Орлов, Николай (танцовщик)

Николай Орлов или Николя Орлофф (Nicholas Orloff; 1914, Петроград или 1915, Москва, Российская империя — 14 августа 2001, Рокленд (округ, Нью-Йорк), Толстовский фонд, США) — балетный танцовщик, балетмейстер, педагог.

Детство

Информация, сохранившаяся о танцовщике Николае Орлове, противоречива: одни источники утверждают, что он родился в Москве 5 октября 1914 года, другие называют датой рождения 1915 год, а местом — Санкт-Петербург, в семье офицера, погибшего в Первой мировой войне, поэтому своего отца ребёнок не знал.

В конце 1917 года свершился революционный переворот. В три с половиной года Николай Орлов стал эмигрантом, уехав из революционной России с мамой и бабушкой. Поначалу уехали в Одессу, оттуда — в Стамбул.

Вместе с матерью он жил в Константинополе 4 года. Когда мальчику было около 8 лет, их с мамой перевезли в лагерь для беженцев в Марселе во Франции. Тогда перед мамой встал вопрос, где жить дальше: в США или во Франции. Америка в то время ещё представляла собой Дикий Запад, про который русская интеллигенция только читала в книжках и видела в кино, поэтому выбор был сделан в пользу Франции. Уехали в Париж, где основалась большая диаспора русских иммигрантов. Маленький Николай Орлов был зачислен в частную католическую школу для мальчиков; там он пристрастился к музыке — при школе был хор, в который он записался, хотя его голос и не был достаточно хорош для вокала. Затем, сменив несколько школ, во время каникул он начал обучаться в знаменитой балетной школе Ольги Преображенской «Studio Wacker». Он был принят туда, хотя очень отстал от уже давно занимавшихся соучеников. Чтобы нагнать класс, ему пришлось много трудиться — помогал новый друг, один из учеников балетного класса, Владимир Докудовский.

Помимо занятий у Ольги Преображенской, Орлов брал уроки у Виктора Гзовского.

Начало балетной карьеры

Серьезные занятия оправдали себя. Николай Орлов оказался способным характерным танцором. Вскоре на него обратил внимание импресарио из Берлина и пригласил в Германию.

Так началась балетная карьера.

Затем последовало приглашение в Амстердам.

«Русский балет Монте-Карло»

Вернувшись в Париж в 1938 году, молодой артист начал поиски работы. На него обратил внимание известный танцовщик и балетмейстер, тоже русский иммигрант Леонид Мясин, за несколько лет до того основавший совместно с полковником де Базилем (Василий Григорьевич Воскресенский) труппу «Русский балет Монте-Карло» (Ballet Russe de Monte Carlo) — и в результате летом 1939 года Орлов стал артистом этой труппы. По бизнес-причинам Полковник Базиль через некоторое время дал своей труппе другое название — Original Ballet Russe, но по сути это оставалась все та же труппа. Своего помещения не было, зато с неизменным успехом давали спектакли как гастролеры в различных европейских театрах.

Начало Второй мировой войны изменило траекторию гастролей. По Европе наступали германские войска. Уже под новым названием Original Ballet Russe труппа прибыла на гастроли в Австралию, где задержалась — решили отсидеться подальше от воюющей Европы. За это время Дэвид Лишин поставил там свой замечательный балет «Выпускной бал», где Николай Орлов стал первым исполнителем роли кадета-барабанщика.

Труппа выступала в Латинской Америке, опять возвращалась в Австралию, но без утонченных европейских зрителей материальное положение падало. В итоге различных турне оказались в США. Там, в США Николай Орлов и остался проживать.

Переезд в США

Среди крупных ролей Орлова того периода — Меркуцио в одноактном балете Энтони Тюдора «Ромео и Джульета».

Николай Орлов сотрудничал со многими балетными компаниями. В 1943 году он был приглашен солистом в Метрополитен-опера. В сезон 1947/1948 года опять вернулся в труппу Орижиналь балле рюс. Затем работал в Американском балетном театре (American Ballet Theatre) и в Балете маркиза де Куэваса.

Снимался в кино. Но работа в кинематографе дня него ограничивалась только балетными и мимическими ролями — по-английски он говорил плохо, с огромным акцентом. Помогал Баланчин, договариваясь по своим связям о работе для Николая Орлова.

Но на Америку наступал экономический кризис. Людям было не до театров, не до балетов. Наступали тяжелые времена, с работой становилось все труднее. На какое-то время Николай Орлов вновь вернулся в Балле рюс де Монте-Карло под руководством Сержа Денхэма (Serge Denham), который заменил Рене Блюма, убитого при фашистском режиме.

Николай Орлов давно чувствовал себя американцем, хотя гражданство получил только через семь лет проживания и ничего в Америке не имел.

Годы экономического кризиса постепенно миновали, налаживался быт. В течение некоторого времени Николай Орлов выступал в театре на Бродвее, участвовал в постановке мюзикла «Pipe Dream». Занимался педагогической работой. В 70-е годы работал балетмейстером в Денверском балете.

Семья у него не сложилась: брак с балериной Ниной Поповой завершился разводом, в Нью-Йорке оставался сын Алекс (Alex Orloff).

Последние годы Николай Орлов проживал при Толстовском фонде (благотворительный фонд неподалеку от Нью-Йорка, созданный Александрой Львовной Толстой и ставший последним пристанищем для многих нищих русских стариков-эмигрантов). Там у него случился удар, там он скончался 14 августа 2001 года. Ему было 86 лет.

Среди балетных партий

• 1940 — «Выпускной бал», балетмейстер Дэвид Лишин — Барабанщик
• 1943 — «Ромео и Джульета», балетмейстер Энтони Тюдор — Меркуцио
• 1949 — «Петрушка», балетмейстер М. Фокин — Петрушка
• 1949 — «Жизель»

Фильмография

• 1950 — французский фильм «Dream Ballerina» («Балерина моей мечты»)
• 1954 — музыкальная комедия «Pipe Dream» («Несбыточная мечта»)
• 1954 — «On Your Toes» («На пальчиках ног»)

Отрывок, характеризующий Орлов, Николай (танцовщик)

– Верьте, князь, что сердце матери никогда не забудет того, что вы сделали для нас.
– Я рад, что мог сделать вам приятное, любезная моя Анна Михайловна, – сказал князь Василий, оправляя жабо и в жесте и голосе проявляя здесь, в Москве, перед покровительствуемою Анною Михайловной еще гораздо большую важность, чем в Петербурге, на вечере у Annette Шерер.
– Старайтесь служить хорошо и быть достойным, – прибавил он, строго обращаясь к Борису. – Я рад… Вы здесь в отпуску? – продиктовал он своим бесстрастным тоном.
– Жду приказа, ваше сиятельство, чтоб отправиться по новому назначению, – отвечал Борис, не выказывая ни досады за резкий тон князя, ни желания вступить в разговор, но так спокойно и почтительно, что князь пристально поглядел на него.
– Вы живете с матушкой?
– Я живу у графини Ростовой, – сказал Борис, опять прибавив: – ваше сиятельство.
– Это тот Илья Ростов, который женился на Nathalie Шиншиной, – сказала Анна Михайловна.
– Знаю, знаю, – сказал князь Василий своим монотонным голосом. – Je n'ai jamais pu concevoir, comment Nathalieie s'est decidee a epouser cet ours mal – leche l Un personnage completement stupide et ridicule.Et joueur a ce qu'on dit. [Я никогда не мог понять, как Натали решилась выйти замуж за этого грязного медведя. Совершенно глупая и смешная особа. К тому же игрок, говорят.]
– Mais tres brave homme, mon prince, [Но добрый человек, князь,] – заметила Анна Михайловна, трогательно улыбаясь, как будто и она знала, что граф Ростов заслуживал такого мнения, но просила пожалеть бедного старика. – Что говорят доктора? – спросила княгиня, помолчав немного и опять выражая большую печаль на своем исплаканном лице.
– Мало надежды, – сказал князь.
– А мне так хотелось еще раз поблагодарить дядю за все его благодеяния и мне и Боре. C'est son filleuil, [Это его крестник,] – прибавила она таким тоном, как будто это известие должно было крайне обрадовать князя Василия.
Князь Василий задумался и поморщился. Анна Михайловна поняла, что он боялся найти в ней соперницу по завещанию графа Безухого. Она поспешила успокоить его.
– Ежели бы не моя истинная любовь и преданность дяде, – сказала она, с особенною уверенностию и небрежностию выговаривая это слово: – я знаю его характер, благородный, прямой, но ведь одни княжны при нем…Они еще молоды… – Она наклонила голову и прибавила шопотом: – исполнил ли он последний долг, князь? Как драгоценны эти последние минуты! Ведь хуже быть не может; его необходимо приготовить ежели он так плох. Мы, женщины, князь, – она нежно улыбнулась, – всегда знаем, как говорить эти вещи. Необходимо видеть его. Как бы тяжело это ни было для меня, но я привыкла уже страдать.
Князь, видимо, понял, и понял, как и на вечере у Annette Шерер, что от Анны Михайловны трудно отделаться.
– Не было бы тяжело ему это свидание, chere Анна Михайловна, – сказал он. – Подождем до вечера, доктора обещали кризис.
– Но нельзя ждать, князь, в эти минуты. Pensez, il у va du salut de son ame… Ah! c'est terrible, les devoirs d'un chretien… [Подумайте, дело идет о спасения его души! Ах! это ужасно, долг христианина…]
Из внутренних комнат отворилась дверь, и вошла одна из княжен племянниц графа, с угрюмым и холодным лицом и поразительно несоразмерною по ногам длинною талией.
Князь Василий обернулся к ней.
– Ну, что он?
– Всё то же. И как вы хотите, этот шум… – сказала княжна, оглядывая Анну Михайловну, как незнакомую.
– Ah, chere, je ne vous reconnaissais pas, [Ах, милая, я не узнала вас,] – с счастливою улыбкой сказала Анна Михайловна, легкою иноходью подходя к племяннице графа. – Je viens d'arriver et je suis a vous pour vous aider a soigner mon oncle . J`imagine, combien vous avez souffert, [Я приехала помогать вам ходить за дядюшкой. Воображаю, как вы настрадались,] – прибавила она, с участием закатывая глаза.
Княжна ничего не ответила, даже не улыбнулась и тотчас же вышла. Анна Михайловна сняла перчатки и в завоеванной позиции расположилась на кресле, пригласив князя Василья сесть подле себя.
– Борис! – сказала она сыну и улыбнулась, – я пройду к графу, к дяде, а ты поди к Пьеру, mon ami, покаместь, да не забудь передать ему приглашение от Ростовых. Они зовут его обедать. Я думаю, он не поедет? – обратилась она к князю.
– Напротив, – сказал князь, видимо сделавшийся не в духе. – Je serais tres content si vous me debarrassez de ce jeune homme… [Я был бы очень рад, если бы вы меня избавили от этого молодого человека…] Сидит тут. Граф ни разу не спросил про него.
Он пожал плечами. Официант повел молодого человека вниз и вверх по другой лестнице к Петру Кирилловичу.


Пьер так и не успел выбрать себе карьеры в Петербурге и, действительно, был выслан в Москву за буйство. История, которую рассказывали у графа Ростова, была справедлива. Пьер участвовал в связываньи квартального с медведем. Он приехал несколько дней тому назад и остановился, как всегда, в доме своего отца. Хотя он и предполагал, что история его уже известна в Москве, и что дамы, окружающие его отца, всегда недоброжелательные к нему, воспользуются этим случаем, чтобы раздражить графа, он всё таки в день приезда пошел на половину отца. Войдя в гостиную, обычное местопребывание княжен, он поздоровался с дамами, сидевшими за пяльцами и за книгой, которую вслух читала одна из них. Их было три. Старшая, чистоплотная, с длинною талией, строгая девица, та самая, которая выходила к Анне Михайловне, читала; младшие, обе румяные и хорошенькие, отличавшиеся друг от друга только тем, что у одной была родинка над губой, очень красившая ее, шили в пяльцах. Пьер был встречен как мертвец или зачумленный. Старшая княжна прервала чтение и молча посмотрела на него испуганными глазами; младшая, без родинки, приняла точно такое же выражение; самая меньшая, с родинкой, веселого и смешливого характера, нагнулась к пяльцам, чтобы скрыть улыбку, вызванную, вероятно, предстоящею сценой, забавность которой она предвидела. Она притянула вниз шерстинку и нагнулась, будто разбирая узоры и едва удерживаясь от смеха.
– Bonjour, ma cousine, – сказал Пьер. – Vous ne me гесоnnaissez pas? [Здравствуйте, кузина. Вы меня не узнаете?]
– Я слишком хорошо вас узнаю, слишком хорошо.
– Как здоровье графа? Могу я видеть его? – спросил Пьер неловко, как всегда, но не смущаясь.
– Граф страдает и физически и нравственно, и, кажется, вы позаботились о том, чтобы причинить ему побольше нравственных страданий.
– Могу я видеть графа? – повторил Пьер.
– Гм!.. Ежели вы хотите убить его, совсем убить, то можете видеть. Ольга, поди посмотри, готов ли бульон для дяденьки, скоро время, – прибавила она, показывая этим Пьеру, что они заняты и заняты успокоиваньем его отца, тогда как он, очевидно, занят только расстроиванием.