать пешим солдатам. Но даже и их распоряжения, точно так же как распоряжения Наполеона, точно так же в самой малой степени и редко приводились в исполнение. Большей частью выходило противное тому, что они приказывали. Солдаты, которым велено было идти вперед, подпав под картечный выстрел, бежали назад; солдаты, которым велено было стоять на месте, вдруг, видя против себя неожиданно показавшихся русских, иногда бежали назад, иногда бросались вперед, и конница скакала без приказания догонять бегущих русских. Так, два полка кавалерии поскакали через Семеновский овраг и только что въехали на гору, повернулись и во весь дух поскакали назад. Так же двигались и пехотные солдаты, иногда забегая совсем не туда, куда им велено было. Все распоряжение о том, куда и когда подвинуть пушки, когда послать пеших солдат – стрелять, когда конных – топтать русских пеших, – все эти распоряжения делали сами ближайшие начальники частей, бывшие в рядах, не спрашиваясь даже Нея, Даву и Мюрата, не только Наполеона. Они не боялись взыскания за неисполнение приказания или за самовольное распоряжение, потому что в сражении дело касается самого дорогого для человека – собственной жизни, и иногда кажется, что спасение заключается в бегстве назад, иногда в бегстве вперед, и сообразно с настроением минуты поступали эти люди, находившиеся в самом пылу сражения. В сущности же, все эти движения вперед и назад не облегчали и не изменяли положения войск. Все их набегания и наскакивания друг на друга почти не производили им вреда, а вред, смерть и увечья наносили ядра и пули, летавшие везде по тому пространству, по которому метались эти люди. Как только эти люди выходили из того пространства, по которому летали ядра и пули, так их тотчас же стоявшие сзади начальники формировали, подчиняли дисциплине и под влиянием этой дисциплины вводили опять в область огня, в которой они опять (под влиянием страха смерти) теряли дисциплину и метались по случайному настроению толпы.