Орион (созвездие)
| Орион | |
|---|---|
|
| |
| Лат. название | Orion (в род. п.: Orionis) |
| Сокращение | Ori |
| Символ | Орион |
| Прямое восхождение | от 4h 37m до 6h 18m |
| Склонение | от −11° до +22° 50′ |
| Площадь | 594 кв. градуса (26 место) |
| Ярчайшие звёзды (величина < 3m) |
|
| Метеорные потоки | |
| Соседние созвездия | |
| Созвездие видимо в широтах от +79° до −67°. Лучшее время для наблюдения на территории России — январь. | |
Орио́н (греч. Ὠρίων) — созвездие в области небесного экватора. Названо в честь охотника Ориона из древнегреческой мифологии.
Содержание
Краткое описание
В этом созвездии две звезды нулевой величины, 5 звёзд второй и 4 третьей величины, причём среди ярчайших звёзд есть переменные. По данным на 2011 год Орион занимает второе место среди созвездий по числу переменных звезд — их там насчитывается 2777. Созвездие легко разыскать по трём бело-голубым звёздам, изображающим пояс Ориона — Минтака (δ Ориона), что по-арабски значит «пояс», Альнилам (ε Ориона) — «жемчужный пояс» и Альнитак (ζ Ориона) — «кушак». Они отстоят друг от друга на одинаковом угловом расстоянии и расположены в линию, указывающую юго-восточным концом на голубой Сириус (в Большом Псе - со стороны Альнитак), а северо-западным концом — на красный Альдебаран (в Тельце). Наиболее яркие звёзды: Ригель, Бетельгейзе и Беллатрикс. В Орионе расположена видимая невооружённым глазом Большая туманность Ориона.
В созвездии много горячих звёзд ранних спектральных классов O и B, которые образуют звёздную ассоциацию. Созвездие Ориона также содержит множество орионовых переменных. К ним относятся переменные типа Т Тельца, образующие в созвездии Ориона три Т-ассоциации[1] и фуоры, прототипом которых является FU Ориона.
Бетельгейзе
Красный сверхгигант Бетельгейзе (α Ориона), араб. «Байт Аль Джаузза» значит «Рука Центрального» (искажённая форма привела к распространению толкования «подмышка») — неправильная переменная звезда, блеск которой изменяется от 0,2 до 1,2 звёздной величины и в среднем составляет около 0,7m. Расстояние до звезды от Земли составляет 650 световых лет, а светимость в 14 000 раз больше солнечной. Это одна из крупнейших среди известных астрономам звёзд: если бы её поместили вместо Солнца, то при минимальном размере она заполнила бы орбиту Марса, а при максимальном — достигала бы орбиты Юпитера. Объём Бетельгейзе по крайней мере в 160 млн раз больше солнечного.
Ригель
Ри́гель — яркая околоэкваториальная звезда, β Ориона. Бело-голубой сверхгигант. Название по-арабски значит «нога» (имеется в виду нога Ориона). Имеет визуальную звёздную величину 0,12m. Ригель находится на расстоянии 860 световых лет от Солнца. Температура его поверхности 12 130 К (спектральный класс B8I-a), диаметр около 103 млн км (то есть в 74 раз больше Солнца), а абсолютная звёздная величина равна 7,84m; его светимость примерно в 130 000 раз выше солнечной, а значит, это одна из самых мощных звёзд в Галактике (во всяком случае, самая мощная из ярчайших звёзд на небе, так как Ригель — ближайшая из звёзд с такой огромной светимостью).
Древние египтяне связывали Ригель с Сахом — царём звёзд и покровителем умерших, а позже — с Осирисом.
Другие объекты
Средняя звезда в Мече Ориона — θ Ориона, известная кратная звёздная система: четыре её ярких компонента образуют маленький четырёхугольник — Трапецию Ориона. Кроме того, там ещё четыре более слабые звезды. Все эти звёзды очень молоды, они недавно сформировались из межзвёздного газа в невидимом облаке, занимающем всю восточную часть созвездия Ориона. Лишь маленький кусочек этого облака, нагретый молодыми звёздами, виден под Поясом Ориона в небольшой телескоп и даже в бинокль как зеленоватое облачко; это самый интересный объект в созвездии — Большая туманность Ориона (М42), удалённая от нас примерно на 1500 световых лет и имеющая диаметр 20 световых лет (в 15 000 раз больше диаметра Солнечной системы). Она была первой туманностью, сфотографированной астрономами (Генри Дрейпер, 1880).
На 0,5° к югу от восточной звезды Пояса (ζ Ориона) расположилась широко известная тёмная туманность Конская Голова (B 33), которая хорошо видна на ярком фоне туманности IC 434.
Астеризмы
Астеризм Сноп, определяющий характерную форму созвездия, включает звёзды — α (Бетельгейзе), β (Ригель), γ (Беллатрикс), ζ (Альнитак), δ (Минтака), κ (Саиф). Альтернативное название астеризма — Бабочка.
Четыре астеризма связаны с частями традиционной фигуры созвездия.
Пояс Ориона — звёзды Минтака, Альнилам и Альнитак (соответственно, δ, ε и ζ Ориона). Известен также как Три короля, Три волхва (Волхвы), Три Марии[2], Грабли.
Меч Ориона — астеризм, включающий две звезды (θ и ι) и Большую туманность Ориона.
Щит Ориона — астеризм, представляющий собой шесть расположенных дугой звёзд: π1, π2, π3, π4, π5 и π6. Древнее название — Панцирь черепахи.
Дубинка Ориона — астеризм в северной части созвездия, включающий пять звёзд χ2, χ1, ν, ξ и 69.
Следующие два астеризма содержат, фактически, одинаковые звёзды.
Зеркало Венеры. Астеризм Пояс Ориона, звезда — рукоять Меча и звезда η Ориона формируют ромбовидное зеркало, а сам астеризм Меч Ориона выполняет роль ручки зеркала. Таким образом, астеризм включает звёзды η, δ, ε, ζ, θ и ι Ориона.
Новый астеризм Кастрюля возник в среде любителей астрономии Австралии. В южном полушарии Земли небесные объекты, в частности, созвездия, видимы в перевернутом положении, относительно их видимости в северном полушарии. Таким образом, астеризм Зеркало Венеры, оказывается перевернутым: его ручка выступает в качестве ручки Кастрюли, остальные звёзды составляют саму Кастрюлю. Астеризм включает звёзды η, δ, ε, ζ, θ и ι Ориона.
Наблюдение
В средних широтах северного полушария созвездие может быть видно в конце лета (начиная с середины августа), осенью, зимой и в первой половине весны (до середины апреля), наилучшие условия для наблюдений в ноябре — январе, когда созвездие видно от его восхода до его заката. Созвездие видно на всей территории России. По сезонной классификации считается осенне-зимним.
История
В расположении звёзд созвездия легко угадывается фигура человека. В Древнем Египте созвездие Орион именовалось Сах и почиталось как воплощение Осириса и «царь звезд»; в эпоху Нового царства Орион-Сах изображается плывущим на своей лодке к звездам[3]. В Древнем Вавилоне оно называлось «Верный пастух небес». В иудейской (и библейской — Амос. 5:8) традиции Ориону соответствовало созвездие Кесиль или Кесил (ивр. כסיל, буквально -«глупец»), происхождение которого пока никак не объясняется (возможно от еврейского месяца Кислев (приходящегося на ноябрь-декабрь), название которого, в свою очередь, происходит от еврейского корня К-С-Л, как в словах «кесел, кисла» (כֵּסֶל ,כִּסְלָה, надежда), то есть надежда на зимние дожди). В библейской Книге Иова (Иов. 38:31) упоминается неподвижность Ориона (Кесиля) на небосводе и «разбегание» Плеяд (Хима): «Можешь ли ты связать узел Хима и разрешить узы Кесиль?».
В Древней Греции в созвездии видели великого охотника Ориона, согласно греческому мифу, — сына Посейдона и Эвриалы. Помещёно на небо отцом Посейдоном после гибели Ориона от стрел богини Артемиды (по другому варианту мифа — от укуса Скорпиона).
Созвездие включено в каталог звёздного неба Клавдия Птолемея «Альмагест».
В Древней Руси созвездие называли Кружилия либо Коло[4][5].
В Армении созвездие Ориона именуется Айк в память о патриархе-родоначальнике армян, свет души которого, по традиционным повериям, вознесся и застыл на небе в виде одноименного созвездия.
У инков созвездие называлось Чакра[6], в то время как пояс Ориона у жителей царства Чиму, входившего в состав инкской империи, назывался Пата, то есть «Схваченный», поскольку считалось, что Луна посылала две крайних звезды, чтобы схватить среднюю звезду, как вора и преступника, и они вручали её «Грифам», то есть четырём звездам, располагавшихся ниже и выше в созвездии[2].
Народные имена Ориона чаще адресованы не всему созвездию, а только его поясу. Эта группа звезд имеет русские названия Коромысло, Коромыслица, Грабли, Грабельцы, Кичиги (кичига — изогнутая палка для молотьбы), Коряга. Украинские названия — Косарi, Коси, Полиця, Чепiги (чепiги и полиця — части плуга). Румынские названия — Грабли, Коса, Серп, Плуг. Эстонские названия — Цепы, Звезды Ручья, Звезды Ряда, Звезды Копья. Среди других названий этих звезд — Три Зебры (у готтентотов), Три Оленя (у североамериканских индейцев), Три Коня и Три Маралухи (у хакасов), Три Архара (у казахов), Три Сестры (у белорусов), Три Плуга (у немцев), Три Девушки (у хакасов), Трое Мужчин (у эскимосов), грузинское название Пояса Сасцари, армянское Кшерк и казахское Таразы означают «весы». Также в коллекцию имен Ориона входят Чурек (на Кавказе), Лодка (Океания), Крест (у башкир), Ножка Стола (у удмуртов), Собака Шайтана (у мордвы), Пастух (у немцев)[7].
Орион вместе с Солнцем, Кассиопеей, Лебедем, Близнецами, Пегасом и Плеядами изображены на керамическом сосуде вучедольской культуры, найденном близ хорватского города Винковцы (3000—2600 лет до н. э.)[8].
См. также
Напишите отзыв о статье "Орион (созвездие)"
Примечания
- ↑ Зигель Ф. Ю. Сокровища звездного неба: Путеводитель по созвездиям и Луне. — 5-е изд. — М: Наука, 1987. — С. 119. — 296 с.
- ↑ 1 2 Antonio de la Calancha. Corónica moralizada del orden de San Augustín en el Perú. (Barcelona, 1639). — Tomo 3. — p. 15.
- ↑ [piramidavorever.ru/religija-i-piramidy/239-cah-sozvezdie-i-bog.html Сах - созвездие и бог]
- ↑ Срезневский И. И. Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам. Т. 1. СПб. 1893. Стр. 294—295, 1334.
- ↑ www.google.ru/search?tbm=bks&hl=ru&q=%D0%BA%D1%80%D1%83%D0%B6%D0%B8%D0%BB%D0%B8%D0%B5+%D0%B8+%D0%BA%D0%BE%D0%BB%D0%BE&gws_rd=ssl#hl=ru&newwindow=1&q=%D0%BA%D1%80%D1%83%D0%B6%D0%B8%D0%BB%D0%B8%D1%8F+%D0%B8+%D0%BA%D0%BE%D0%BB%D0%BE&tbm=bks
- ↑ Pablo José de Arriaga. La extirpación de la idolatría en el Pirú. — Lima: Geronimo de Contreras, 1621. — p. 130.
- ↑ Карпенко Ю. А. Названия звездного неба. — М.: Наука, 1985. Стр.45-46.
- ↑ [www.iol.co.za/index.php?click_id=588&art_id=qw990505982455B263 Oldest European calendar 'deciphered'], May 22, 2001, Independent Online
Ссылки
-
Орион (созвездие): тематические медиафайлы на Викискладе - [wikisky.org/?object=Ori&zoom=2&locale=RU WIKISKY.ORG: Орион]
- [www.astromyth.ru/Constellations/Ori.htm Орион]. Астромиф. Проверено 24 марта 2013. [www.webcitation.org/6FQsnYry5 Архивировано из первоисточника 27 марта 2013].
| ||||||
| ||||||
Отрывок, характеризующий Орион (созвездие)
Пьер после сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, вдруг почувствовал невозможность продолжать прежнюю жизнь. Как ни твердо он был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, как ни радостно ему было то первое время увлечения внутренней работой самосовершенствования, которой он предался с таким жаром, после помолвки князя Андрея с Наташей и после смерти Иосифа Алексеевича, о которой он получил известие почти в то же время, – вся прелесть этой прежней жизни вдруг пропала для него. Остался один остов жизни: его дом с блестящею женой, пользовавшеюся теперь милостями одного важного лица, знакомство со всем Петербургом и служба с скучными формальностями. И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру. Он перестал писать свой дневник, избегал общества братьев, стал опять ездить в клуб, стал опять много пить, опять сблизился с холостыми компаниями и начал вести такую жизнь, что графиня Елена Васильевна сочла нужным сделать ему строгое замечание. Пьер почувствовав, что она была права, и чтобы не компрометировать свою жену, уехал в Москву.
В Москве, как только он въехал в свой огромный дом с засохшими и засыхающими княжнами, с громадной дворней, как только он увидал – проехав по городу – эту Иверскую часовню с бесчисленными огнями свеч перед золотыми ризами, эту Кремлевскую площадь с незаезженным снегом, этих извозчиков и лачужки Сивцева Вражка, увидал стариков московских, ничего не желающих и никуда не спеша доживающих свой век, увидал старушек, московских барынь, московские балы и Московский Английский клуб, – он почувствовал себя дома, в тихом пристанище. Ему стало в Москве покойно, тепло, привычно и грязно, как в старом халате.
Московское общество всё, начиная от старух до детей, как своего давно жданного гостя, которого место всегда было готово и не занято, – приняло Пьера. Для московского света, Пьер был самым милым, добрым, умным веселым, великодушным чудаком, рассеянным и душевным, русским, старого покроя, барином. Кошелек его всегда был пуст, потому что открыт для всех.
Бенефисы, дурные картины, статуи, благотворительные общества, цыгане, школы, подписные обеды, кутежи, масоны, церкви, книги – никто и ничто не получало отказа, и ежели бы не два его друга, занявшие у него много денег и взявшие его под свою опеку, он бы всё роздал. В клубе не было ни обеда, ни вечера без него. Как только он приваливался на свое место на диване после двух бутылок Марго, его окружали, и завязывались толки, споры, шутки. Где ссорились, он – одной своей доброй улыбкой и кстати сказанной шуткой, мирил. Масонские столовые ложи были скучны и вялы, ежели его не было.
Когда после холостого ужина он, с доброй и сладкой улыбкой, сдаваясь на просьбы веселой компании, поднимался, чтобы ехать с ними, между молодежью раздавались радостные, торжественные крики. На балах он танцовал, если не доставало кавалера. Молодые дамы и барышни любили его за то, что он, не ухаживая ни за кем, был со всеми одинаково любезен, особенно после ужина. «Il est charmant, il n'a pas de seхе», [Он очень мил, но не имеет пола,] говорили про него.
Пьер был тем отставным добродушно доживающим свой век в Москве камергером, каких были сотни.
Как бы он ужаснулся, ежели бы семь лет тому назад, когда он только приехал из за границы, кто нибудь сказал бы ему, что ему ничего не нужно искать и выдумывать, что его колея давно пробита, определена предвечно, и что, как он ни вертись, он будет тем, чем были все в его положении. Он не мог бы поверить этому! Разве не он всей душой желал, то произвести республику в России, то самому быть Наполеоном, то философом, то тактиком, победителем Наполеона? Разве не он видел возможность и страстно желал переродить порочный род человеческий и самого себя довести до высшей степени совершенства? Разве не он учреждал и школы и больницы и отпускал своих крестьян на волю?
А вместо всего этого, вот он, богатый муж неверной жены, камергер в отставке, любящий покушать, выпить и расстегнувшись побранить легко правительство, член Московского Английского клуба и всеми любимый член московского общества. Он долго не мог помириться с той мыслью, что он есть тот самый отставной московский камергер, тип которого он так глубоко презирал семь лет тому назад.
Иногда он утешал себя мыслями, что это только так, покамест, он ведет эту жизнь; но потом его ужасала другая мысль, что так, покамест, уже сколько людей входили, как он, со всеми зубами и волосами в эту жизнь и в этот клуб и выходили оттуда без одного зуба и волоса.
В минуты гордости, когда он думал о своем положении, ему казалось, что он совсем другой, особенный от тех отставных камергеров, которых он презирал прежде, что те были пошлые и глупые, довольные и успокоенные своим положением, «а я и теперь всё недоволен, всё мне хочется сделать что то для человечества», – говорил он себе в минуты гордости. «А может быть и все те мои товарищи, точно так же, как и я, бились, искали какой то новой, своей дороги в жизни, и так же как и я силой обстановки, общества, породы, той стихийной силой, против которой не властен человек, были приведены туда же, куда и я», говорил он себе в минуты скромности, и поживши в Москве несколько времени, он не презирал уже, а начинал любить, уважать и жалеть, так же как и себя, своих по судьбе товарищей.
На Пьера не находили, как прежде, минуты отчаяния, хандры и отвращения к жизни; но та же болезнь, выражавшаяся прежде резкими припадками, была вогнана внутрь и ни на мгновенье не покидала его. «К чему? Зачем? Что такое творится на свете?» спрашивал он себя с недоумением по нескольку раз в день, невольно начиная вдумываться в смысл явлений жизни; но опытом зная, что на вопросы эти не было ответов, он поспешно старался отвернуться от них, брался за книгу, или спешил в клуб, или к Аполлону Николаевичу болтать о городских сплетнях.
«Елена Васильевна, никогда ничего не любившая кроме своего тела и одна из самых глупых женщин в мире, – думал Пьер – представляется людям верхом ума и утонченности, и перед ней преклоняются. Наполеон Бонапарт был презираем всеми до тех пор, пока он был велик, и с тех пор как он стал жалким комедиантом – император Франц добивается предложить ему свою дочь в незаконные супруги. Испанцы воссылают мольбы Богу через католическое духовенство в благодарность за то, что они победили 14 го июня французов, а французы воссылают мольбы через то же католическое духовенство о том, что они 14 го июня победили испанцев. Братья мои масоны клянутся кровью в том, что они всем готовы жертвовать для ближнего, а не платят по одному рублю на сборы бедных и интригуют Астрея против Ищущих манны, и хлопочут о настоящем Шотландском ковре и об акте, смысла которого не знает и тот, кто писал его, и которого никому не нужно. Все мы исповедуем христианский закон прощения обид и любви к ближнему – закон, вследствие которого мы воздвигли в Москве сорок сороков церквей, а вчера засекли кнутом бежавшего человека, и служитель того же самого закона любви и прощения, священник, давал целовать солдату крест перед казнью». Так думал Пьер, и эта вся, общая, всеми признаваемая ложь, как он ни привык к ней, как будто что то новое, всякий раз изумляла его. – «Я понимаю эту ложь и путаницу, думал он, – но как мне рассказать им всё, что я понимаю? Я пробовал и всегда находил, что и они в глубине души понимают то же, что и я, но стараются только не видеть ее . Стало быть так надо! Но мне то, мне куда деваться?» думал Пьер. Он испытывал несчастную способность многих, особенно русских людей, – способность видеть и верить в возможность добра и правды, и слишком ясно видеть зло и ложь жизни, для того чтобы быть в силах принимать в ней серьезное участие. Всякая область труда в глазах его соединялась со злом и обманом. Чем он ни пробовал быть, за что он ни брался – зло и ложь отталкивали его и загораживали ему все пути деятельности. А между тем надо было жить, надо было быть заняту. Слишком страшно было быть под гнетом этих неразрешимых вопросов жизни, и он отдавался первым увлечениям, чтобы только забыть их. Он ездил во всевозможные общества, много пил, покупал картины и строил, а главное читал.
Он читал и читал всё, что попадалось под руку, и читал так что, приехав домой, когда лакеи еще раздевали его, он, уже взяв книгу, читал – и от чтения переходил ко сну, и от сна к болтовне в гостиных и клубе, от болтовни к кутежу и женщинам, от кутежа опять к болтовне, чтению и вину. Пить вино для него становилось всё больше и больше физической и вместе нравственной потребностью. Несмотря на то, что доктора говорили ему, что с его корпуленцией, вино для него опасно, он очень много пил. Ему становилось вполне хорошо только тогда, когда он, сам не замечая как, опрокинув в свой большой рот несколько стаканов вина, испытывал приятную теплоту в теле, нежность ко всем своим ближним и готовность ума поверхностно отзываться на всякую мысль, не углубляясь в сущность ее. Только выпив бутылку и две вина, он смутно сознавал, что тот запутанный, страшный узел жизни, который ужасал его прежде, не так страшен, как ему казалось. С шумом в голове, болтая, слушая разговоры или читая после обеда и ужина, он беспрестанно видел этот узел, какой нибудь стороной его. Но только под влиянием вина он говорил себе: «Это ничего. Это я распутаю – вот у меня и готово объяснение. Но теперь некогда, – я после обдумаю всё это!» Но это после никогда не приходило.
Натощак, поутру, все прежние вопросы представлялись столь же неразрешимыми и страшными, и Пьер торопливо хватался за книгу и радовался, когда кто нибудь приходил к нему.
Иногда Пьер вспоминал о слышанном им рассказе о том, как на войне солдаты, находясь под выстрелами в прикрытии, когда им делать нечего, старательно изыскивают себе занятие, для того чтобы легче переносить опасность. И Пьеру все люди представлялись такими солдатами, спасающимися от жизни: кто честолюбием, кто картами, кто писанием законов, кто женщинами, кто игрушками, кто лошадьми, кто политикой, кто охотой, кто вином, кто государственными делами. «Нет ни ничтожного, ни важного, всё равно: только бы спастись от нее как умею»! думал Пьер. – «Только бы не видать ее , эту страшную ее ».
В начале зимы, князь Николай Андреич Болконский с дочерью приехали в Москву. По своему прошедшему, по своему уму и оригинальности, в особенности по ослаблению на ту пору восторга к царствованию императора Александра, и по тому анти французскому и патриотическому направлению, которое царствовало в то время в Москве, князь Николай Андреич сделался тотчас же предметом особенной почтительности москвичей и центром московской оппозиции правительству.
Князь очень постарел в этот год. В нем появились резкие признаки старости: неожиданные засыпанья, забывчивость ближайших по времени событий и памятливость к давнишним, и детское тщеславие, с которым он принимал роль главы московской оппозиции. Несмотря на то, когда старик, особенно по вечерам, выходил к чаю в своей шубке и пудренном парике, и начинал, затронутый кем нибудь, свои отрывистые рассказы о прошедшем, или еще более отрывистые и резкие суждения о настоящем, он возбуждал во всех своих гостях одинаковое чувство почтительного уважения. Для посетителей весь этот старинный дом с огромными трюмо, дореволюционной мебелью, этими лакеями в пудре, и сам прошлого века крутой и умный старик с его кроткою дочерью и хорошенькой француженкой, которые благоговели перед ним, – представлял величественно приятное зрелище. Но посетители не думали о том, что кроме этих двух трех часов, во время которых они видели хозяев, было еще 22 часа в сутки, во время которых шла тайная внутренняя жизнь дома.
