Орлов, Дмитрий Николаевич
Дмитрий Орлов | |||||||
Имя при рождении: |
Дмитрий Николаевич Орлов | ||||||
---|---|---|---|---|---|---|---|
Место рождения: | |||||||
Профессия: | |||||||
Годы активности: |
1916—1955 | ||||||
Театр: | |||||||
Награды: |
|
Дми́трий Никола́евич Орло́в (1892—1955) — советский актёр театра и кино. Народный артист РСФСР (1943). Лауреат Сталинской премии второй степени (1947)[1].
Содержание
Биография
Дмитрий Орлов родился 8 (20) мая 1892 года в городе Спасске (ныне Рязанской области. Учился сценическому искусству в Харькове[2] в студии П. И. Ильина, обучение закончил в 1916 году. В 1918 году поступил актёром в Харьковскую труппу Н. Н. Синельникова, который оказал большое влияние на формирование таланта Дмитрия Николаевича Орлова[1]. В 1920 году Орлов играет в Новороссийске под руководством режиссёров В. Б. Вильнера и В. Э. Мейерхольда. Сезон 1921—1922 года отработал в Краснодарском театре имени А. В. Луначарского. В 1922 году Орлов поступил в возглавляемые В. Э. Мейерхольдом Высшие театральные мастерские, участвовал в спектаклях театра Мейерхольда, играл, в частности, Расплюева в «Смерти Тарелкина» А. В. Сухово-Кобылина и Брюно в «Великодушном рогоносце» Ф. Кроммелинка. Одновременно в 1922 году стал актёром МТР[2], в котором служил до 1941 года.
С 1931 года выступал на эстраде как чтец, «мастер художественного слова». Репертуар включал произведения русских и советских поэтов и писателей: Н. А. Некрасова, П. П. Ершова («Конёк-Горбунок»), А. Т. Твардовского («Василий Теркин»), М. А. Шолохова и др.
В декабре 1941 года Дмитрий Орлов перешёл во вновь организованный Московский театр драмы, который в 1943 году был слит с Театром Революции; здесь Орлов сыграл одну из лучших своих ролей — Глобу в пьесе К. М. Симонова «Русские люди» (1942). В 1944 году был принят в труппу МХАТа.
Дмитрий Николаевич создавал остро сатирические образы, отличавшиеся точностью социальных, психологических и бытовых характеристик, образы, доходящие остротой своей формы до гротеска[1].
Д. Н. Орлов умер 19 декабря 1955 года. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище (участок № 2).
Награды и звания
- народный артист РСФСР (1943)
- Сталинская премия второй степени (1947) — за художественное чтение
- орден Трудового Красного Знамени (1948)
- орден «Знак Почёта» (1939)
- медали
Творчество
Театральные работы
- Театр Н. Н. Синельникова
- Театр имени В. И. Ленина города Новороссийска
- 1920 — «Ревизор» Н. В. Гоголя — Пётр Иванович Бобчинский
- 1920 — «Коварство и любовь» Ф. Шиллера — Миллер
- 1920 — «Дурные пастыри» О. Мирбо — Жан Руль
- 1920 — «Савва» Л. Н. Андреева — монах Кондратий
- 1922 — «Смерть Тарелкина» А. В. Сухово-Кобылина — Иван Антонович Расплюев
- 1922 — «Великодушный рогоносец» Ф. Кроммелинка — Брюно
- 1923 — «Земля дыбом» М. Мартинэ — генералиссимус Бурбуз
- Московский театр Революции
- 1922 — «Ночь» М. Мартинэ — Бардье де Патуа
- 1922 — «Разрушители машин» Э. Толлера — Генри Коббэт
- 1922 — «Трагедия о Норе Гельмер» Г. Ибсена — Ранк
- 1922 — «Вертуриаф, или версальские туристы, на фугас напоровшиеся» В. Э. Мейерхольда — Госторговец
- 1923 — «Доходное место» А. Н. Островского — Аким Акимоович Юсов
- 1923 — «Возвращение Дон-Жуана» П. С. Сухотина — Лепорелло
- 1923 — «Спартак» В. Волькенштейна — Бациат, хозяин гладиаторских игр
- 1923 — «Озеро Люль» А. М. Файко — Фон Курц
- 1924 — «Эхо» В. Н. Биль-Белоцерковского — Офицер армии спасения
- 1924 — «Кадриль с ангелами» А. Нирге по А. Франсу — Теофиль
- 1925 — «Воздушный пирог» Б. С. Ромашова — Семён Рак
- 1925 — «Ужовка» М. Шимковича — Сидоров, милиционер
- 1925 — «Барометр показывает бурю» А. Насимовича — Победоносцев
- 1926 — «Конец Криворыльска» Б. С. Ромашова — Отченаш
- 1926 — «Сквозняк» В. Соколина — Дудкин
- 1927 — «Рост» А. Глебова — Тараска Бондарчук
- 1927 — «Матрац» Б. С. Ромашова — Умывайлов
- 1928 — «Человек с портфелем» А. М. Файко — Редуткин
- 1929 — «Инга» А. Глебова — Сомов
- 1930 — «Партбилет» А. И. Завалишина — Шайкин
- 1930 — «История одного убийства» М. Андерсона и Г. Хикерсона — Айке
- 1931 — «Стройфронт» А. И. Завалишина— Михалев, второй землекоп
- 1931 — «Поэма о топоре» Н. Ф. Погодина — Степан
- 1932 — «Мой друг» Н. Ф. Погодина — Первый хозяйственник
- 1933 — «На западе бой» В. В. Вишневского — Мейер
- 1934 — «Личная жизнь» В. А. Соловьева — Вася
- 1935 — «Умка — Белый медведь» И. Л. Сельвинского — Умка
- 1936 — «Гибель эскадры» А. Е. Корнейчука — Боцман Бухта
- 1937 — «Собака на сене» Лопе де Вега — Тристан[2]
- 1938 — «Фуэнте Овехуна» Лопе де Вега — Менго
- 1939 — «Павел Греков» Б. И. Войтехова и Л. С. Ленча — Ковалев
- 1939 — «Клевета, или Безумные дни Антона Ивановича» Н. Е. Вирты — Пропотеев
- 1940 — «Бесприданница» А. Н. Островского — Робинзон
- 1941 — «Весна в Москве» В. М. Гусева — Иван Иванович Крылов
- 1944 — «Сыновья трех рек» В. М. Гусева — исполнение пролога к спектаклю
- Московский театр драмы
- 1942 — «Давным-давно» А. К. Гладкова — Кутузов
- 1942 — «Русские люди» К. М. Симонова — Иван Иванович Глоба
- 1942 — «Фронт» А. Е. Корнейчука — Мирон Горлов
- МХАТ СССР имени М.Горького
- 1945 — «Мёртвые души» Н. В. Гоголя — Манилов
- 1945 — «Офицер флота» А. А. Крон — Фёдор Михайлович Ждановский
- 1946 — «Последняя жертва» А. Н. Островского — Дергачёв
- 1947 — «Дни и ночи» К. М. Симонова — старшина Конюков
- 1949 — «Мещане» А. М. Горького — Перчихин
- 1950 — «На дне» А. М. Горького — Лука
- 1952 — «Старосветские помещики» Н. В. Гоголя — Афанасий Иванович
- 1953 — «Воскресение» Л. Н. Толстой — Священник
- 1953 — «Анна Каренина» Л. Н. Толстой — Капитоныч
- 1954 — «За власть Советов» В. П. Катаев — Моченых
Фильмография
- 1938 — Александр Невский — Игнат, кольчужный мастер
- 1939 — Ленин в 1918 году — рабочий Коробов
- 1940 — Сибиряки — Дошиндон
Напишите отзыв о статье "Орлов, Дмитрий Николаевич"
Примечания
- ↑ 1 2 3 [www.gumer.info/bibliotek_Buks/Culture/Teatr/_183.php Орлов, Дмитрий Николаевич] // Театральная энциклопедия (Гл. ред. П. А. Марков). — М.: Советская энциклопедия, 1961—1965. — Т. 4.
- ↑ 1 2 3 Большая Советская энциклопедия. Гл. ред. Б. А. Введенский, 2-е изд. Т. 31. Олонхо — Папино. 1955. 648 стр., илл. и карты; 57 л. илл. и карт.
Литература
- Орлов Д. Н. Книга о творчестве. — М., 1962.
Ссылки
- [spasskrzn.ru/publ/znamenitye_ljudi_goroda/orlov_dmitrij_nikolaevich/3-1-0-9 Статья на сайте города Спасск-Рязанский]
- [avsp.ru/showthread.php?t=12176 Сергей Эйзенштейн — Александр Невский, 1938]
- [s-marshak.ru/works/prose/vospitanie/vospitanie29.htm С. Я. Маршак «Народный актёр» («Воспитание словом»)]
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?: |
Отрывок, характеризующий Орлов, Дмитрий Николаевич
Как естественно, и просто, и постепенно явился Кутузов из Турции в казенную палату Петербурга собирать ополчение и потом в армию, именно тогда, когда он был необходим, точно так же естественно, постепенно и просто теперь, когда роль Кутузова была сыграна, на место его явился новый, требовавшийся деятель.Война 1812 го года, кроме своего дорогого русскому сердцу народного значения, должна была иметь другое – европейское.
За движением народов с запада на восток должно было последовать движение народов с востока на запад, и для этой новой войны нужен был новый деятель, имеющий другие, чем Кутузов, свойства, взгляды, движимый другими побуждениями.
Александр Первый для движения народов с востока на запад и для восстановления границ народов был так же необходим, как необходим был Кутузов для спасения и славы России.
Кутузов не понимал того, что значило Европа, равновесие, Наполеон. Он не мог понимать этого. Представителю русского народа, после того как враг был уничтожен, Россия освобождена и поставлена на высшую степень своей славы, русскому человеку, как русскому, делать больше было нечего. Представителю народной войны ничего не оставалось, кроме смерти. И он умер.
Пьер, как это большею частью бывает, почувствовал всю тяжесть физических лишений и напряжений, испытанных в плену, только тогда, когда эти напряжения и лишения кончились. После своего освобождения из плена он приехал в Орел и на третий день своего приезда, в то время как он собрался в Киев, заболел и пролежал больным в Орле три месяца; с ним сделалась, как говорили доктора, желчная горячка. Несмотря на то, что доктора лечили его, пускали кровь и давали пить лекарства, он все таки выздоровел.
Все, что было с Пьером со времени освобождения и до болезни, не оставило в нем почти никакого впечатления. Он помнил только серую, мрачную, то дождливую, то снежную погоду, внутреннюю физическую тоску, боль в ногах, в боку; помнил общее впечатление несчастий, страданий людей; помнил тревожившее его любопытство офицеров, генералов, расспрашивавших его, свои хлопоты о том, чтобы найти экипаж и лошадей, и, главное, помнил свою неспособность мысли и чувства в то время. В день своего освобождения он видел труп Пети Ростова. В тот же день он узнал, что князь Андрей был жив более месяца после Бородинского сражения и только недавно умер в Ярославле, в доме Ростовых. И в тот же день Денисов, сообщивший эту новость Пьеру, между разговором упомянул о смерти Элен, предполагая, что Пьеру это уже давно известно. Все это Пьеру казалось тогда только странно. Он чувствовал, что не может понять значения всех этих известий. Он тогда торопился только поскорее, поскорее уехать из этих мест, где люди убивали друг друга, в какое нибудь тихое убежище и там опомниться, отдохнуть и обдумать все то странное и новое, что он узнал за это время. Но как только он приехал в Орел, он заболел. Проснувшись от своей болезни, Пьер увидал вокруг себя своих двух людей, приехавших из Москвы, – Терентия и Ваську, и старшую княжну, которая, живя в Ельце, в имении Пьера, и узнав о его освобождении и болезни, приехала к нему, чтобы ходить за ним.
Во время своего выздоровления Пьер только понемногу отвыкал от сделавшихся привычными ему впечатлений последних месяцев и привыкал к тому, что его никто никуда не погонит завтра, что теплую постель его никто не отнимет и что у него наверное будет обед, и чай, и ужин. Но во сне он еще долго видел себя все в тех же условиях плена. Так же понемногу Пьер понимал те новости, которые он узнал после своего выхода из плена: смерть князя Андрея, смерть жены, уничтожение французов.
Радостное чувство свободы – той полной, неотъемлемой, присущей человеку свободы, сознание которой он в первый раз испытал на первом привале, при выходе из Москвы, наполняло душу Пьера во время его выздоровления. Он удивлялся тому, что эта внутренняя свобода, независимая от внешних обстоятельств, теперь как будто с излишком, с роскошью обставлялась и внешней свободой. Он был один в чужом городе, без знакомых. Никто от него ничего не требовал; никуда его не посылали. Все, что ему хотелось, было у него; вечно мучившей его прежде мысли о жене больше не было, так как и ее уже не было.
– Ах, как хорошо! Как славно! – говорил он себе, когда ему подвигали чисто накрытый стол с душистым бульоном, или когда он на ночь ложился на мягкую чистую постель, или когда ему вспоминалось, что жены и французов нет больше. – Ах, как хорошо, как славно! – И по старой привычке он делал себе вопрос: ну, а потом что? что я буду делать? И тотчас же он отвечал себе: ничего. Буду жить. Ах, как славно!
То самое, чем он прежде мучился, чего он искал постоянно, цели жизни, теперь для него не существовало. Эта искомая цель жизни теперь не случайно не существовала для него только в настоящую минуту, но он чувствовал, что ее нет и не может быть. И это то отсутствие цели давало ему то полное, радостное сознание свободы, которое в это время составляло его счастие.
Он не мог иметь цели, потому что он теперь имел веру, – не веру в какие нибудь правила, или слова, или мысли, но веру в живого, всегда ощущаемого бога. Прежде он искал его в целях, которые он ставил себе. Это искание цели было только искание бога; и вдруг он узнал в своем плену не словами, не рассуждениями, но непосредственным чувством то, что ему давно уж говорила нянюшка: что бог вот он, тут, везде. Он в плену узнал, что бог в Каратаеве более велик, бесконечен и непостижим, чем в признаваемом масонами Архитектоне вселенной. Он испытывал чувство человека, нашедшего искомое у себя под ногами, тогда как он напрягал зрение, глядя далеко от себя. Он всю жизнь свою смотрел туда куда то, поверх голов окружающих людей, а надо было не напрягать глаз, а только смотреть перед собой.
Он не умел видеть прежде великого, непостижимого и бесконечного ни в чем. Он только чувствовал, что оно должно быть где то, и искал его. Во всем близком, понятном он видел одно ограниченное, мелкое, житейское, бессмысленное. Он вооружался умственной зрительной трубой и смотрел в даль, туда, где это мелкое, житейское, скрываясь в тумане дали, казалось ему великим и бесконечным оттого только, что оно было неясно видимо. Таким ему представлялась европейская жизнь, политика, масонство, философия, филантропия. Но и тогда, в те минуты, которые он считал своей слабостью, ум его проникал и в эту даль, и там он видел то же мелкое, житейское, бессмысленное. Теперь же он выучился видеть великое, вечное и бесконечное во всем, и потому естественно, чтобы видеть его, чтобы наслаждаться его созерцанием, он бросил трубу, в которую смотрел до сих пор через головы людей, и радостно созерцал вокруг себя вечно изменяющуюся, вечно великую, непостижимую и бесконечную жизнь. И чем ближе он смотрел, тем больше он был спокоен и счастлив. Прежде разрушавший все его умственные постройки страшный вопрос: зачем? теперь для него не существовал. Теперь на этот вопрос – зачем? в душе его всегда готов был простой ответ: затем, что есть бог, тот бог, без воли которого не спадет волос с головы человека.
Пьер почти не изменился в своих внешних приемах. На вид он был точно таким же, каким он был прежде. Так же, как и прежде, он был рассеян и казался занятым не тем, что было перед глазами, а чем то своим, особенным. Разница между прежним и теперешним его состоянием состояла в том, что прежде, когда он забывал то, что было перед ним, то, что ему говорили, он, страдальчески сморщивши лоб, как будто пытался и не мог разглядеть чего то, далеко отстоящего от него. Теперь он так же забывал то, что ему говорили, и то, что было перед ним; но теперь с чуть заметной, как будто насмешливой, улыбкой он всматривался в то самое, что было перед ним, вслушивался в то, что ему говорили, хотя очевидно видел и слышал что то совсем другое. Прежде он казался хотя и добрым человеком, но несчастным; и потому невольно люди отдалялись от него. Теперь улыбка радости жизни постоянно играла около его рта, и в глазах его светилось участие к людям – вопрос: довольны ли они так же, как и он? И людям приятно было в его присутствии.
Прежде он много говорил, горячился, когда говорил, и мало слушал; теперь он редко увлекался разговором и умел слушать так, что люди охотно высказывали ему свои самые задушевные тайны.
Княжна, никогда не любившая Пьера и питавшая к нему особенно враждебное чувство с тех пор, как после смерти старого графа она чувствовала себя обязанной Пьеру, к досаде и удивлению своему, после короткого пребывания в Орле, куда она приехала с намерением доказать Пьеру, что, несмотря на его неблагодарность, она считает своим долгом ходить за ним, княжна скоро почувствовала, что она его любит. Пьер ничем не заискивал расположения княжны. Он только с любопытством рассматривал ее. Прежде княжна чувствовала, что в его взгляде на нее были равнодушие и насмешка, и она, как и перед другими людьми, сжималась перед ним и выставляла только свою боевую сторону жизни; теперь, напротив, она чувствовала, что он как будто докапывался до самых задушевных сторон ее жизни; и она сначала с недоверием, а потом с благодарностью выказывала ему затаенные добрые стороны своего характера.
Самый хитрый человек не мог бы искуснее вкрасться в доверие княжны, вызывая ее воспоминания лучшего времени молодости и выказывая к ним сочувствие. А между тем вся хитрость Пьера состояла только в том, что он искал своего удовольствия, вызывая в озлобленной, cyхой и по своему гордой княжне человеческие чувства.
– Да, он очень, очень добрый человек, когда находится под влиянием не дурных людей, а таких людей, как я, – говорила себе княжна.
Перемена, происшедшая в Пьере, была замечена по своему и его слугами – Терентием и Васькой. Они находили, что он много попростел. Терентий часто, раздев барина, с сапогами и платьем в руке, пожелав покойной ночи, медлил уходить, ожидая, не вступит ли барин в разговор. И большею частью Пьер останавливал Терентия, замечая, что ему хочется поговорить.
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Спасске-Рязанском
- Актёры по алфавиту
- Актёры и актрисы Московского художественного театра
- Актёры России
- Актёры СССР
- Актёры XX века
- Кавалеры ордена Трудового Красного Знамени
- Кавалеры ордена «Знак Почёта»
- Награждённые медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
- Народные артисты РСФСР
- Лауреаты Сталинской премии
- Похороненные на Новодевичьем кладбище