Ориоль, Венсан

Венсан Жюль Ориоль Vincent Jules Auriol<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Президент Франции
16 января 1947 года — 16 января 1954 года
Предшественник:	1) Леон Блюм ( де-факто ) 2) Альбер Лебрен ( де-юре )
Преемник:	Рене Коти
Князь Андорры
16 января 1947 года — 16 января 1954 года
Соправитель:	Рамон Иглесиас-и-Наварри
Предшественник:	Филипп Петен(Режим Виши)
Преемник:	Рене Коти
Вероисповедание:	отсутствует (атеист)
Рождение:	27 августа 1884(1884-08-27) Реве́ль (департамент Верхняя Гаронна, Франция)
Смерть:	1 января 1966(1966-01-01) (81 год) Париж (Франция)
Отец:	Жан Антуан Ориоль
Мать:	Анжелика Дюран
Супруга:	(с 1912 года) Мишель Ориоль (1896-1979)
Дети:	сын Поль (1918)
Награды:

Венсан Жюль Орио́ль (фр. Vincent Jules Auriol; 27 августа 1884, Ревель, департамент Верхняя Гаронна — 1 января 1966, Париж) — президент Франции (Четвёртая республика, 1947—1954), первый после Второй мировой войны.

Биография

Родился в семье мясника. Получил юридическое образование. До войны активный деятель социалистической партии, был мэром Тулузы (избран в 31 год), затем министром в двух социалистических правительствах Леона Блюма. В 1942—1943 годах Ориоль участвовал в деятельности подполья французского Сопротивления в оккупированной Франции, затем бежал в Лондон и вступил в правительство генерала де Голля. После освобождения Франции государственный министр временного правительства; в 1946 представитель Франции в Совете Безопасности ООН.

Президент Четвёртой республики

После провозглашения Четвёртой республики в январе 1947 избран её президентом, находился в должности один семилетний срок. Правление Ориоля было очень тяжёлым, страну потрясали непрекращающиеся стачки и массовые беспорядки трудящихся, колониальная Французская империя распадалась; метрополия вела войны с повстанцами одновременно в Индокитае, на Мадагаскаре и в Северной Африке. Перед истечением срока Ориоль заявил, что ни в коем случае не будет баллотироваться на следующий: «Эта работа чуть не свела меня в могилу: меня будили в любое время ночи, чтобы принимать отставки премьер-министров!» Действительно, за 7 лет его правления сменилось 18 «призрачных правительств».

После президентства

Покинув Елисейский дворец, Ориоль занялся политической публицистикой. В 1958 году он как экс-президент вошёл в Конституционный совет Франции. Это произошло при учреждении Пятой республики, проекту конституции которой он резко противился, считая, что власть президента должна остаться такой же слабой и церемониальной, какой была при Третьей и Четвёртой республиках. В 1960 он ушёл в отставку из Совета, протестуя против авторитарной политики президента де Голля. За год до смерти Ориоль успел благословить социалиста Франсуа Миттерана баллотироваться в президенты.

Отрывок, характеризующий Ориоль, Венсан

Пьер слез и, остановившись, разговорился с доктором, объясняя ему свое намерение участвовать в сражении.
Доктор посоветовал Безухову прямо обратиться к светлейшему.
– Что же вам бог знает где находиться во время сражения, в безызвестности, – сказал он, переглянувшись с своим молодым товарищем, – а светлейший все таки знает вас и примет милостиво. Так, батюшка, и сделайте, – сказал доктор.
Доктор казался усталым и спешащим.
– Так вы думаете… А я еще хотел спросить вас, где же самая позиция? – сказал Пьер.
– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.
Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.


Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
Было часов одиннадцать утра. Солнце стояло несколько влево и сзади Пьера и ярко освещало сквозь чистый, редкий воздух огромную, амфитеатром по поднимающейся местности открывшуюся перед ним панораму.
Вверх и влево по этому амфитеатру, разрезывая его, вилась большая Смоленская дорога, шедшая через село с белой церковью, лежавшее в пятистах шагах впереди кургана и ниже его (это было Бородино). Дорога переходила под деревней через мост и через спуски и подъемы вилась все выше и выше к видневшемуся верст за шесть селению Валуеву (в нем стоял теперь Наполеон). За Валуевым дорога скрывалась в желтевшем лесу на горизонте. В лесу этом, березовом и еловом, вправо от направления дороги, блестел на солнце дальний крест и колокольня Колоцкого монастыря. По всей этой синей дали, вправо и влево от леса и дороги, в разных местах виднелись дымящиеся костры и неопределенные массы войск наших и неприятельских. Направо, по течению рек Колочи и Москвы, местность была ущелиста и гориста. Между ущельями их вдали виднелись деревни Беззубово, Захарьино. Налево местность была ровнее, были поля с хлебом, и виднелась одна дымящаяся, сожженная деревня – Семеновская.