Орлов, Василий Петрович

Василий Петрович Орлов
Дата рождения	1745(1745)
Дата смерти	1801(1801)
Место смерти	Черкасск
Принадлежность	Россия Россия
Род войск	казачьи войска
Звание	генерал от кавалерии
Командовал	Донское казачье войско
Сражения/войны	Русско-турецкая война (1768—1774), Русско-турецкая война (1787—1792), Индийский поход (1801)
Награды и премии
Связи	сын Василий Васильевич Орлов-Денисов тесть Фёдор Петрович Денисов

Васи́лий Петро́вич Орло́в (1745—1801) — российский генерал от кавалерии, войсковой атаман Донского казачьего войска, герой Измаильского штурма, предводитель Индийского похода Павла I.

Ранние годы

Происходил из дворян Войска Донского. Его брат Алексей, владевший в Малороссии усадьбой Матусово, выстроил там большую церковь Вознесения, а сын его Иван Алексеевич служил на Дону походным атаманом.

Родившись на Дону, Василий Петрович службу начал в 1764 году, не имея 20 лет от роду. В молодости принимал участие в походах против турок. Благодаря своему недюжинному уму и беззаветной храбрости, Орлов быстро повышался по службе и десять лет спустя был уже войсковым старшиной и командовал одним из донских казачьих полков; в марте 1776 года он был произведён в премьер-майоры, а 13 декабря 1784 года — в подполковники.

Русско-турецкая война

Затем ему снова пришлось принять участие в русско-турецкой войне, в течение которой, за отличия, выказанные в делах против турок, он был 18 октября 1787 года награждён орденом св. Георгия 4-й степени (№ 240 по кавалерскому списку Судравского и № 466 по списку Григоровича — Степанова)

За мужественное поражение неприятеля и способствование к победе 1 октября под Кинбурном.

В том же, 1787 году, Орлов был произведён в полковники. За необычайную храбрость, проявленную при штурме Измаила, ему 26 сентября 1789 года был пожалован орден св. Георгия 3-й степени (№ 71 по кавалерским спискам)

Во Всемилостивейшем уважении усердной службы и отличной храбрости, оказанной им в деле 7-го сентября, когда он атаковал многочисленный неприятельский передовой корпус, под командою сераскира Гассан-паши, оный опрокинул.

Кроме того, 22 сентября 1789 года Орлов был произведен в бригадиры и затем получил золотую саблю «За храбрость» с алмазными украшениями. Дальнейшими наградами его были орден св. Владимира 3-й степени, чин генерал-майора (2 июля 1792 года) и бриллиантовое перо на кивер с вензелевым изображением имени императрицы Екатерины II.

Войсковой атаман

По смерти войскового атамана Войска Донского А. И. Иловайского император Павел I решил было назначить войсковым атаманом генерала от кавалерии Ф. П. Денисова, но последний, ссылаясь на свои преклонные годы, отклонил это назначение и посоветовал императору назначить войсковым атаманом В. П. Орлова.

Назначенный войсковым атаманом Войска Донского, Орлов занимал эту должность около четырех лет — до самой своей смерти. Во время его атаманства было произведено сравнение донских чинов с чинами регулярных полков.

17 февраля 1798 г. Орлов получил Высочайшее повеление собрать и держать 22 полка в исправной готовности к выступлению по первому повелению. Осенью эти полки были отведены им к Пинску и там шесть полков поступило в армию Суворова, а остальные некоторое время составляли демонстрацию.

Разбирательство с калмыками

Также Орлов предпринял попытки урегулирования конфликта с калмыками. Суть его следующая. По уходе в январе 1771 года большой Торготской Орды в Китай, оставшиеся в России калмыки в числе 2000 кибиток разделились на четыре орды: Большую и Малую Дурботскую, Торготскую и Хошотскую, кочевавшие по правой стороне Волги до границ Войска Донского. В 1785 году Большая Дурботская орда была причислена к казенному ведомству и разделена на четыре части, надзор над коими был вверен особым приставам. Притеснения этих приставов вынудили калмыков перекочевать в 1788 году к Дону и прожить там до 1794 года, когда они стали просить дозволения навсегда им остаться при Войске Донском, но императрица Екатерина II поручила войсковому атаману Иловайскому склонить их к переходу на левую сторону Волги, куда они и перекочевали в 1795 году.

Однако по вступлении на престол Павла I они снова стали просить о причислении их навсегда к Войску Донскому. B. П. Орлов, бывший тогда уже войсковым атаманом, поддержал их просьбу и в 1798 году император Павел I повелел причислить калмыков к Войску Донскому. Орлов составил для вновь прибывшей калмыцкой орды проект суда, под названием «сыскного начальства». Но так как ему вскоре пришлось отправиться в Пинский поход, то проект этот был представлен императору Павлу I наказным атаманом Д. И. Иловайским, но Павел I не утвердил этого проекта, а вместо Сыскного Начальства повелел учредить особое правление, которому, между прочим, было поручено «сделать поголовную перепись, в коей означить, по кибиткам или по селениям, всех калмыков, с показанием их лет» на таком точно основании, как производится подобная перепись по Войску Донскому. Эта перепись и вообще действия вышеупомянутого Правления очень не понравились калмыкам и в мае 1800 года Большая Дурботская орда в полном составе откочевала в степи Астраханской губернии.

Узнав об этом, Орлов тотчас же поехал к калмыкам, догнал их и старался уговорить возвратиться на Дон, но калмыки наотрез отказались вернуться. Побег калмыков из донских степей причинил Войску большой материальный ущерб.

Поход в Индию

Между тем, император Павел I заключил союз с первым консулом Франции Наполеоном Бонапартом и по проекту последнего решил предпринять экспедицию в Индию.

12 января 1801 года Орлов получил повеление собрать все Войско Донское в сборные места и готовиться идти в Оренбург, где ожидать дальнейших приказаний. В другом рескрипте от того же числа объяснялась цель похода: «Индия, куда вы назначаетесь, управляется одним главным владельцем и многими малыми. Англичане имеют у них свои заведения торговые, приобретенные деньгами или оружием, то и цель вся сие разорить и угнетенных владельцев освободить и лаской привесть России в ту же зависимость в какой они у англичан и торг обратить к нам».

1 марта Орлов со всеми 40 полками Войска Донского выступил с Волги к Оренбургу, причём Орлову императором Павлом I были подарены все богатства Индии, какими ему удастся завладеть в этом походе. Однако ему удалось дойти только до реки Иргиза, где в селе Мечетном настиг его новый рескрипт, уже за подписью императора Александра I, предписывавший казакам возвратиться на Дон.

По возвращении в Черкасск Орлов вскоре скоропостижно скончался от апоплексического удара в своем загородном доме. В течение своей службы войсковым атаманом Войска Донского он получил следующие награды: чины генерал-лейтенанта (в 1792 году) и генерала от кавалерии (в в 1798 году), а также орден св. Александра Невского и командорский большой крест ордена св. Иоанна иерусалимского.

Семья

В. П. Орлов был женат первым браком на дочери графа Ф. П. Денисова, вторым — на дочери генерала от кавалерии Д. И. Иловайского.

Сын от первого брака, Василий, от своего деда, не имевшего прямых наследников мужского пола, получил право именоваться графом Орловым-Денисовым; он был командиром лейб-гвардии Казачьего полка, с отличием участвовал в войнах против Наполеона и был генералом от кавалерии.

Источники

• [ru.rodovid.org/wk/Запись:232289 Орлов, Василий Петрович] на «Родоводе». Дерево предков и потомков
• Баторский А. А. Проект экспедиций в Индию, предложенных Наполеоном Бонапарте императорам Павлу и Александру I в 1800 и 1807—1808 гг. // «Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии». Вып. XXIII. Издание военно-учёного комитета Главного штаба. СПб., 1886
• Орловы // Нитроглицерин — Патруль. — СПб. ; [М.] : Тип. т-ва И. В. Сытина, 1914. — С. 161-162. — (Военная энциклопедия : [в 18 т.] / под ред. К. И. Величко [и др.] ; 1911—1915, т. 17).</span>
• Волков С. В. Генералитет Российской империи. Энциклопедический словарь генералов и адмиралов от Петра I до Николая II. Том II. Л—Я. М., 2009
• Орлов, Василий Петрович // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
• Степанов В. С., Григорович П. И. В память столетнего юбилея императорского Военного ордена Святого великомученика и Победоносца Георгия. (1769—1869). СПб., 1869

Отрывок, характеризующий Орлов, Василий Петрович

И он с теми свободными и фамильярными, грациозными движениями, которые его отличали, взял за руку фрейлину, поцеловал ее и, поцеловав, помахал фрейлинскою рукой, развалившись на креслах и глядя в сторону.
– Attendez [Подождите], – сказала Анна Павловна, соображая. – Я нынче же поговорю Lise (la femme du jeune Болконский). [с Лизой (женой молодого Болконского).] И, может быть, это уладится. Ce sera dans votre famille, que je ferai mon apprentissage de vieille fille. [Я в вашем семействе начну обучаться ремеслу старой девки.]


Гостиная Анны Павловны начала понемногу наполняться. Приехала высшая знать Петербурга, люди самые разнородные по возрастам и характерам, но одинаковые по обществу, в каком все жили; приехала дочь князя Василия, красавица Элен, заехавшая за отцом, чтобы с ним вместе ехать на праздник посланника. Она была в шифре и бальном платье. Приехала и известная, как la femme la plus seduisante de Petersbourg [самая обворожительная женщина в Петербурге,], молодая, маленькая княгиня Болконская, прошлую зиму вышедшая замуж и теперь не выезжавшая в большой свет по причине своей беременности, но ездившая еще на небольшие вечера. Приехал князь Ипполит, сын князя Василия, с Мортемаром, которого он представил; приехал и аббат Морио и многие другие.
– Вы не видали еще? или: – вы не знакомы с ma tante [с моей тетушкой]? – говорила Анна Павловна приезжавшим гостям и весьма серьезно подводила их к маленькой старушке в высоких бантах, выплывшей из другой комнаты, как скоро стали приезжать гости, называла их по имени, медленно переводя глаза с гостя на ma tante [тетушку], и потом отходила.
Все гости совершали обряд приветствования никому неизвестной, никому неинтересной и ненужной тетушки. Анна Павловна с грустным, торжественным участием следила за их приветствиями, молчаливо одобряя их. Ma tante каждому говорила в одних и тех же выражениях о его здоровье, о своем здоровье и о здоровье ее величества, которое нынче было, слава Богу, лучше. Все подходившие, из приличия не выказывая поспешности, с чувством облегчения исполненной тяжелой обязанности отходили от старушки, чтобы уж весь вечер ни разу не подойти к ней.
Молодая княгиня Болконская приехала с работой в шитом золотом бархатном мешке. Ее хорошенькая, с чуть черневшимися усиками верхняя губка была коротка по зубам, но тем милее она открывалась и тем еще милее вытягивалась иногда и опускалась на нижнюю. Как это всегда бывает у вполне привлекательных женщин, недостаток ее – короткость губы и полуоткрытый рот – казались ее особенною, собственно ее красотой. Всем было весело смотреть на эту, полную здоровья и живости, хорошенькую будущую мать, так легко переносившую свое положение. Старикам и скучающим, мрачным молодым людям, смотревшим на нее, казалось, что они сами делаются похожи на нее, побыв и поговорив несколько времени с ней. Кто говорил с ней и видел при каждом слове ее светлую улыбочку и блестящие белые зубы, которые виднелись беспрестанно, тот думал, что он особенно нынче любезен. И это думал каждый.
Маленькая княгиня, переваливаясь, маленькими быстрыми шажками обошла стол с рабочею сумочкою на руке и, весело оправляя платье, села на диван, около серебряного самовара, как будто всё, что она ни делала, было part de plaisir [развлечением] для нее и для всех ее окружавших.
– J'ai apporte mon ouvrage [Я захватила работу], – сказала она, развертывая свой ридикюль и обращаясь ко всем вместе.
– Смотрите, Annette, ne me jouez pas un mauvais tour, – обратилась она к хозяйке. – Vous m'avez ecrit, que c'etait une toute petite soiree; voyez, comme je suis attifee. [Не сыграйте со мной дурной шутки; вы мне писали, что у вас совсем маленький вечер. Видите, как я одета дурно.]
И она развела руками, чтобы показать свое, в кружевах, серенькое изящное платье, немного ниже грудей опоясанное широкою лентой.
– Soyez tranquille, Lise, vous serez toujours la plus jolie [Будьте спокойны, вы всё будете лучше всех], – отвечала Анна Павловна.
– Vous savez, mon mari m'abandonne, – продолжала она тем же тоном, обращаясь к генералу, – il va se faire tuer. Dites moi, pourquoi cette vilaine guerre, [Вы знаете, мой муж покидает меня. Идет на смерть. Скажите, зачем эта гадкая война,] – сказала она князю Василию и, не дожидаясь ответа, обратилась к дочери князя Василия, к красивой Элен.
– Quelle delicieuse personne, que cette petite princesse! [Что за прелестная особа эта маленькая княгиня!] – сказал князь Василий тихо Анне Павловне.
Вскоре после маленькой княгини вошел массивный, толстый молодой человек с стриженою головой, в очках, светлых панталонах по тогдашней моде, с высоким жабо и в коричневом фраке. Этот толстый молодой человек был незаконный сын знаменитого Екатерининского вельможи, графа Безухого, умиравшего теперь в Москве. Он нигде не служил еще, только что приехал из за границы, где он воспитывался, и был в первый раз в обществе. Анна Павловна приветствовала его поклоном, относящимся к людям самой низшей иерархии в ее салоне. Но, несмотря на это низшее по своему сорту приветствие, при виде вошедшего Пьера в лице Анны Павловны изобразилось беспокойство и страх, подобный тому, который выражается при виде чего нибудь слишком огромного и несвойственного месту. Хотя, действительно, Пьер был несколько больше других мужчин в комнате, но этот страх мог относиться только к тому умному и вместе робкому, наблюдательному и естественному взгляду, отличавшему его от всех в этой гостиной.
– C'est bien aimable a vous, monsieur Pierre , d'etre venu voir une pauvre malade, [Очень любезно с вашей стороны, Пьер, что вы пришли навестить бедную больную,] – сказала ему Анна Павловна, испуганно переглядываясь с тетушкой, к которой она подводила его. Пьер пробурлил что то непонятное и продолжал отыскивать что то глазами. Он радостно, весело улыбнулся, кланяясь маленькой княгине, как близкой знакомой, и подошел к тетушке. Страх Анны Павловны был не напрасен, потому что Пьер, не дослушав речи тетушки о здоровье ее величества, отошел от нее. Анна Павловна испуганно остановила его словами:
– Вы не знаете аббата Морио? он очень интересный человек… – сказала она.
– Да, я слышал про его план вечного мира, и это очень интересно, но едва ли возможно…
– Вы думаете?… – сказала Анна Павловна, чтобы сказать что нибудь и вновь обратиться к своим занятиям хозяйки дома, но Пьер сделал обратную неучтивость. Прежде он, не дослушав слов собеседницы, ушел; теперь он остановил своим разговором собеседницу, которой нужно было от него уйти. Он, нагнув голову и расставив большие ноги, стал доказывать Анне Павловне, почему он полагал, что план аббата был химера.
– Мы после поговорим, – сказала Анна Павловна, улыбаясь.
И, отделавшись от молодого человека, не умеющего жить, она возвратилась к своим занятиям хозяйки дома и продолжала прислушиваться и приглядываться, готовая подать помощь на тот пункт, где ослабевал разговор. Как хозяин прядильной мастерской, посадив работников по местам, прохаживается по заведению, замечая неподвижность или непривычный, скрипящий, слишком громкий звук веретена, торопливо идет, сдерживает или пускает его в надлежащий ход, так и Анна Павловна, прохаживаясь по своей гостиной, подходила к замолкнувшему или слишком много говорившему кружку и одним словом или перемещением опять заводила равномерную, приличную разговорную машину. Но среди этих забот всё виден был в ней особенный страх за Пьера. Она заботливо поглядывала на него в то время, как он подошел послушать то, что говорилось около Мортемара, и отошел к другому кружку, где говорил аббат. Для Пьера, воспитанного за границей, этот вечер Анны Павловны был первый, который он видел в России. Он знал, что тут собрана вся интеллигенция Петербурга, и у него, как у ребенка в игрушечной лавке, разбегались глаза. Он всё боялся пропустить умные разговоры, которые он может услыхать. Глядя на уверенные и изящные выражения лиц, собранных здесь, он всё ждал чего нибудь особенно умного. Наконец, он подошел к Морио. Разговор показался ему интересен, и он остановился, ожидая случая высказать свои мысли, как это любят молодые люди.


Вечер Анны Павловны был пущен. Веретена с разных сторон равномерно и не умолкая шумели. Кроме ma tante, около которой сидела только одна пожилая дама с исплаканным, худым лицом, несколько чужая в этом блестящем обществе, общество разбилось на три кружка. В одном, более мужском, центром был аббат; в другом, молодом, красавица княжна Элен, дочь князя Василия, и хорошенькая, румяная, слишком полная по своей молодости, маленькая княгиня Болконская. В третьем Мортемар и Анна Павловна.
Виконт был миловидный, с мягкими чертами и приемами, молодой человек, очевидно считавший себя знаменитостью, но, по благовоспитанности, скромно предоставлявший пользоваться собой тому обществу, в котором он находился. Анна Павловна, очевидно, угощала им своих гостей. Как хороший метрд`отель подает как нечто сверхъестественно прекрасное тот кусок говядины, который есть не захочется, если увидать его в грязной кухне, так в нынешний вечер Анна Павловна сервировала своим гостям сначала виконта, потом аббата, как что то сверхъестественно утонченное. В кружке Мортемара заговорили тотчас об убиении герцога Энгиенского. Виконт сказал, что герцог Энгиенский погиб от своего великодушия, и что были особенные причины озлобления Бонапарта.
– Ah! voyons. Contez nous cela, vicomte, [Расскажите нам это, виконт,] – сказала Анна Павловна, с радостью чувствуя, как чем то a la Louis XV [в стиле Людовика XV] отзывалась эта фраза, – contez nous cela, vicomte.